Атлантический экспресс

— И пусть знают все, — со своей обычной прямотой заявил президент США, — граница американских интересов простирается по границе Западной Германии с сателлитами Советского Союза. Да, в ФРГ приземлились наши самолеты. Скоро их там будет еще больше…

«Спарта» поработала на славу…

Когда президент благодарил Гарри Уогрейва, он имел в виду спецподразделение контрразведки, действующее за пределами США — в Монреале, Канада. Чтобы объяснить, как образовалось это необычное подразделение, надо вернуться на год назад — в то время, когда вице-президент Моинхэм занял президентское кресло после того, как его предшественник трагически погиб во время несчастного случая в горах.

3. Прага, Чехословакия

В тот момент истории Матт Лерой, который затем стал охранять Эльзу Лэнг в ее ежемесячных поездках из Базеля до цюрихского аэропорта, заканчивал свою работу в качестве офицера безопасности американского посольства в Праге. Восьмого декабря погода стояла хорошая, хотя в Татрах уже выпал снег. Американский посол давал прием в честь делегации советского Политбюро, находящейся с визитом в Чехословакии. Это был последний день Лероя в Праге, и он с нетерпением ждал начала приема.

— Впервые мне выпала возможность разглядеть вблизи своих противников, — сказал он военному атташе.

Посол, однако, был не так рад этому событию. Он только что получил личное послание от Джозефа Моинхэма — недавно занявшего президентское кресло, — в котором четко у ясно излагались инструкции. Никаких заигрываний с кремлевской сворой. Вежливо, но решительно отстаивать наши интересы. И ни в коем случае самому не провозглашать тост за их фальшивую разрядку…

Матт Лерой двигался по залу с отсутствующим выражением лица, держа в руке бокал бренди. На самом же деле он внимательнейшим образом рассматривал всех присутствующих, не упуская ни малейшей детали. На приеме присутствовал и Анатолий Зарубин, советский министр торговли. Подойдя к американцу, Зарубин чокнулся с ним.

— За продолжение разрядки, мой друг, — провозгласил он тост на безукоризненном английском.

— За разрядку, — вяло согласился Лерой.

Зарубин был невысокого роста, с темными волосами и аккуратными усиками. Улыбчивый и любезный, он любил расточать комплименты женщинам. Несмотря на различие во взглядах, Лерою нравился этот веселый и разговорчивый человек, обожавший джаз Дэйва Бур- бека.

— У меня есть все его пластинки. Я постоянно слушаю их. «Тэйк Файв»— моя любимая вещь…

Остальные советские гости были менее симпатичными.

К девяти часам вечеринка была в самом разгаре, и там, где сидел советский министр обороны маршал Прашко, водка текла рекой. Бочкообразный Прашко явился на прием в военной форме, увешанный наградами. «Этих медалей хватило бы, чтобы завалить до потолка ломбард на Первой авеню», — подумал Лерой. Маршал явно пытался споить окружающих, предлагая один тост за другим.

— За разрядку! За разрядку! Кто не хочет выпить со мной? Кто выступает против мира на земле?

Лерой незаметно рассматривал советского министра обороны. У того был мясистый нос, выдающийся подбородок, а из ушей и ноздрей торчали волосы. «Самый главный негодяй, — подумал Лерой. — Не завидую я тем, кто находится под его командованием». Лерой медленно ходил среди гостей, пытаясь найти единственного человека, которого он не знал в лицо. Мог ли здесь находиться полковник Игорь Шарпинский?

О полковнике Шарпинском, заместителе председателя КГБ, мало что было известно западным секретным службам. Его даже называли «полковник Тень». Все сведения, которые удалось собрать о Шарпинском, занимали в его вашингтонском досье меньше страницы. Да и они не отличались конкретностью. «Ходят слухи, что он является офицером КГБ, осуществляющим связь с ГРУ, советской военной разведкой… Считается, что в разное время он находился в различных посольствах СССР под вымышленными именами». И больше ничего.

Через минуту Лерой увидел еще одного члена Политбюро, к которому не питал ни малейших симпатий. Лерой удивился — этот человек не значился в списке гостей — и отпил немного бренди, наблюдая за человеком, которого боялся весь мир. Это был генерал Сергей Маренков, председатель КГБ. Глава советской тайной полиции наблюдал за присутствующими.

Генералу было пятьдесят пять лет. Невысокий, широкоплечий, он пришел на прием в синем деловом костюме. Стоя неподвижно, с бесстрастным лицом, Ма- ренков вглядывался в лица гостей. Казалось, он систематизирует их. Вероятно, глава КГБ именно этим и занимался. В отличие от его таинственного заместителя, досье на Маренкова было толщиной в десять сантиметров. Известно, что генерал обладал энциклопедической памятью. «Я уверен, что ему все известно о служащих американского посольства — чем они занимаются и когда ходят в туалет», — подумал Лерой.

Маренков стал медленно двигаться среди гостей. В зале было шумно, слышались смех, громкие голоса и нескончаемый звон бокалов. Когда Маренков проходил рядом с ним, Лерой решил воспользоваться возможностью. Он поднял свой бокал.

— За мир и процветание, генерал!

Маренков ответил что-то по-русски, чокнулся бокалами, пристально посмотрел на американца из-под мохнатых бровей и пошел дальше. Встреча оказалась не особенно дружеской, но Лерой не мог упустить шанс посмотреть в лицо председателю КГБ хотя бы несколько секунд.

К концу приема Лерой почувствовал разочарование — ничего интересного не удалось узнать. Он не смог определить, находился ли среди гостей Игорь Шарпннский. Так он и напишет в своем отчете. Потрясение пришло лишь после окончания приема.

Вернувшись в свою комнату после полуночи, чтобы собрать вещи — утром он вылетал во Франкфурт, — Лерой полез в карман за сигаретами и оцепенел. Всю усталость как рукой сняло. В кармане его пальцы нащупали незнакомый предмет, которого там быть не могло. Он медленно вытащил запечатанный конверт. Печатными буквами по-английски на нем было написано: «Только для глаз президента».

В ту ночь Лерой лег спать гораздо позже, чем ожидал. Разбудив своего технического помощника, он заставил его исследовать конверт. Приборы показали, что там нет ни взрывчатки, ни яда. Просветив запечатанный конверт рентгеном, они увидели явные очертания кассеты. На ее боку нацарапанные буквы — АН.

— Где вы это взяли? — спросил его помощник.

— Мне это передали, — коротко ответил Лерой. — И не вздумайте сказать об этом кому-нибудь после моего отъезда.

Вернувшись к себе в пять утра, Лерой собрал чемодан и в одежде лег на кровать, одолеваемый странными мыслями. Он знал, что конверт положили ему в карман — и очень искусно — во время приема. Он переоделся в этот костюм всего за несколько минут до начала приема. Это мог сделать — как ни фантастически это звучит — только кто-то из русских. И все это под пристальным наблюдением генерала Сергея Маренкова, председателя КГБ. Кто бы то ни был, нервы у него железные. Или его толкнуло на это отчаяние?

Чем больше Лерой об этом думал, тем логичнее ему это казалось. То, что его секретная миссия закончилась и он возвращается в Штаты, наверняка знали в советском посольстве. Поэтому тот, кто передал ему кассету, знал, что в Праге она будет находиться лишь несколько часов. «Черт побери, как же мне теперь передать ее президенту?» — подумал Матт Лерой. Лерой чувствовал, что не должен ставить об этом в известность своего непосредственного начальника в Вашингтоне. Уже приземлившись в американской столице, он все еще не мог найти ответ. Но проблема решилась сама собой.

Через двадцать четыре часа в Вашингтон по приглашению американского правительства прибыл канцлер ФРГ. Матта Лероя пригласили в Белый дом, чтобы он доложил канцлеру о политической ситуации в Чехословакии. Это вызвало недовольство Чака Гранта, начальника Лероя.

— Я бы сам мог изложить им есю ситуацию, — ворчливо пожаловался он Лерою.

— Возможно, канцлеру хотелось бы услышать это от человека, побывавшего там, — невинно заморгал Лерой.