Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 2 из 18



Между тем в октябре на Угре начались бои за броды и перелазы — наиболее узкие и потому подходящие для переправы места. Наиболее ожесточенные перестрелки шли около Опакова, в 60 км от впадения Угры в Оку, где река весьма узка, а правый берег нависает над левым. Многочисленные попытки неприятеля форсировать Угру были на всех участках отбиты с большим для татар уроном. Произошло это благодаря доблести русских воинов, грамотной организации боя и не в последнюю очередь превосходству вооружения — русские активно применяли огнестрельное оружие, в том числе и артиллерию, чего у татар не было.

Несмотря на успехи своих отрядов, Иван III вел себя отнюдь не решительно. Сначала он по не вполне понятным причинам велел сыну своему, Ивану Молодому, приехать к нему, хотя отбытие представителя великокняжеской семьи могло отрицательно сказаться на боевом духе воинов. Княжич, очевидно, понимавший это, отказался, будто бы даже заявив: «Леть ми здесь умерети, нежели к отцу ехати». Воевода Даниил Холмский, обязанный доставить Ивана Молодого к родителю, сделать это не решился. Затем Иван III вступил в переговоры — возможно, он поджидал подхода помирившихся с ним братьев Андрея Большого и Бориса. Хан не отказался от переговоров, но предложил Ивану III явиться к нему в ставку и возобновить выплату дани. Получив отказ, он попросил прислать к нему хотя бы брата или сына князя, а затем прежнего посла — Н. Ф. Басенкова (вероятно, это было намеком на присылку дани, которую, судя по всему, доставил Басенков в последний приезд в Орду). Великий князь увидел, что Ахмат отнюдь не уверен в своих силах, и на все предложения ответил отказом.

Тем временем наступила зима, и татары вот-вот могли переправиться по льду не только через Угру, но и через Оку. Иван III приказал войскам отойти на позиции под Боровском, откуда можно было перекрыть пути от обеих рек. Вероятно, именно в это время И. В. Ощера Сорокоумов-Глебов и Г. А. Мамон якобы посоветовали Ивану III «бежати прочь, а крестьянство (христиан. — А. К.) выдати», т. е. либо пойти на уступки татарам вплоть до признания их власти, либо отступить вглубь страны, чтобы не подвергать риску армию. Летописец даже называет Мамона и Ощеру «предателями христианскими», но это явное преувеличение.

Царь Иван III. Художник Сергеев П. Г.

Тогда же ростовский архиепископ Вассиан Рыло, вероятно, расценивший поведение Ивана III как трусость, отправил великому князю послание, в котором обвинял его в нежелании поднимать руку на «царя», т. е. ордынского хана, и призывал, не слушая «развратников» (сторонников уступок Ахмату), последовать примеру Дмитрия Донского. Но уже в середине ноября татары, не готовые к боевым действиям зимой, начали отход. Их попытка разорить волости по Угре оказалась не вполне удачной — степняков преследовали отряды Бориса, Андрея Большого и Меньшого, братьев великого князя, и ордынцам пришлось спасаться бегством. Набег царевича Муртозы, переправившегося через Оку, также окончился неудачей благодаря энергичному отпору русских войск.

Какие же выводы можно сделать? Иван III и его воеводы, осознавая возросшую военную мощь Московского княжества, которому к тому же помогала Тверь, решили, однако, не давать генеральное сражение, победа в котором сулила громкую славу, но была бы связана с большими потерями… И к тому же ее никто не мог гарантировать. Выбранная ими стратегия оказалась эффективной и наименее затратной с точки зрения людских потерь. В то же время Иван III не решился отказаться от весьма хлопотной для простых москвичей эвакуации посада, но эту предосторожность трудно назвать лишней. Выбранная стратегия требовала хорошей разведки, согласованности действий и быстрой реакции на изменение обстановки, учитывая мобильность татарской конницы. Но в то же время задача облегчалась тем, что на стороне противника не было фактора стратегической внезапности, так часто обеспечивавшего успех степнякам. Ставка не на генеральное сражение или отсиживание в осаде, а на активную оборону по берегам рек себя оправдала.

Одна из самых известных легенд об Иване III: Иван III разрывает ханскую грамоту. Художник Шустов Н. С.



Наиболее ярким военным событием в истории правления Ивана III стала, пожалуй, вторая война с Литвой. Первая была «странной» войной, когда отряды сторон совершали набеги, а посольства предъявляли взаимные претензии. Вторая же стала «настоящей», с масштабными походами и битвами. Причиной ее явилось то, что московский государь сманил на свою сторону стародубского и новгород-северского князей, чьи владения оказывались таким образом под его властью. Отстоять такие приобретения без «правильной» войны было невозможно, и в 1500 г., последнем году уходящего XV столетия, она началась.

Главной стратегической целью был избран Смоленск, на который двинулась рать Юрия Захарьича, к которому затем подошли на помощь Д. В. Щеня и И. М. Воротынский. Здесь произошло одно из первых известных нам местнических столкновений: Даниил Щеня стал воеводой большого полка, а Юрий Захарьич — сторожевого. Он недовольно написал великому князю: «То мне стеречи князя Данила». В ответ последовал грозный окрик государя всея Руси: «Гараздо ли так чинишь, говоришь: в сторожевом полку быти тебе непригоже, стеречь княж Данилова полку? Ино тебе стеречь не князя Данила, стеречи тебе меня и моего дела. А каковы воеводы в большом полку, таковы чинят и в сторожевом полку, ино не сором тебе быть в сторожевом полку». Новый командующий, Даниил Щеня, показал себя с лучшей стороны и наголову разгромил со своими воинами 4 июля 1500 г. литовскую армию гетмана Константина Острожского в битве при Ведроши. В ноябре 1501 г. войска князя Александра Ростовского разбили рать Михаила Ижеславского под Мстиславлем. Смоленск все больше оказывался в окружении русских армий.

Иван III на памятнике Тысячелетия России

Однако взять его не удалось — в войну под влиянием литовской дипломатии вступил Ливонский орден. Боевые действия шли с переменным успехом. Пришлось перекинуть в Ливонию Даниила Щеню, однако и он временами терпел неудачи. Это сказалось и на операциях против литовцев: затеянный в 1502 г. поход на Смоленск провалился из-за слабой организации (руководил походом юный и неопытный княжич Дмитрий Жилка) и, вероятно, нехватки сил. В 1503 г. Московское и Литовское княжества подписали докончание, по которому первое получало Чернигов, Брянск, Новгород-Северский, Дорогобуж, Белый, Торопец и другие города, но Смоленск оставался за Литвой. Его присоединение станет единственным крупным внешнеполитическим достижением преемника первого государя всея Руси — Василия III.

«Великий Стефан, знаменитый палатин Молдавии, часто вспоминал про него на пирах, говоря, что тот, сидя дома и предаваясь сну, умножает свою державу, а сам он, ежедневно сражаясь, едва в состоянии защитить границы»

Будучи, как уже говорилось, не полководцем, а верховным главнокомандующим, Иван III в самих операциях не участвовал, в лагере появлялся лишь во время обеих новгородских (1471, 1477–1478) и тверской (1485) кампаний, которые не обещали трудностей. И уж тем более великого князя не видели на поле боя. Передают, что его союзник господарь Молдавии Стефан III на пирах говаривал, будто Иван III умножает свое царство сидя дома и предаваясь сну, тогда как сам он едва в состоянии защитить собственные границы, сражаясь чуть ли не ежедневно. Удивляться не приходится — они находились в разном положении. Однако прагматический подход московского государя бросается в глаза. Слава полководца его, похоже, не волновала. Но насколько удачно он справлялся с задачами главнокомандующего?