Повеса

— Незадолго до того, как я догадался, кто ты на самом деле такая, я собирался сделать Элис Уэстон предложение. Но одно дело мистер и миссис Дэвенпорт и совсем другое — герцогиня Дэрвестонская и мистер Дэвенпорт в качестве ее мужа. Гусь, как говорится, свинье не товарищ. Да и вообще, леди Элисон, не надо вторично отказываться от своего наследства… Похоже, этот кот теперь никогда не успокоится!

Аттила в самом деле продолжал тереться о ноги Элис, но ей в этот момент было не до него. Итак, Реджи собирался предложить ей руку и сердце. Как же заставить его вернуться к этой идее?

— Неужели твой благородный поступок объясняется всего лишь тем, что гордость не позволяет тебе взять в жены женщину богаче тебя?

— Это одна из причин, — признал Реджи, — но есть и другие. Боже мой, Элли, ты только подумай, какие повсюду пойдут разговоры! Все начнут болтать, что тебя соблазнил охотник за состояниями, который воспользовался твоей неопытностью и заманил в ловушку унизительного и позорного для тебя брака.

— Может, другие и будут говорить так, — согласилась Элис, — но я-то знаю, что ты единственный мужчина, кому я действительно могу доверять, потому что ты проявлял ко мне интерес тогда, когда я еще не была наследницей герцога Дэрвестонского. — Она улыбнулась. — Так о чьей репутации ты больше печешься, о моей или о своей?

— Черт побери, я думаю о нас обоих! Преодолев последние несколько шагов, разделявшие их, Элис заглянула в аквамариновые глаза Реджинальда.

— Может, ты станешь более сговорчивым, если мой отец лишит меня наследства? Когда я сообщила ему, что отправляюсь в Стрикленд, он намекнул мне, что способен это сделать.

Слова Элис явно потрясли Реджи.

— Неужели ты сможешь пережить, если это в самом деле произойдет?

— Да, — просто ответила Элис. — А если он этого не сделает, ты сможешь это перенести?

— Не знаю, — пробормотал Дэвенпорт и глубоко вздохнул. Чрезмерное обилие денег — решаемая проблема, подумала Элис. Ее в данный момент интересовали ответы на другие, куда более важные вопросы.

— Реджи, я тебя ужасно люблю. Можно даже сказать, что я врезалась в тебя по уши, — заявила она, откровенно любуясь Дэвенпортом. — Я люблю тебя не только за твою красоту, хотя твое тело действительно прекрасно. Я люблю твою честность, твой юмор, люблю твое благородство, которое ты так тщательно скрываешь. — Собравшись с духом, Элис посмотрела Реджи прямо в лицо и задала ему тот самый вопрос, который волновал ее уже очень давно:

— Ответь, а ты любишь меня?

— Конечно, люблю, — кивнул Реджи и снова глубоко вздохнул, на этот раз даже с каким-то всхлипом. — Именно поэтому я и не хочу, чтобы ты приняла решение, о котором потом будешь сожалеть.

Он стоял не двигаясь, но все его тело излучало напряженное ожидание, а в глазах его Элис прочла безмерную любовь и нежность — такую же, какую ощущала она сама. Реджи всегда шел по жизни в одиночку, руководствуясь своим, весьма строгим кодексом чести, в основе которого лежала его гордость. Теперь его гордость встала на пути их счастья. Возможно, помехой были и детские воспоминания Реджи — давным-давно ему внушили, что с его желаниями никто не намерен считаться, и теперь он не мог поверить в то, что кем-то любим.

Сердце Элис рванулось к нему. Ради них обоих она была обязана убедить его в том, что они должны быть вместе. Протянув руку, она ловко расстегнула на Реджи жилет, после чего принялась расстегивать пуговицы его рубашки.

— Господи, Элли, что ты делаешь? — изумленно пробормотал Реджи, схватив ее за руки.

— Пытаюсь тебя скомпрометировать, — пояснила она. — Если мне это удастся, тебе придется на мне жениться — в противном случае от твоей репутации камня на камне не останется.

Несколько секунд он молча смотрел ей в глаза, а затем мышцы его расслабились, а из груди Реджи вырвался смешок. В глазах появился теплый блеск.

— Ты совершенно невозможная женщина — я таких еще не встречал. К счастью, ты очень похожа на меня.

Поскольку он отпустил ее пальцы, Элис расстегнула еще несколько пуговиц, после чего просунула руку под рубашку Реджи и положила ладонь на его обнаженную грудь. Кожа его горела огнем. Он охнул и крепче прижал к себе ее ладонь.

— Мое благородство все же не беспредельно, — сказал он, стараясь, чтобы его слова звучали как можно серьезнее. — Если в течение десяти секунд ты не уйдешь, я тебя уже никогда отсюда не выпущу. В этом случае ты будешь лишена богатейшего выбора мужчин, который имеешь сейчас, и у тебя останется только один — я.

— Замечательно, — прошептала Элис, свободной рукой выдергивая рубашку Реджи из брюк. — Именно этого я и хочу.

Дэвенпорт еще раз пристально посмотрел ей в глаза и, сдаваясь, изо всех сил прижал ее к себе. Губы их слились в жадном поцелуе. Желание, таившееся в их телах, вспыхнуло, словно порох. В их поведении не было робости — они были родственными душами, тела их сами тянулись друг к другу, и Реджи и Элис казалось, что они знакомы уже очень давно — может быть, многие тысячи лет.

Они торопливо сорвали с себя одежду и легли на пол у камина. В эту ночь Элис узнала, что физическая близость в самом деле может доставить женщине еще большее наслаждение, чем то, которое ей довелось испытать, когда она впервые занималась любовью с Реджи. И когда он шептал ей на ухо страстные слова любви, она понимала, что оба они наконец обрели свой дом, поселившись в сердцах друг друга, и что в этом и состоит то, что называется счастьем.

Потом они долго лежали в полудреме у огня, обнимая друг друга, укрытые бархатным плащом Элис. Она сонно улыбалась, вспоминая о том, как в ту ночь, когда они впервые были близки, Реджи сказал, что она заслуживает более комфортного ложа, нежели пол в библиотеке. Пол библиотеки оказался чудесным местом, как нельзя лучше подходящим для занятий любовью. Под ее правым боком свернулся калачиком Аттила, Немезида устроилась с другой стороны, рядом с Реджи, довершая картину семейной идиллии.

Красное платье Элис пришло в негодность после того, как Реджи сорвал его с нее. Что ж, она была наследницей огромного состояния, и ей казалось, что лучшего применения деньгам, нежели покупка новых платьев взамен сорванных с нее любимым мужчиной, и быть не может.

Элис хихикнула, а когда Реджи поинтересовался причиной ее веселья, объяснила, на что она собирается тратить деньги Дэрвестонов. Рассмеявшись, он с нежностью погладил ее плечи.

— Для женщины, которая еще две недели назад была убеждена, что на нее не позарится ни один мужчина, ты делаешь поразительные успехи.

Элис невольно подумала о том, что эти успехи — лишь первые шаги на долгом пути, по которому, как она надеялась, ей предстояло идти всю жизнь. Она вгляделась в спокойное, умиротворенное лицо Реджи, освещенное отблесками пламени, и ей показалось, что она вот-вот растает от нежности.

— Это потому, что благодаря тебе я чувствую себя самой красивой и желанной женщиной на свете, — сказала она.

— Так оно и есть. — Потянувшись к ней, Реджи поцеловал ее, осторожно прижавшись теплыми, твердыми губами к ее губам. — Элис, любимая, ты совершила настоящее чудо, превратив меня из пьяницы и повесы, которому все было трын-трава, в любящего, верного мужа.

Реджи провел кончиком языка по краешку ее уха. Элис, выгнув спину, прильнула к нему. Щекоча дыханием ее шею, он тихонько пробормотал:

— Только не жалуйся, что я стал слишком скучным и правильным, — это целиком твоя вина.

Элис поняла, что эти слова — не что иное, как добровольно данный обет верности. Впервые в жизни она поверила в справедливость пословицы, что самыми лучшими мужьями становятся бывшие повесы, — поверила сразу и бесповоротно, всем сердцем. Реджи сделал ей подарок, который стоил дороже, чем все сокровища Дэрвестонов. Ей хотелось плакать от счастья.

Реджи прикоснулся губами к ее обнаженной груди, и в теле Элис снова вспыхнуло пламя желания.

— Это ты-то скучный? — прошептала она, прерывисто дыша.