Удачная сделка

— Я лорд Престон, муж находящейся здесь леди. Впрочем, наш брак будет недолгим. — Он пристально взглянул на Джослин. — Прошу прощения за то, что прервал ваши забавы, Я соберу свои вещи и больше никогда вас не побеспокою.

Он резко повернулся и ушел, с такой силой захлопнув за собой дверь, что все стекла задребезжали Прижав руки к груди, Джослин рухнула в кресло. Она так радовалась своему озарению и осталась настолько равнодушной к поцелую Кэндовера, что даже не подумала о том, что оказалась в двусмысленной ситуации. Она поняла это, лишь разглядев лицо Дэвида. Он смотрел на нее с отвращением. Смотрел с гневом и болью человека, которого предали. Ей никогда не забыть выражение его лица — даже если она доживет до глубокой старости.

С их первой встречи в госпитале Дэвид открылся ей с потрясающей щедростью. Она видела от него только доброту и поддержку. Чтобы освободить ее от брачных уз, он даже решился на ложное свидетельство.

И как она ему отплатила? Когда он признался ей в любви и был особенно раним, она отвергла его и бежала, не дав никаких объяснений. Он отбросил гордость и последовал за ней — только для того, чтобы застать ее в объятиях мужчины, превосходившего его знатностью и богатством. Боже правый, как же Дэвид должен ее презирать!

Она устремила затуманенный слезами взгляд на дверь, за которой он только что исчез. Сейчас Джослин чувствовала себя совершенно беспомощной. При этом она прекрасно понимала: теперь Дэвид ни за что не поверит в то, что жена его любит. Какая горькая ирония — едва лишь открыв для себя любовь, она лишилась любимого…

Джослин совершенно забыла о Кэндовере. Наконец, тот, запоминая о своем присутствии, сухо проговорил.

— Похоже, лорд Престон не разделял вашей уверенности в том, что ваш брак заключен только по расчету.

Джослин подняла на герцога полные слез глаза. Теперь она стыдилась того, что втянула его в эту историю.

— Простите меня, — прошептала она.

— Что за игру вы ведете? Ваш муж не похож на человека, которым можно манипулировать с помощью ревности. Он может вас бросить или свернуть вам шею, но он не станет играть в подобные игры!

Герцог пристально смотрел на Джослин. С огромным усилием овладев собой, она проговорила:

— Я не вела никакой игры. Я пыталась понять, что у меня в сердце. Теперь я это поняла — но слишком поздно! Герцог неожиданно смягчился:

— Я начинаю подозревать, что вы — натура романтическая. Только тщательно это скрываете. Если это так, то идите к мужу, бросайтесь ему в ноги и вымаливайте прошение. Вам скорее всего это удастся, по крайней мере на сей раз. Мужчина готов простить любимой женщине многое. Только больше не допускайте, чтобы он застал вас в объятиях мужчины. Сомневаюсь, что муж простит вас во второй раз.

Джослин в изумлении уставилась на герцога. Несмотря на раздиравшую ее душу боль, она готова была расхохотаться.

— Я много слышала о вашем хладнокровии, но все же… Если бы сейчас сюда вошел сам дьявол, вы, наверное, спросили бы его, играет ли он в вист.

— Никогда не играйте в вист с дьяволом, дорогая моя. Он мошенничает. — Кэндовер взял Джослин за руку и поцеловал ее холодные пальцы. — Если ваш супруг не смягчится, то можете сообщить мне, когда почувствуете желание завести приятную интрижку без всяких осложнений. — Герцог выпустил ее руку. — Большего от меня вы никогда не добьетесь, — продолжал он. — Много лет назад я отдал свое сердце особе, разбившей его. С тех пор у меня сердца нет. — Герцог взялся за дверную ручку, но, задержавшись, обернулся и тихо проговорил:

— Вы немного напоминаете мне женщину, которую я когда-то знал. Да, немного…

В следующее мгновение он вышел из комнаты.

Джослин в изумлении смотрела на дверь, за которой исчез герцог Кэндовер. Только сейчас она поняла, что совершенно не знала этого человека. Какие раны таились в его душе? Ей не пришло в голову задуматься над этим, потому что сама она пряталась от жизни и предавалась пустым мечтаниям. Она совершенно ничего не понимала!

Но у нее еще будет время подумать об этом. А сейчас есть дела поважнее. Она выбежала из гостиной и стремительно взбежала по лестнице.

С отчаянно бьющимся сердцем она без стука ворвалась в голубую спальню и увидела, что муж укладывает свои вещи в саквояж. Задыхаясь после быстрого бега, Джослин выпалила:

— Дэвид, пожалуйста, разреши мне все объяснить! Все было не так, как могло показаться. Он с усмешкой приподнял брови:

— Вы хотите сказать, что не находились в страстных объятиях Кэндовера? Вот уж не подозревал, что у меня так плохо со зрением.

Его сарказм заставил Джослин содрогнуться. До этого дня она ни разу не видела, как Дэвид сердится, — видела лишь его доброту, ум и чувство юмора.

Стараясь не расплакаться, Джослин ответила:

— Да, я позволила ему меня поцеловать. Я хотела разобраться в своих чувствах, и мне показалось, что это наилучший способ. — Она неуверенно шагнула к мужу. — И я поняла, что не хочу с тобой расставаться. Я хочу быть твоей женой.

— Вот как? Вы решили, что формальное наличие мужа предоставит вам больше возможностей заниматься развратом? — Он закрыл саквояж и щелкнул замком. — Вынужден сообщить вам, что мои взгляды до неприличия старомодные и у меня нет желания иметь такую жену, как вы. Если вам нужен муж только для приличия, можете купить себе кого-то более терпимого, после того как получите свободу.

Он взял саквояж и посмотрел на нее. Его лицо оставалось непроницаемым.

— Я не буду прекращать дело о признании нашего брака недействительным. Но если вы попробуете его прекратить, чтобы сохранить видимость замужества, я подам иск о разводе. Тогда ваш герцог будет считать вас подходящей любовницей?

С мольбой глядя на мужа, Джослин воскликнула:

— Дэвид, пожалуйста, не уезжай! Я поцеловала герцога всего один раз — это не дает оснований считать меня развратницей. Мне не нужен ни он, ни светская жизнь. Мне нужен ты! Я считала бы себя счастливой, если бы могла провести всю оставшуюся жизнь с тобой в Уэстхольме.

Дэвид стиснул зубы, и Джослин поняла, что ее последние слова оказались явно неудачными.

— Вам нужны мои земли, леди Джослин? Вы могли купить мое умирающее тело, но не здоровое. А теперь дайте, мне пройти.

Но Джослин встала перед дверью, преградив ему путь. Она прекрасно понимала: гнев Дэвида вполне оправдан, ведь он был уверен, что его жена — развратница.

И тут она с дрожью в голосе проговорила:

— А что, если у меня будет ребенок?

Глаза Дэвида сверкнули, и на мгновение ей показалось, что она достучалась до его сердца. Но уже в следующую секунду его лицо снова стало бесстрастным.

— Если будете действовать достаточно быстро, то сможете устроить так, чтобы Кэндовер на вас женился. Насколько я знаю, ему нужен наследник.

— Прекрати! — воскликнула Джослин. Ее сердце пронзила мучительная боль, и она отвернулась, чтобы Дэвид не видел ее лицо. — Прекрати!

Дэвид судорожно вздохнул:

— Джослин, не надо усложнять ситуацию. Он положил руки ей на плечи, чтобы отстранить от двери.

И тут Джослин наконец-то нашла способ воззвать к его рассудку. Глотая слезы, она снова посмотрела ему в лицо:

— Ты изучал юриспруденцию и гордишься тем, что умеешь быть справедливым. Неужели ты осудишь меня, не выслушав все свидетельства?

Он криво усмехнулся:

— Я нашел письмо от твоей тетки. Судя по его содержанию, ты могла решить, что девственность может тебе помешать, и по этой причине вознамерилась меня соблазнить. Я приехал сюда и обнаружил тебя в объятиях мужчины, которого, по твоим собственным словам, ты давно выбрала себе в мужья. Какие еще могут быть свидетельства?

Она заглянула ему в глаза и содрогнулась от того, что прочла в них.

— Ох, любимый, неужели ты так подумал? Ты решил, что я пригласила тебя к себе в постель с хладнокровным расчетом? У меня множество недостатков, но расчетливости среди них не было и нет. Мое сердце знало, что я люблю тебя, — знало еще тогда, когда разум этого не осознал. Мои страхи помешали мне понять, что ты именно тот человек, которого я искала всю жизнь.