Хорошая работа

«Британская компания „Лиланд“ начала испытания революционно легкого алюминиевого двигателя для семейного автомобиля мирового класса с затратой бензина 1 галлон на 100 миль».

Когда у нас последний раз был алюминиевый двигатель мирового класса? В «хилмане», не так ли? Где они теперь, эти «хилманы» вчерашнего дня? На свалке, все до единого или почти все. Завод в Линвуде превратился в кладбище, между сборочными конвейерами проросла трава, крыши из рифленого железа хлопают на ветру. Машина, которую никто не хотел покупать. Завод, построенный в месте, выбранном по политическим, а не коммерческим соображениям, в сотнях миль от поставщиков необходимых материалов. Вик пролистывает газету до раздела городских новостей. «Как заставить уважать себя».

«Год, провозглашенный Годом Промышленности, начался, как и ожидали, весьма невразумительно. Различные промышленные предприятия, как всегда, поднимают шум вокруг якобы недостаточного уважения, которым пользуются инженеры и вообще инженерное дело».

Эту статью Вик читает со смешанным чувством. Год Промышленности — это, конечно, чушь собачья. А вот недооценка инженеров — чистая правда.

Уборную Вик покидает без двадцати восемь. Он начинает спешить. Размашистым шагом пересекает кухню, где Марджори вяло перекладывает в посудомоечную машину оставшуюся после его завтрака грязную посуду, и взбегает по лестнице. Быстро чистит зубы и причесывается в ванной en suite. Потом идет в спальню, где облачается в чистую белую сорочку и костюм. У Вика шесть деловых костюмов, и он их меняет каждый день. Он всегда считал, что пяти вполне достаточно, но вынужден был купить шестой после подпущенной Реймондом шпильки: «Если на тебе шерстяной серый, значит, сегодня вторник». На сей раз очередь темно-синего в полоску. Вик выбирает галстук с диагональными красными, синими и серыми полосами. Всовывает ноги в начищенные да блеска полуботинки. Слишком сильно дергает за потертый шнурок, и тот рвется. Вик, чертыхаясь, просовывает руку в глубь шкафа в поисках старых черных ботинок с подходящими шнурками и натыкается на картонную коробку. В ней новенький радиоприемник с таймером, сделанный в Гонконге, в ярком пластмассовом чехле, упакованный в пенопласт. Вик вздыхает и криво усмехается. Подобные находки редко встречаются в это время года. У Марджори есть дурацкая привычка заранее покупать подарки на Рождество. Она распихивает их, как белочка, по укромным местам, а потом забывает о них.

Когда Вик снова спускается, Марджори бесцельно топчется в прихожей.

— Ну, и для кого это радио?

— Что за радио?

— Я нашел новенькое радио на задворках гардероба.

Марджори всплескивает руками.

— Ох! Я ведь знала, что уже покупала подарок твоему отцу.

— А разве мы ему ничего не подарили?

— Конечно, подарили. Помнишь, ты специально помчался в магазин и купил одеяло с электроподогревом?.. Ничего страшного, часы с радио пригодятся и на будущий год.

— Разве у него нет таких часов? По-моему, мы их дарили ему несколько лет назад.

— В самом деле? — рассеянно бормочет Марджори. — Тогда они пригодятся кому-нибудь из мальчиков.

— Им нужны часы не с радио, а со встроенной бомбой, — говорит Вик и хлопает себя по карманам, проверяя, на месте ли бумажник, органайзер, ключи, калькулятор, сигареты и зажигалка.

Марджори помогает ему надеть пальто из верблюжьей шерсти. Это она уговорила Вика купить его, хотя тот и возражал, что оно гораздо ниже колен и, по его мнению, подчеркивает его низкий рост, а кроме того, в нем он смахивает на преуспевающего букмекера.

— Когда тебя ждать? — интересуется Марджори.

— Не знаю. Лучше разогреешь обед, когда я приду.

— Постарайся не задерживаться допоздна.

Она закрывает глаза и подставляет ему лицо. Он чмокает ее в губы, потом кивает в сторону первого этажа.

— Гони этих бездельников вон из кроватей.

— Когда дети растут, им нужно много спать.

— Господь с тобой, Реймонд уже не растет. Он перестал это делать несколько лет назад. Но я не удивлюсь, если он отращивает пивное брюшко.

— Но Гэри-то еще растет.

— Проследи, чтобы он сделал домашнее задание.

— Хорошо, дорогой.

Вик совершенно уверен в том, что у нее и в мыслях нет выполнять его распоряжения. Если бы не поездка с Сандрой к врачу, Марджори, скорее всего, легла бы сейчас в постель, прихватив с собой чашку чая и «Дейли Мейл». Несколько недель назад Вик вернулся домой, едва уехав на работу, — забыл взять важные документы. Была половина десятого утра, в доме царила полная тишина: трое детей и их мать сладко спали. Не стоит удивляться, что страна летит в тартарары.

Вик проходит через застекленное крыльцо и оказывается на свежем воздухе. Холодный ветер ерошит ему волосы, и Вик вздрагивает. Но после спертой духоты уличная прохлада действует освежающе, и по дороге к гаражу Вик делает пару глубоких вдохов. Когда он подходит к гаражу, ворота распахиваются, словно по волшебству (а на самом деле — по сигналу с пульта дистанционного управления, который лежит у Вика в кармане). Это маленькое чудо каждый раз вызывает в нем по-детски буйный восторг. Внутри гаража Вика ждет сияющий «ягуар» с регистрационным номером «VIC100», который стоит рядом с серебристым «метро» Марджори. Вик выводит машину и закрывает гараж очередным нажатием кнопки на пульте. В окне веранды возникает Марджори. Одной рукой она придерживает на груди распахивающийся халат, другой робко машет мужу. Вик умиротворенно улыбается, нажимает на газ и уезжает.

Начинаются самые приятные за весь день полчаса — дорога на работу. Вернее, не совсем полчаса; поездка обычно занимает двадцать четыре минуты, но Вику хотелось бы, чтоб она была долгой. Это мирный промежуток между домашней нервотрепкой и служебными неприятностями, время чистых эмоций, абсолютного самообладания и легкого превосходства. Ведь «ягуар» превосходит любую машину. В этом Вик уверен на все сто. Когда Мидландское Объединение заманило его в «Принглс» на должность исполнительного директора, ему предложили «Ровер 3500 Ванден Плас», но Вик настоял на «ягуаре» — машине, которую обычно дают управляющему группой компаний, — и был очень доволен, когда получил его, хоть и не вполне новый. Конечно, это должна была быть британская машина, ведь компания «Принглс» тесно сотрудничала с местной автомобильной промышленностью, никого ведь не интересует, что Вик ни за что не сел бы за руль иномарки: он возненавидел их лютой ненавистью после того, как в 70-е годы они вторглись на дороги Британии, ознаменовав тем самым начало распада местной экономики. Впрочем, Вик вынужден был признать, что выбор отечественных машин крайне скуден, если ориентироваться на качество первоклассных «мерседесов» и «БМВ». Пожалуй, «ягуар» — единственный автомобиль, глядя на который другие водители перестают снисходительно улыбаться, за исключением разве что «роллс-ройса» или «бентли».

Вик притормаживает на Т-образной развилке, где Эвондейл-роуд сливается с Бартон-роуд, — там уже начинается час пик. Водитель «форда-транзит», хоть и обладает правом первенства, вежливо подает назад, чтобы Вик мог просочиться в левый ряд. Вик кивает в знак благодарности, поворачивает налево, затем снова направо и с привычной легкостью проезжает по широким улицам, по обеим сторонам которых растут деревья. Он огибает Университет, кирпичная часовая башня которого проглядывает поверх деревьев и крыш. Хоть Вик, как говорится, и обивает пороги Университета, внутри он не был ни разу. Но он знает, что это место славится пробками на дороге, по поводу которых частенько сокрушается Марджори (университетский день начинается слишком поздно, а кончается слишком рано, чтобы это обстоятельство создавало неудобства для самого Вика), и мучительно красивыми девушками, недосягаемость которых печалит Вика, когда он наблюдает, как они прохаживаются по вестибюлям, а вечером — по студенческому клубу. Университет с его тяжеловесной архитектурой, тщательно спланированным садово-парковым ансамблем и бдительными охранниками возле каждого входа казался Вику миниатюрным городом-государством, этаким научным Ватиканом. Он старался держаться подальше от Университета, потому что побаивался и одновременно чурался царившего здесь духа демонстративной независимости от грубого и суетного промышленного города, внутри которого и располагался Университет. Alma mater Вика, находившаяся в нескольких милях отсюда, была диаметральной противоположностью: закопченное высокое здание, напичканное промышленным и лабораторным оборудованием, окна которого смотрели на железную дорогу с сортировочной станцией и кольцевой развязкой. Бывший в дни молодости Вика Колледжем Новейших Технологий, теперь он увеличился в размерах и получил статус университета, но так и не обзавелся особой атмосферой манерности и жеманства. И правильно сделал. Если колледж становится слишком уж тепленьким местечком, кому захочется покидать его стены и работать всерьез?