Страница 200 из 562
Нагита я нашел на заднем дворе. По его физиономии можно было догадаться, что меньше он обрадовался бы разве что приходу старухи с косой. Тем не менее лейтенант был изысканно вежлив. Я рассказал то, что, по моему мнению, ему следовало знать.
— Старик собирается выдернуть затычку? Отлично. Проснулся наконец, старый хрыч!
— Мне кажется, или я улавливаю прискорбное недоверие к способностям командира?
— Сразу видно сыщика. — Нагит кисло усмехнулся. — Какое уж тут доверие, когда изображаешь из себя мебель, а шишки наши совещаются, важно или не важно, если кто-то предупредит не-людей о нашем выступлении. Я решил, что босс согласился с общим мнением: дескать, не важно.
— Босс толковее и крепче, чем выглядит. По мне, он просто давал всем высказаться.
Нагит хмыкнул.
— Они все забывают — или не хотят об этом думать, — что где-то поблизости бродит Слави Дуралейник. Никто не желает о нем слышать.
— Я желаю. Ты прав, лейтенант. Он затеял большую игру. Не знаю, что это за игра. Пока не знаю. А Маренго весь скривился, когда я ему про Дуралейника сказал.
— Он странновато себя ведет с самого возвращения из города. Сегодня в особенности. Как заперся с утра в кабинете, так и сидит, никого к себе не подпускает, кроме этой Монтецумы. Сдается мне, ты переодеться хочешь?
— Ну почему всем не нравится, как я выгляжу? Раз меня столь настойчиво просят, я не могу отказаться. И буду премного благодарен за пару-тройку ножей и чего-нибудь еще, чтоб уверенней себя чувствовать.
— Думаю, мы подберем и наряд, и утварь. — Последнее слово Нагит произнес с легкой издевкой в голосе. — Лошадку?
— Э…
— Гаррет, я трачу свое время, чтобы тебе помочь. Как говорится, услуга за услугу.
Ну что за издевательство? Неужели вся Карента знает, как я отношусь к лошадям — точнее, как они ко мне относятся?
У, проклятые твари! Они, они всем вокруг раззвонили! Ведь те идиоты, которые лошадей обожают, наверняка понимают их речь.
— Мне, пожалуйста, самую смирную.
— Как скажешь. Но на твоем месте я бы выбрал конька порезвее — на случай, если с теми кентаврами столкнемся.
— Чего-чего?
— В окрестностях бродит шайка кентавров. Ты же сам об этом предупредил. Полковник отправил патрули на их поиски. — Нагит прицокнул языком, словно удивляясь, что полковник Теверли мог отдать столь разумное распоряжение. — Пока никаких новостей. Они умеют маскироваться. Чувствуются бывалые солдаты.
— Рано или поздно мы их найдем. — Я выпятил грудь.
— Гаррет, удача — штука капризная. Выбирай коня.
Он мне будет про капризы удачи рассказывать!
— Ладно, выберу. А потом пойду в библиотеку и буду рыться там до посинения. Не забудь к боссу сходить.
— Постараюсь. По правде сказать, у меня и без того забот хватает, чтоб еще мальчиком на побегушках служить.
Его тон заставил меня насторожиться.
— Что стряслось?
— Кроме кентавров? Очередной труп. Плюс один из моих людей пропал без вести. Плюс один изувеченный. Скот разбежался. Громовые ящеры обезумели и кусают всех, кто подвернется, включая друг друга. Можешь добавить сюда некоего полковника, который строит из себя отца солдатам, а сам ни в чем ни ухом, ни рылом.
Я заломил бровь. На мужчин эта моя манера действует совсем иначе, чем на женщин.
— Поподробнее можно? — Будем надеяться, в моем голосе прозвучало сочувствие.
— Бардак начался прошлой ночью, когда ящерицы Венейбла вдруг рехнулись. Они перепугали коров и овец, стали кидаться друг на дружку, откусили Венейблу вторую руку, когда он попытался их успокоить, и загрызли какого-то чужака. Потрудились на славу, его уже не опознаешь. Утром выяснилось, что пропал Толли, но загрызли не его: этот, чужой, ниже ростом и в плечах шире. Все остальные на месте, вот и выходит, что ящерки закусили пришлым.
— Венейбл говорил, что его зверюшки нападают только на чужаков.
— Говорил, говорил.
— А сегодня что сказал?
— То же самое. Твердит, что их то ли околдовали, то ли что им в еду подсыпали. Хорошенькое дельце, верно? А Теверли на все плевать. Знаешь, Гаррет, я человек сдержанный — ты, наверное, успел заметить, — но как же мне надоела эта хренотень! Поскорее бы с ней покончить и настоящим делом заняться!
Я задал несколько уточняющих вопросов, на каждый из которых мистер Нагит дал исчерпывающий ответ, нисколько, впрочем, не прояснивший общую картину.
— Катись оно псу под хвост, — проворчал лейтенант. — Мне велено состоять при тебе, этим я и займусь, и с удовольствием тюкну тебя по башке, если ты ухитришься рассердить босса или его пассию.
— Разочарование пополам с цинизмом. Или я ошибаюсь?
— Нисколько. Я бы с радостью отсюда свалил, честное слово. Но куда? К Бондуранту Алтуне? Или к Арнесу Минглу? Самое печальное, что лучше, чем здесь, нигде не будет. Паркер, ко мне!
Подбежавшему Паркеру приказали помочь мне выбрать лошадь, после чего лейтенант удалился. А я отправился на конюшню и стал выбирать. Каждому коню я заглядывал в глаза, выискивая животное покрепче и потупее, глупое настолько, чтоб у него дурных помыслов и в помине быть не могло. Наконец выбор был сделан, и я с великой неохотой попросил оседлать скакуна.
По дороге в усадьбу я встретил любимца Нагита, полковника Мошеса Теверли. По всей видимости, полковник не помнил сержанта Гаррета, вместе с которым воевал на островах. По крайней мере на шею мне он не бросился и скупой мужской слезой мою грудь не оросил. Хуже того, он меня попросту не заметил. Ну и славно. Вполне может случиться так, что мое с ним знакомство окажется мне во вред.
Вокруг него по-прежнему увивались воинственные дамочки. Он по-прежнему выглядел гением всех времен и народов и по-прежнему выставлял напоказ шрамы, благодаря которым слинял с островов как раз перед тем, как венагеты обрушились на тех из нас, кто остался на передовой.
Я исподтишка последил за ним и решил, что он не имеет ни малейшего отношения к происходящему. Так, случайно оказался под рукой, не более того; актеришка, вся роль которого — пройтись по сцене.
В библиотеке я копался в книгах, откладывая в сторонку все мало-мальски интересное, пока, намного позже, чем я ожидал, не появился мистер Нагит. Он принес оружие и одежду, мгновенно вызвавшую у меня отвращение.
— Мундир? — простонал я.
— Другого не нашлось. — Нагит усмехнулся. Его явно забавляло мое отчаяние.
— Ладно, только учти, мундир я напялю, но служить не пойду. Уж если я решу вернуться в армию, то меньше, чем на генерала, не соглашусь.
— И в два счета скатишься до рядового. Послушай, Гаррет, мы не зачислим тебя, даже если ты очень попросишь. В тебе слишком много загадок, а у нас нет ни времени, ни желания их разгадывать.
А всего-то несколько дней назад меня наперебой зазывали вступить в ряды! При том что тогда у меня был напарник из нелюдей, и я водил дружбу с персонами сомнительной расовой чистоты. И как это я умудрился выйти из доверия? Должно быть, отвернулся не вовремя.
Хотя — Черным Драконам Вальсунга я, быть может, еще сгожусь. И Братству Волка. Забудем старые обиды, ребята. Я ваш с потрохами.
Переодеваясь, я размышлял о том, в каком незавидном положении очутился. Все вокруг требовали, чтоб я ворошил для них осиные гнезда, но к своим собственным тайнам не подпускали. Пинали туда-сюда, как пресловутый мячик. Морли, пожалуй, обозвал бы меня занозой в заднице. Или помойной мухой, которая всем на нервы действует.
— А неплохо, — отметил я, оглядев себя. — Не люблю форму, но ваш мундирчик мне к лицу.
— Девки штабелями лягут, — поддакнул Нагит.
— Ты встречал Дуралейника?
— Что? — Лейтенант опешил от неожиданности. — Нет. И не слыхал, чтобы кому-нибудь доводилось. А что?
— Да так. У меня был напарник. Он на Дуралейника только что не молился, восхищался его умением приспосабливаться к обстоятельствам. — Честно говоря, при всем его восхищении Дуралейником Покойник был ревнителем традиций. Для логхиров революции и прочая дребедень — досадная помеха в плавном течении жизни.