Страница 3 из 37
Порой подруги не без ехидства спрашивают, почему она выбирает для прогулок именно эту улочку. Девочка отвечает, глядя им прямо в глаза:
— Потому что я его люблю. Да, да, да! Ну и что?
К сожалению, мальчик в любовь больше не верит. Когда девочка договаривается с ним встретиться, он опаздывает или совсем не приходит. Когда она звонит и веселым голосом рассказывает разные истории про техникум, он говорит, что у него до черта работы и нет времени на трепотню. А также всякими другими способами мстит девочке за то, что мир устроен так несовершенно и несправедливо.
А кому будет мстить за свои обиды и огорчения эта девочка, пока неизвестно, потому что ей всего только семнадцать лет.
СТОИТ ЛИ ПРОЖИГАТЬ ЖИЗНЬ?
«Здравствуй, «Алый парус»! Откликаюсь на вопрос о «завсегдатаях» парка. Можете считать меня «завсегдатаем». Да! Мне нравится ходить в парк, вообще вечером быть в людных местах. Мне семнадцать лет, у меня красивые ноги, и я люблю носить короткие платья. Ребята обращают на меня внимание, и мне это нравится. Вообще, я думаю, каждой девушке приятно, когда она нравится ребятам, когда представляется случай пококетничать, позаигрывать с парнем. М. Горький сказал: «Каждая уважающая себя женщина — кокетка».
Когда чувствуешь, что ты кому‑то нужна, неважно, в каком виде, главное, в тебе кто‑то нуждается, уже как‑то приятнее жить. А иначе чувствуешь жизнь пустой и ненужной. Вы хотите сказать, что можно находить удовлетворение в учебе или работе? Да, можно. Но это опять неполная жизнь. Ведь каждый человек так устроен, что нуждается в любви, в ласке. А когда этого нет, то я лично не нахожу удовлетворения в жизни.
Я считаю, что по мере возможности надо прожигать свою жизнь, любить и быть любимой. Я с вами предельно откровенна, ведь любая девушка мечтает о любви, но не каждой это доступно и не каждая об этом напишет.
Я считаю, надо больше бывать в парках, там, где «веселятся, целуются, поют». Почему почти все красивые женщины довольны своей жизнью, прожигают ее, а некрасивые их считают за женщин «легкого поведения»? Некрасивые завидуют, вот и осуждают.
Свой адрес я не сообщаю, хочу, чтобы вы напечатали в газете это письмо. Вот увидите, эта тема волнует всех.
Таня Гром (это псевдоним)».
Для начала сейчас самый момент ополчиться на короткие платья. Но что делать — они мне нравятся. И красивые ноги — грешен, нравятся. И наставлять тебя добродетели не могу — сам не образец. И переживать за твою нравственность не собираюсь.
Меня заинтересовала твоя мысль, что жизнь надо прожигать.
Правда, выразила ты ее не лучшим образом — ведь бездельники, пирующие на выпрошенные у родителей трояки, норовят в ту же категорию: их жизнь в том и состоит, чтобы утром клянчить, а вечером «прожигать». Но ловить тебя на неловком слове никто не собирается. Мы с тобой друг друга поймем, читатели нас — тоже. Короче, будем не про слово, а про существо.
Так вот, я тоже не люблю премудрых пескарей, которые отпущенные им природой радости цедят по капельке, дружат предельно экономно, а уж в любви тем более урезают себя в каждой малости, одержимые единственной жаркой идеей: как бы вместо семидесяти среднестатистических лет взять и прожить семьдесят два с половиной!
Зачем им такая жизнь?
Итак, в главном мы договорились: жизнь прожигать надо.
Следующий вопрос — как?
Ведь даже кастрюлю прожечь непросто — требуется приличный огонь. А жизнь — штука куда более прочная. Уж тут‑то нужно могучее пламя. Иначе только дно закоптишь.
Вот ты пишешь — любовь. Защищаешь свое право на нее. Что ж, имеешь право. Но в письме‑то твоем любви нет.
Не бойся, я не имею в виду ту самую, хрестоматийную, которая одна на всю жизнь. Жизнь — вещь не только прочная, но и сложная, бывает в ней всякое. Сколько раз кому любить -— четких инструкций нет.
Но ведь любить!
У Бунина есть великий рассказ «Солнечный удар». Он о любви — о любви, которая длилась один день. Но вот уже лет пятьдесят прошло,, а мы, читающие про эту однодневную любовь, не можем уйти от чувства грусти и — чего уж там скрывать! — зависти. Солнечный удар — точное определение. Если не читала, прочти, как насквозь прожгла жизнь двоих людей внезапная краткая любовь.
Ты пишешь: каждой девушке приятно, когда представляется случай пококетничать. Наверное, так оно и есть — приятно. Но ведь там, где начинается любовь, кокетству конец. Через этот невидимый порожек ему не переступить. Этой простой вещи ты не знаешь, видимо, не было случая узнать…
Ты пишешь: ребята обращают внимание, ребятам нравится… И ни словечком, ни деталью, ни хотя бы оговоркой не встал за твоим письмом один–единственный любимый человек. Пусть не на жизнь, не на год, но любимый!
Впрочем, судя по письму, ты искренне убеждена, что «любить» и «жить в свое удовольствие» — одно и то же.
Знаешь, как писала об этом Марина Цветаева?
Ты‑то как узнаешь любовь, Танечка? Тебе нравится нравиться, ты любишь, когда тебя любят. Но, боюсь, тебе неведома радость куда большая — любить самой. Почему я решил, что неведома? Да элементарно: иначе ты именно о ней бы и написала. Радость любить просто заслонила бы удовольствие быть любимой — уж очень разновелики эти вещи.
Та же Марина Цветаева, никогда не боявшаяся крайностей — ни в поэзии, ни в любви, — и тут выразилась предельно резко: «Между полнотой желания и исполнением желаний, между полнотой страдания и пустотой счастья мой выбор был сделан отродясь…»
Боюсь, эти строки покажутся тебе странными и ущербными. Но вглядись в окружающих и увидишь, что эта жажда полного и бескорыстного самосожжения в любви свойственна как раз людям душевно здоровым и щедрым. Наверное, по–настоящему счастливы именно они, а не те, кто, страшась любви без взаимности, благоразумно довольствуется взаимностью без любви.
Конечно, никто не застрахован от ошибок. Конечно, велик шанс полюбить, как выражаются в быту, недостойного. Но в том‑то и парадокс, что предмет любви может быть недостойным, но сама любовь всегда достойна, всегда подлинна. Чистота пламени не зависит от того, кто греет над ним пальцы.
Не читала Бориса Корнилова? Интересный был поэт. В «Каспийском море» есть у него такие строчки:
Видишь: подлых — а любили. И наверное, были куда счастливее, чем эти девчонки, возможно, красивые, возможно, неглупые, но не умевшие любить. Ибо любящую никто, никогда, ни при каких условиях подлой не назовет…
А теперь разреши задать тебе один вопрос: как долго собираешься ты прожигать жизнь? Лет десять-пятнадцать? Дело плохо — ничего у тебя не получится.
Почему?
Это я постараюсь объяснить.
Несколько лет назад в газетной корреспонденции была приведена фраза девушки, очень торопившейся быть счастливой: «Сегодня семнадцать мне, а через год семнадцать будет другой».
Знаешь, Таня, существуют на свете такие скучные, а иногда нехорошие люди — картежники. Но у них есть одно очень меткое словцо: пятиминутка. Это когда идет карта. Везет — и все. Можешь играть рискованно, можешь нелепо — все равно выиграешь. Везет!
Так вот, семнадцать лет — твоя пятиминутка.
Сейчас ты можешь позволить себе очень многое. Скажешь глупость — сочтут наивностью. Грубость назовут гордостью. Оденешься безвкусно — решат, забавно. Даже неряшливость вызовет скорей не брезгливую гримасу, а добродушную усмешку.
Да что люди, даже беспристрастный закон сейчас к тебе снисходителен: целый ряд возрастных поблажек.