Волна страсти

«Мне бы ее спокойствие», – думала Ребекка, идя рядом с теткой. И все-таки она поступила правильно, приняв приглашение леди Маргарет.

Для Кеннета последующие два дня тянулись с мучительной медлительностью. Выполняя свое обещание, он старался не попадаться Ребекке на глаза, а в те редкие минуты, когда они встречались, она едва удостаивала его взглядом. Его отвратительное настроение усиливалось еще и тем, что он видел, как глубоко она страдает, но ничем не мог ей помочь.

Кеннет с головой ушел в работу, готовя серию рисунков для Хэмптона. Единственным светлым моментом в его жизни было отношение лорда Боудена к его сообщению о потерянном звене из кольца Элен. Боуден сразу понял, что это является неоспоримой уликой, и хотя по-прежнему был уверен в виновности сэра Энтони, продвижение в расследовании порадовало его.

Кеннет решил провести следующую ночь в своей мастерской, так как в первый вечер он долго не мог уснуть, прислушиваясь к каждому шороху в комнате Ребекки. Сознание того, что их разделяет всего лишь тонкая стенка, возбуждало его, заставляя вертеться с боку на бок.

Было далеко за полночь, когда он, почувствовав себя уставшим, решил прекратить работу. В доме было тихо. Потягиваясь, Кеннет подошел к окну и выглянул на улицу. Недавно прошел дождь, тучи рассеялись, и на небе сияла яркая луна. Он подумал, что было бы неплохо нарисовать картину ночного боя, когда в холодном свете луны хорошо заметны разрывы снарядов и стальной блеск клинков. Картина может получиться очень впечатляющей.

Дом Ситона стоял на углу, и Кеннету хорошо была видна соседняя улица, по которой шел одинокий прохожий. Поравнявшись с оградой сада, человек остановился. Кеннет пригляделся. Что-то в поведении мужчины насторожило его.

Размахнувшись, человек запустил чем-то в сторону дома. В воздухе вспыхнул огонь, откуда-то снизу послышался звук разбитого стекла, и несколько секунд спустя взрыв потряс дом.

– Черт возьми! – закричал Кеннет, пулей вылетая из мастерской.

Пробегая по коридору, он стучал в двери, будя прислугу. Перескакивая через три ступеньки, Кеннет буквально скатился вниз и увидел, что из своих спален выбежали Ребекка и сэр Энтони в накинутых на плечи халатах. Из-за спины сэра Энтони выглядывала Лавиния, которая, по всей вероятности, в эту ночь делила постель со своим любовником.

– Господи, что случилось? – испуганно спросил сэр Энтони.

– Пожар, – ответил Кеннет. – Кажется, в вашей мастерской. Будите скорее прислугу. Надо всем покинуть дом.

Лавиния побежала будить прислугу, а Ребекка и сэр Энтони вслед за Кеннетом побежали в элегантную мастерскую художника.

Из комнаты валил густой дым. Огонь охватил уже часть мастерской, и языки пламени быстро расползались по мебели и ковру. Начали взрываться банки с краской, и огонь стал разгораться с новой силой, угрожая уничтожить бесценные произведения искусства.

– Мои картины! – в отчаянии закричал сэр Энтони.

Он бросился к мольберту, на котором стоял портрет графинь-близнецов с их мужьями. Мольберт находился у окна, и тяжелые портьеры были уже объяты пламенем, угрожая свалиться на голову художника.

– Отец! – закричала Ребекка.

Кеннет одним прыжком оказался рядом с сэром Энтони и оттащил его в более безопасное место.

– Ради Бога, держитесь подальше от огня! – крикнул он. – Выносите картины, что висят ближе к двери.

Схватив ковер, он начал тушить пламя.

Сэр Энтони сорвал со стены две картины и бросился к двери. Спустя минуту он вернулся за новыми. Ребекка помогала отцу, снимая и вынося картины. Если бы не разыгравшаяся драма, Кеннет от души бы посмеялся над самоотверженностью обоих. Для настоящих художников самое главное было спасти плоды своего труда.

Двое слуг вбежали в комнату с кувшинами воды в руках. Кеннет сорвал с себя галстук и, смочив его, закрыл им нос и рот. Схватив кувшины один за другим, он выплеснул воду на огонь.

Едкий дым разъедал глаза, но Кеннет, борясь с огнем, не обращал на него внимания. Он сбивал пламя ковром, заливал его водой, которую носили слуги.

Пожар продолжал бушевать, быстро распространяясь по комнате и соседней с ней малой гостиной, окрашивая все в зловещий оранжевый цвет. Краем глаза Кеннет видел, как Ребекка с отцом снимали со стены картину «Гораций на мосту», висевшую в соседней гостиной. Там огонь был пока слабым, и Кеннет быстро затушил его, закрыв затем двойные двери мастерской.

На помощь Кеннету пришел дворецкий Минтон, в руках которого был длинный шест, используемый обычно для открывания верхних створок окон. С его помощью он разбил оконное стекло и стал выбрасывать на мокрую от дождя землю дымящуюся мебель.

Слуги продолжали носить воду, а Кеннет заливал огонь. Не глядя он принимал из рук прислуги ведра с водой и плескал ее на пламя. Кеннет действовал неутомимо, как паровая машина. Казалось, этому не будет конца.

Постепенно огонь стал затухать. Ослабевшие языки пламени Кеннет сбивал ковром. Едкий дым душил его, глаза слезились, но он продолжал бороться с огнем до конца.

Они победили. Кеннет едва живой вышел в коридор и опустился на пол, вдыхая всей грудью свежий воздух.

К нему подошел сэр Энтони, которого было трудно узнать в пижаме и халате, испачканных сажей.

– Слава Богу, нам удалось отстоять картины, – сказал он, – и все благодаря вам.

Кеннет откашлялся, прочищая саднящее от угара горло.

– Надо еще раз все основательно залить водой, чтобы пламя вновь не набрало силу, – только и сказал он.

Лавиния распорядилась, чтобы принесли еще воды. Ребекка с тазом воды в руках опустилась перед Кеннетом на колени. Ее вышитая ночная сорочка была вся в саже, босые ступни почернели от грязи.

– Как вы себя чувствуете, капитан? – спросила она. – Мне кажется, у вас обгорели руки.

Кеннет посмотрел на свои руки – они покраснели и покрылись волдырями. Только сейчас он почувствовал нестерпимую боль. Он попытался пошевелить пальцами, но не смог.

– Чертовски больно, – пожаловался он.

Не поднимая глаз, Ребекка промыла ему правую руку и наложила на нее целебную мазь. Ее сорочка сползла с плеча, позволяя видеть округлости груди. Грудь была лилейно-розовой и в сравнении с перепачканным сажей лицом казалась еще нежнее. Кеннет отметил про себя, что, если это приковывает его внимание, значит, не все еще потеряно.