Страница 91 из 101
«Ни один человек не думает о спасении снарядов. А я почему не приказал им этого?» — подумал Брам и сам не смог ответить на свой же вопрос.
Шатаясь, он медленно пошёл к своей машине. Ему казалось, что джип находится бесконечно далеко. Вскоре шум с дороги стал едва различимым, а затем и совсем стих.
«Да, борьба со снегом сожрала все мои силы, а левая рука так и горит. Хоть бы отдохнуть несколько минут, а потом и дальше можно ехать. При таком ледяном ветре не трудно и концы отдать… Чтобы я, Брам, замёрз? Чепуха! Только передохну минутку, но не здесь, а чуть подальше.
Как здесь мягко, словно в облаках! А тело так и ломит! Интересно, почему сверкают молнии? Да так часто… Лицо горит, перед глазами всё плывёт.
Однако мне надо в полк. Я должен отразить нападение… О, я давным-давно догадывался о крахе нашего наступления в Арденнах. Я говорил об этом, но лишь для того чтобы позлить Круземарка. А теперь я опять рвусь на передовую, хотя это совершенно бессмысленно.
Как жарко, будто вокруг не снег, а кипяток… И снова эти красные молнии. Кровь сильно стучит в висках, будто её слишком много».
Майор попытался расстегнуть воротник, с трудом ухватился правой рукой за крючок, хотел поднять левую, но она не слушалась его.
«Нарушено кровообращение, — подумал Брам. — Вот отдохну немного, полежу спокойно, постараюсь ровнее дышать. — А перед глазами уже плыли красные круги. — Чёрт побери, да это генерал Круземарк! И в такую пургу! Как всегда, безукоризненно одет. В глазу блестит неизменный монокль. Генеральские петлицы сверкают.
— Брам, этой ночью я несколько раз спрашивал о вас.
— Слушаю вас, господин генерал.
— Я не думаю, чтобы вы снова разведывали тыловые районы. Но ваш полк, как и раньше в ваше отсутствие, дрался отлично.
— Покорнейше благодарю, господин генерал!
— Вы уж, наверное, догадались, почему я желал вас видеть. Я хотел сообщить кое-что, касающееся непосредственно вас. Вам присвоено…
Зубы Брама перестали выбивать дробь.
— …звание подполковника. Ура! Ура! Ура!
Золотая звезда втиснута в правый погон. Ради этого стоит выжить. Теперь в левый. Металл впивается глубоко в самое плечо… Сумасшедшая боль. В глазах темно.
— Покорнейше благодарю вас, господин генерал!
— Этот день вам запомнится навсегда, не так ли, господин подполковник?
— Дай бог! Дай бог, господин генерал!
— И сразу же перенесите мой командный пункт за свой участок. Там мне будет обеспечена оптимальная безопасность!
— Покорнейше благодарю вас, господин генерал, за ваше доверие. Не хотите ничего добавить, господин генерал?
— Вроде всё, Брам…
Золото на погонах генерала блестит ярче, чем бриллианты к Рыцарскому кресту.
— Эти бриллианты, я заслужил их за Кринкельт!
— Нет, в самом деле? Я никак не могу припомнить…»
Образ Круземарка расплылся, как круги на воде, когда в неё бросят камень. Снег, казавшийся Браму горячим, не давал ему дышать, а затем навалился на него со страшной силой.
«А что, собственно, изменилось с получением нового звания, которое я так давно ждал?» — задумался Брам.
Он вдруг с удивлением услышал своё собственное хрипение и откинулся назад. Майор Йозеф Брам, кавалер Рыцарского креста с дубовыми листьями и мечами, закрыл глаза. Над ним всё так же сверкало небо, усеянное бесчисленными огненными звёздами.
«Урсула…» — подумал он, и тут же всё расплылось. Майор скатился в сторону, к самому краю обрыва, и упал вниз, перевернувшись несколько раз в воздухе. Он замер, и снег начал заметать его.
«Мы повторяем сводку вермахта за четверг, восемнадцатое января».
Эрвин Зеехазе увеличил громкость радиоприёмника.
«В районе между Словакией и верхним течением Вислы наши войска планомерно отходят на заранее подготовленные позиции. В излучине Вислы продолжаются ожесточённые бои».
— Да выключи ты! — крикнул Эрвину Линдеман.
— Теперь они сменили пластинку: «Наши войска планомерно отходят…» Да через несколько дней советские войска будут у Одера!.. — Обер-ефрейтор выглянул из окна казармы. — А здесь красота, забываешь, что где-то идут бои, дома почти не повреждены.
— Можно подумать, что война специально обошла эти места стороной, — ответил Линдеман.
— А вам не приходило в голову, что янки не трогают эти места, надеясь потом отдохнуть тут со всеми удобствами?
— Хватит трепаться! Сегодня нам во что бы то ни стало нужно переправиться через Рейн.
Зеехазе кивнул. Позавчера санитарный поезд с ранеными отправился из Кале в Центральную Францию. В сопроводительных списках были фамилии Зеехазе и Линдемана, так что район расположения дивизии они покинули на законном основании. Затем пересели в джип, из Шлейдена выехали в Кельдених, оттуда через Цингегейм на Мюнстерэйфель, где устроили привал возле тыловой хлебопекарни. Там Эрвин достал первоклассные документы: специальное удостоверение, действительное только для служебных командировок.
Конечный пункт командировки — Кассель. Цель командировки — ведение переговоров с фирмой «Хеншель», поставляющей в армию танки типа «тигр». Возвращение в часть — 31 января 1945 года.
Зеехазе удалось также раздобыть несколько продовольственных карточек, которыми снабдил его земляк — писарь одной части. Писарю было безразлично, на чьё имя заполнить бланк, поскольку у него оставался корешок. Правда, для этого Эрвину пришлось предложить землячку шнапса, который тут же и был распит.
Сегодня они торопились попасть на правый берег Рейна, проехав Бад-Нейенар, чтобы переправиться через мост близ Ремагена и оттуда как можно быстрей выбраться на автостраду. Время было дорого.
Машина вдруг резко затормозила. Сидящие в джипе растерянно переглянулись.
— Старина, да ведь это железнодорожный мост!
Ажурный стальной мост висел над рекой.
— Вот и влипли! — Зеехазе покачал головой, посмотрел на карту. — В Бонн или Вейсентурм? Мосты есть только там.
— Лучше податься на юго-восток, там больше шансов проскочить. И крюк-то всего километров двадцать. Ну, тронулись!
Петлявшая вдоль реки дорога была изуродована воронками и далеко не безопасна для езды. Вот и Андернах. Мощные танковые надолбы по дороге к Кобленцу.
«Помогут ли они вермахту?»
Вот и Вейсентурм с огромным мостом. Противоположный берег покрыт сугробами снега.
— Надеюсь, к нам никто не сунется, — высказал предположение Зеехазе, поглаживая воронёную сталь автомата.
При выезде на мост не оказалось ни одной души. Часовые, стоявшие возле своих колонн, безучастно смотрели на редкие машины, проходившие через мост.
— Притормози! Взгляни-ка туда! — Зеехазе встал, крепко держась за ветровое стекло.
Линдеман остановил машину на обочине дороги.
— Что такое?
— Кажется, знакомый!
Обер-ефрейтор выскочил из машины, торопливо зашагал по мостовой.
— Не может быть! — пробормотал он.
— Эрвин, дружище! — Этот голос пронзил Зеехазе словно электрический ток.
Зеехазе оглянулся. Из окна близстоящего грузовика на него смотрел человек, очень похожий на Герхарда Генгенбаха. Указательный палец возле губ как предостережение: молчать! На шинели — офицерские погоны.
«Так это и на самом деле обер-лейтенант Генгенбах!»
А тот уже открыл дверцу машины и спрыгнул с подножки на землю.
Зеехазе долго не мог прийти в себя от удивления.
— Лучше всего тебе ехать за нашим грузовиком, Эрвин. Так будет и скорей, и безопасней.
— Слушаюсь, господин обер-лейтенант.
— Мне кажется, что вы находитесь на правильном пути.
— Можно сказать, что да. А… ты?
— Думаю, что у нас общая цель.
— Как быстро ты, извиняюсь, вы выросли в звании! Эти звёздочки… Да и бороды в Будапеште у вас не было, — промямлил Зеехазе.
— Об этом после того, как ты расскажешь мне об Альтдерфере. А теперь быстрее.
Зеехазе побежал к джипу.
— Людвиг, держись за тем грузовиком!
— Это ещё зачем?! — удивился Линдеман.