Удачная сделка

— Ведите меня! — Джослин поспешно проглотила последний кусочек персика. — Лучше отметить день рождения шампанским, а не стрельбой по разбойникам.

Глава 25

Стреттон отыскал канделябры, штопор и два бокала. После чего все трое спустились в винный погреб.

— Вот та часть Уэстхольма, за которую извиняться не приходится, — сказал дворецкий, отпирая тяжелую, окованную железными пластинами дверь. — Покойный лорд Престон распорядился: забота о винном погребе — основная моя обязанность. Так что я стал большим знатоком вин, особенно кларета — его требовалось постоянно «подкармливать».

Дворецкий сардонически усмехнулся: судя по всему, он считал, что мог бы проводить время с большей пользой.

Когда Стреттон распахнул дверь подвала, Дэвид тихо присвистнул:

— Таким подвалом даже принц-регент мог бы гордиться — Он взял один из канделябров, а второй оставил дворецкому, чтобы тот мог подняться вверх по темной лестнице. — Вы можете вернуться к своим обязанностям, Стреттон. Мы с леди Престон пойдем на разведку одни.

Дворецкий вручил Джослин два бокала и удалился. Подняв канделябр повыше, чтобы осветить дорогу, Дэвид с улыбкой проговорил:

— Добро пожаловать в ту часть Уэстхольма, которую Уилфред предпочитал всем остальным.

— Боже! — воскликнула Джослин. — Кажется, даже погреба Чарлтон-Эбби с ними не сравнятся! А я считала, что их превзойти невозможно.

Дэвид и сам был поражен увиденным. Обычно ребенку все кажется более крупным, чем взрослому, но это правило ни винный погреб Уэстхольма не распространялось. Подвалы оказались огромными, и их прохладные недра были заставлены рядами винных бочек. Над каждой висела аккуратная табличка с обозначением года, качества и места происхождения вина. Вдоль стены стояли стеллажи с бутылками, лежащими наклонно — так, чтобы не пересыхали пробки. В одном углу стоял стол, а рядом находилась дверь чулана — там, по-видимому, хранились бочата, пробки и воронки.

Джослин прошлась вдоль ближайшего ряда — ее туфельки беззвучно ступали по полу, усыпанному толстым слоем опилок.

— Здесь чище, чем в операционной госпиталя!

— Печально, но факт. — Дэвид пошел следом за ней. — Даже опилки свежие, как того потребовал бы любой серьезный управляющий погребами. Поддержание такою порядка должно было отнимать у Стреттона немало времени.

— А что он имел в виду, когда сказал, что «подкармливал» кларет? — Она бросила на него через плечо озорной взгляд. — Я вообразила, как он бросает в бочки кусочки хлеба с сыром.

Дэвид рассмеялся:

— Кларет имеет небольшую крепость, так что рекомендуется время от времени добавлять в бочки небольшое количество хорошего французского бренди. То же самое часто проделывают с бургундским. А вот белые вина иногда «подкармливают» свежим молоком.

— Откуда вы так много знаете о вине? — спросила Джослин, проводя пальцем по дубовой бочке, в которой, судя по табличке, хранился превосходнейший испанский херес.

— Мой отец очень увлекался винами. Вот почему погреб такой большой. Он, бывало, приводил меня сюда и рассказывал, как надо разливать вино, как смягчать слишком резкий вкус… Так что я многое узнал о винах.

Дэвид любил эти занятия с отцом, но с погребом у него были связаны и менее приятные воспоминания. Он невольно содрогнулся.

Заметив это, Джослин спросила:

— Вы замерзли?

— Просто вспомнил, как Уилфред запер меня здесь. Меня нашли только на следующий день, когда дворецкий спустился за вином к обеду.

Ужаснувшись, Джослин воскликнула:

— Какой отвратительный поступок! И сколько вам тогда было лет?

— Восемь или девять. Но было не так уж страшно. Вместе со мной оказалась запертой одна из кошек, так что она составила мне компанию.

Эта кошка помогла ему не сойти с ума в темноте. Свернувшись у него на коленях, она громко мурлыкала. С тех пор он навсегда полюбил кошек, но позаботился о том, чтобы старшие братья об этом не догадались — иначе… страшно было даже подумать, что бы они сделали с кошками, обитавшими на кухне и в амбарах.

Джослин прищурилась.

— Мне искренне жаль, что это не я пристрелила Уилфреда. Было бы очень приятно это сделать.

— Гораздо лучше, чтобы этот грех пал на Тимоти. — Дэвид снова начал осматривать погреб. — А вот запасы уэстхольмского сидра. Я рад, что эта традиция не была забыта.

— У вас в поместье делают сидр?

— Да. Херефордшир славится своим сидром. В Уэстхольме много акров занято яблоневыми садами. — Он похлопал ладонью по выпуклому боку огромной бочки. — Вот эти предназначены для общего пользования. Слуги могли выбирать между сидром и элем. Когда я был мальчишкой, они, как правило, выбирали сидр. Хотите попробовать?

Джослин протянула бокалы:

— Да, с удовольствием.

Дэвид повернул кран, и Джослин налила в каждый из бокалов понемногу прозрачного коричневатого напитка. Дэвид сделал глоток. Аромат яблок сразу же напомнил ему детство — воспоминания вернули его в солнечные осенние дни, когда отжимали сок для сидра. В эти дни в поместье всегда был праздник: во фруктовом саду устраивали танцы и подавали угощение. Дэвид решил, что возобновит эту традицию, если Уилфред отменил празднества.

Джослин тоже сделала глоток, а потом осушила свой бокал одним глотком.

— Очень вкусно. И не слишком сладко. — Она окинула взглядом ряды бочек. — Даже если вы доживете до ста лет, вам никогда не придется покупать вина.

— В этих винах — целое состояние. Если их продать, деньги можно будет вложить в хозяйство.

— Только не продавайте все, — сказала Джослин. — Мой отец всегда говорил, что без хорошего вина не может быть достойного обеда.

— Я оставлю вполне достаточно, — улыбнулся Дэвид.

— Ну, где же шампанское? Или шампанское — слишком легкомысленный напиток для Уилфреда?

— Может, на полках у стены?

И действительно, несколько стеллажей были отведены под шампанское. Дэвид попытался сделать выбор. В глазах у него зарябило от многочисленных рядов бутылок — в каждой из бутылок отразилось пламя свечей.

— Господи, я не знаю, какой год был самым удачным. Надо полагать, что Уилфред не хранил вина, которые нельзя было бы назвать первосортными. Миледи, делайте выбор.

Джослин немного подумала, а потом прикоснулась к одной из бутылок:

— Вот это.

Дэвид поставил канделябр на стол, оказавшийся поблизости, и открыл бутылку. Хотя он старался действовать осторожно, пробка выскочила из горлышка с громким хлопком, а пена вырвалась наружу.

Джослин со смехом подставила бокалы.

— Не сомневаюсь, что кое-кто пришел бы в ужас: мы пьем шампанское из бокалов, куда только что наливали сидр. Но я никому об этом не расскажу — если вы пообещаете молчать.

— Договорились. — Дэвид поднял свой бокал. — С днем рождения, моя милая. И пусть сбудется то, чего жаждет ваше сердце.

Осушив бокал, Дэвид вдруг вспомнил: если бы не странное завещание отца Джослин, то они с ней никогда бы не встретились.

— Ax… — Допив шампанское, она почувствовала приятное головокружение. — Сидр был недурен, но я предпочитаю шампанское.

— Здесь его столько, что можете принимать в нем ванны, если пожелаете.

— Ну, это была бы непозволительная роскошь. Прекрасное шампанское!

Она поставила на стол бокал. Сейчас ее волосы казались черными, и на них играли красные отблески пламени. Хотя воздух был довольно прохладным, округлости ее грудей в глубоком вырезе платья не покрылись гусиной кожей. Что же до него — ему совершенно не было холодно. Скорее наоборот.

Дэвид снова налил в бокалы вина. По его жилам струилось горячее веселье.

— Иногда поздно вечером, когда офицеры немного глупеют, они пьют «на брудершафт», перекрещивая руки. — Майор ухмыльнулся — Возможно, для того чтобы не упасть. Ритуал также требует, чтобы бокал осушался одним глотком.

— Очень интересно… — Джослин подняла руку с бокалом. Когда же их руки перекрестились, она весело рассмеялась. — Вы слишком высокий, сэр!