Похищение столицы

Старрок тогда не придал значения этой проповеди, но теперь шкурой своей ощутил, как его больно зацепил кавказец.

Подумал о Екатерине, которая своей мягкой кошачьей походкой только что вышла из кабинета: «Она, только она сможет обуздать этого лупоглазого черта! Надо ей дать задание».

К Автандилу Катя не зашла, а прошла в свой кабинет. Она теперь берегла каждую минуту. Позвонила главному механику фабрики Андреичу, старшему фабричной дружины.

— Сколько у вас человек в дружине?

— Двенадцать. У нас мужиков мало. Иные живут далеко, им несподручно приезжать на дежурство. Да и не очень-то нам нужно. Поселок небольшой, пока у нас, слава Богу, тихо. На дискотеке случаются драки, но там у нас четыре здоровых парня дежурят. Чуть что, так живо усмирят.

— Дружина нам нужна большая — человек этак пятьсот, а то и вся тысяча.

— Помилуйте, Екатерина Михайловна! Что это вы говорите? Да у нас и людей-то на фабрике столько не наберется.

— А вы поищите как следует, так еще и больше найдется. Женский отряд создавайте. Ребят с соседних предприятий соберите, всех безработных,— там, недалеко от нас, военный завод есть, на нем три тысячи человек работали, а теперь сотни три осталось. Туда поезжайте.

— В толк не возьму: зачем нам нужна такая армия? Безработные опустились, многие бомжами стали, а иные так и пьют, колются. С ними хлопот не оберешься.

— Вот-вот, вы сами и ответили на свой вопрос: пьют, колются. А ведь это наши русские люди. Мы в дружине сухой закон заведем, дружинникам деньги платить будем; вначале по сто долларов в месяц, а там побольше. Надо же помогать людям.

— Где же мы возьмем такую уйму денег?

— А это мое дело: у меня фабрика, у меня и деньги. У нас сейчас торговля хорошо пошла, от государства дотацию получили. Мы и своим рабочим платить будем больше, и милиции поможем. Начальник мне говорил, что они три месяца зарплату не получают, у них дети голодают. Должны мы помогать людям или нет?

— Если деньги есть, то, конечно, можно и собрать ребят. Мы тогда на рынках дежурство установим, кавказцев прижмем, за ценами следить будем. А милиция — она, что ж... Там тоже русские люди. И если денежки зашевелились — можно и им помочь. Заместитель начальника майор Конюхов — это ведь брат мой. Он, бедолага, без денег сидит. Благо, жена его на нашей фабрике трудится, Оля Конюхова — может, знаете?.. Я завтра же соберу ребят, самых активных и трезвых, вроде штаба создадим. Ну, надеюсь, днями и вы к нам приедете.

Явился юрист Петрунин. По привычке прошел к столу, сел в кресло — спиной к окну. Он когда-то Кате говорил: «Садись всегда спиной к окну: ты тогда начальство хорошо видишь, а оно тебя не очень». Петрунин еще недавно служил в милиции, имел звание старшего лейтенанта, но вдрызг рассорился со Старроком и уволился. К Кате он питал особое расположение — какая-то мощная сила родственного духа влекла его к этой женщине — и поверял ей все свои тайны. Он был старше Екатерины лет на пять, имел жену, двоих детей, но в нем еще много оставалось от ребячества. Взрывной неуемный характер часто создавал ему затруднительные ситуации. Катя ему верила и была с ним откровенной. Позвала его, и он, сломя голову, прилетел.

— Ты где-нибудь трудишься? Впрочем, это неважно. Хочу предложить тебе работу.

— В Вашем отделе? Старрок сожрет нас обоих с потрохами. Он меня ненавидит на клеточном уровне. Я же ему сказал: «Ну, жид проклятый! Мы еще до вас доберемся!»

— Ты человек горячий, случается, говоришь глупости.

— А ты слишком холодная и глупостей начальству не скажешь. Такие-то вот, между прочим, и прохлопали российскую империю. Знаем мы вас.

— Не скоморошничай, Игорь. Скажи лучше, как живешь, как Елена?

— А что Елена? Где что купит, а где что продаст. Мелкие спекуляции. Это теперь бизнесом называется. Я умру от голода, но на рынках катать-таскать ящики не стану.

— Ты-то ладно, умирай на здоровье, а вот детишки как?.. Ну, да ладно, контора адвокатская мне нужна. Начальником тебя хотела видеть.

— Брось трепаться! Г овори, зачем звала?

— Затем и звала: контора нужна. Дела всякие устраивать, поручения мои выполнять.

— На побегушках у тебя?.. Пожалуй, я всегда готов. Скажи мне: прыгни с Крымского моста в Москва-реку — прыгну. Знаешь ведь, как я тебя люблю.

— Любить меня запрещаю. У тебя Лена есть, дети малые, а мне принц нужен свободный, я бы замуж за него вышла.

— Знаю, кто тебе нужен, и место свое под солнцем понимаю, да что же поделать, если чувства к тебе питаю всепожирающие, всезаполняющие — душу твою великую люблю! Ты как солнце: греться возле тебя можно, а смотреть нельзя: глаза из орбит повыскакивают. Тебе бы во главе государства встать, да Россию-матушку с колен поднять. Сердце мое слезами истекает, глядя на ее страдания. Русский народ по миллиону в год вымаривают. Была ли в истории нашей такая паскудная эра!..

— Хватит стонать и плакать! Дело надо делать и хоть помаленьку, да вытаскивать страну из ямы. Затем тебя и позвала. Будешь работать не за страх, а за совесть, в рот капли спиртного не брать и распоряжения мои выполнять с превеликой душой и точностью. И платить я тебе буду триста долларов в месяц. Говори сразу: принимаешь мои условия?

— С тобой я и за тридцать долларов согласен, да как же с генералом быть? Он как меня увидит...

— Г енерала оставь в покое. На фабрике моей будешь трудиться. У меня дела хорошо пошли, товар наш покупают.

— Слышал я по телевизору...

— Вот-вот, от рекламы той и дела ускорились. Еврей нам один помог рекламку сделать. А ты их, евреев, честишь на чем свет стоит. Ты эту ругань с языка прогони. Кукиш держи в кармане. Дела наши делай с улыбочкой и каждую силу, даже самую малую, на пользу свою обращай. Такая от меня тебе установка. С завтрашнего дня юристом тебя зачисляю.

Петрунин поднялся, принял стойку смирно.

— Не надо других слов. Предан душой и телом! Хоть веревки вей.

Катя прошла в комнату отдыха и вынесла «дипломат» с блестящими замысловатыми замками. Вынула из сейфа десять тысяч долларов, бросила в «дипломат» и подала его Петрунину.

— Вот тебе аванс на устройство юридической конторы. Зарплату себе начисляй сам, и каждый месяц предоставляй мне отчет. Тысячу долларов передай от меня Елене. Пусть она воспитывает деток и не мотается по рынкам.

Петрунин сделал один шаг от стола, другой...

— Б-р-р!..— замотал головой.— Уж не во сне ли я?..

— Не спишь ты, а собственной персоной стоишь передо мной. Иди, мой друг, твори добро людям.

И сделала царский жест рукой. Петрунин пожал плечами и, еще не веря своим ушам и глазам, пошел из кабинета. Катя же склонилась над столом, стала считать, какие дела и в каком количестве она могла бы сотворить на сотни миллионов долларов, которые перебросил на ее счет Олег. В записной книжке пометила: «Перекупить летний городок Университета. Сделать там базу отдыха для своих фабричных и для дружинников. Устраивать там девиц, отнятых у кавказцев».

Недавно ей звонил кореец, хозяин этого лагеря, спросил, правда ли, что швейная фабрика будет расстраиваться в сторону городка? Катя подтвердила эти слухи и еще сказала, что скоро начнется строительство двух больших корпусов и она уже купила под них участок земли. Кореец сильно огорчился и сказал, что рассчитывал там оборудовать особняки для отдыха иностранных туристов, но теперь вынужден продавать этот городок. Катя тогда и не подумала о его покупке — где взять деньги? — а теперь поручит Петрунину приобрести городок в ее собственность.

Закончив приятные расчеты, хотела позвонить Олегу, но было уже поздно. Пошла в комнату отдыха и легла спать.

Утром позвонила Олегу по мини-телефону, привыкала им пользоваться.

— Как спалось на новом месте? — кричала неумеренно громко, боясь, что «джинн»,— так впервые назвала она машинку,— не донесет ее слова.

В ответ послышалось спокойно, с оттенком радости ребенка, к которому подошла мама и потрепала его за щечки: