Похищение столицы

— Много денег! Пожалуй, начнем строить новый корпус фабрики. А этот скорпион... как только обнаружит пропажу денег — свалится с приступом болезни сердца. Однако это и хорошо. У нас с вами,— повернулась она к Артуру,— будут развязаны руки, и мы освободим партию девушек, которых они назначили для отправки за границу. До них-то мы с вами еще не добрались, а они спрятаны где-нибудь в летнем пансионате. Эти пансионаты, где раньше отдыхали дети да рабочие, сейчас почти все закуплены кавказцами. Там они и прячут свои жертвы. Но без тех азиков, которых мы забрали и привезли в милицию, их никуда не отправят. Будем их допрашивать и дознаемся.

Катя задумалась, потом тихо проговорила:

— Я понимаю: для вас, Артур, многое из моих действий непонятно и кажется неблаговидным. Кое-что я вам объясню. Наш начальник Автандил никакой не грузин, и Сталина он никогда не играл, а просто придумал себе такую роль и дурачит нас, простодушных русских. На самом же деле он обыкновенный чечен и близко связан с семьей главы столичной администрации. Но главная его тайна: он и есть вожак той самой мафии, которая в Москве занимается торговлей живого товара. Очистив его сейф, мы лишили чеченских террористов очередного денежного вливания и возможности закупить партию оружия. Мы на эти деньги будем развивать производство и улучшать жизнь рабочих. Так что действие наше скорее похоже на подвиг, чем на кражу. Ну, а уж каким образом я достала шифры его сейфа — это вопрос особый. Вам же я хочу дать денег на покупку машины и квартиры.

Она достала из сумки упаковку, на которой крупно и ярко красовалась цифра «100 000»! И подвинула на край стола:

— Вот — берите. Надеюсь, нам еще с вами придется поработать. А теперь наша дежурная машина отвезет вас на дачу.

Катерина поднялась из-за стола, протянула ему руку:

— Я рада, что вы пришли к нам в милицию.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

На следующий день Екатерина появилась в милиции в седьмом часу утра. Вслед за ней прибыл и Артур. И едва он вошел к себе, майор открыла дверь и сказала:

— Будьте на месте, без вызова в кабинет Автандила не входите.

Сама она прошла к полковнику, закрыла дверь изнутри. Тот лежал в комнате отдыха, тяжело дышал и к майору даже не повернулся. Едва слышным голосом спросил:

— Это ты, Кэт? Иди сюда.

Она подошла и села рядом с изголовьем. Положила руку на лоб больного.

— Что с вами?

— А-а, шакал бакинский! Ой-ой-ой, что наделал, что наделал! У меня так болит сердце. И голова. Все болит.

— Да что случилось? Г оворите же!

— Ты спрашиваешь — да?.. Чечен — человек, ингуш плохой, но тоже человек. Осетин совсем плохой, но тоже человек. Грузин еще хуже, но и он человек. Баку, Ереван — там нет человеков, там живут шакалы. Ай-яй!.. Ну, ладно. Не буду говорить. Ничего не скажу. И ты не говори, что мне плохо. И Старроку, нашему генералу, не говори. Лечи меня здесь, а ему скажи: болен Автандил, поехал домой. И больше никому и ничего. Нам нельзя дэлать шум. Позови Тихого и дай ему вот это... Достал из-под подушки бумажку, протянул майору.

— Пусть накроет этот адрес и заберет оттуда всех дэвочек. Там их сто. Спрячьте их в другом пансионате — в нашем. И мы снова их будем продавать. В Иран пошлем. В Париж и Турцию. Балшие дэньги возьмем. Да? Ты меня слышишь?..

Майор удивилась: «Что он говорит?.. Он бредит и в беспамятстве выбалтывает сокровенные мысли». Катя догадывалась, что он и сам участвует в торговых операциях, но всегда молчал об этом!

Достала из сумочки миниатюрный магнитофон, положила на стол. Автандил заплетающимся языком продолжал:

— Кривой нос — знаешь? Да?.. Вы его привезли. И других привезли. Знаешь?..

— Знаю, знаю. Старый такой. Нос тонкий, горбатый и — набок.

— Набок пошел. Так, так. Он главный у них. Даст дэнег Старроку, и его выпустят. Слышишь?..

— Старроку?.. Как это Старроку можно дать дэньги? Он генерал, начальник милиции.

Полковник приподнял голову, выпучил темные, как ночь, глаза, захрипел:

— Дэвка! Ты как говоришь? Если ты майор — мало давай. Если генерал — много давай. А если нэт дэнег — можно жить? Да?.. У нас в горах нэльзя жить. А в Москве можно? Да?..

И уронил голову на подушку.

Катя подумала: «А он, все-таки, талантливый человек, этот ряженый полковник. Чечены говорят по-другому, а этот вошел в роль грузина и усвоил их интонацию голоса, акцента, и даже длинные речевые обороты говорит по-ихнему. Правда, он жил в горах на границе с Г рузией, общался с грузинами и даже, как рассказал однажды, любил грузинку, но отец ему сказал: брось паршивую овцу! Грузины трусливый народ, куста боятся, полюби чеченку!..» И он взял замуж чеченку, но всю жизнь помнил волоокую грузинку.

Катя начинала понимать, что тот, кривоносый, которого они привезли в милицию,— главарь мафии. И с ним конкурирует Автандил, который тоже главарь мафии, но уже другой. В Москве на рынке живого товара действуют две кавказские мафии, а сколько тут и других подобных торговцев, она еще не знала. И пока Автандил бредит и не ведает, что говорит, спросила:

— В Москве много таких мафий?

— Много. Ой, много: пять или шесть.

И застонал:

— О-о-о... Собака бешеный! Ударил бутылкой на голова и забрал дэньги, все забрал!.. Но как узнал шифры сейфа? Как узнал?

«Ага! — обрадовалась Катя,— кривоносого подозревает».

Автандил продолжал:

— Тихому скажи: пусть спрячет кривой нос. Он еще вернет мне доллары, все вернет! Остальных убрать!

Катя тихо спросила:

— Как убрать?..

Автандил снова приподнял голову, очумело вращал глазами. И, не видя майора, повторял:

— Убрать, убрать. Старрок знает, как убирать.

И стал говорить быстро-быстро, и на родном чеченском языке.

Катя пошла в свой кабинет, налила в стакан холодного кофе, накапала снотворного и принесла Автандилу. Он выпил и вновь забылся — на этот раз уже надолго. Катя вызвала Тихого и Артура. В кабинет вошел высокий, плечистый подполковник — тот самый, который руководил арестом главарей мафии на Тверском бульваре и которому она дала деньги. Почтительно поклонился Екатерине и оставался стоять посреди кабинета. Вошел и Артур. Катя предложила им сесть. Подполковнику подала бумажку, на которой был записан адрес пансионата, где ожидали отправки в арабские страны сто русских девушек.

— Поднимите своих людей, возьмите три автобуса и увезите девушек в наш пансионат. Организуйте сильную охрану. На помощь можно вызвать человек двадцать из моего фабричного отряда.

— Будет сделано! — сказал подполковник.

Это был недавно демобилизованный из армии офицер тридцати шести лет, Федор Владимирович Тихий, главный соратник Екатерины. По ее заданию и под ее руководством он создал в милиции Русский отряд и только ему поручал особо важные дела. Людям этого отряда он дополнительно платил, помогал обустроиться в Москве, приобрести квартиры, собрать возле себя других русских мужиков, которые остались без работы. Так он постепенно и тайно создавал свое боевое ополчение и бдительно следил за тем, чтобы в их ряды не проник предатель. Это была еще одна форма поднимающегося в русском народе сопротивления тем, кто его вымаривал, выполнял волю заокеанских хозяев, решивших под корень извести весь русский народ, а на место его поселить кавказцев, азиатов, африканцев, которых легче превратить в рабов, добывающих нефть, газ, золото и бриллианты для «золотого миллиарда» — будущих хозяев жизни на планете Земля.

Подполковник стремительно направился к выходу и тут столкнулся с главным начальником милиции генералом Старроком. Но тот даже не кивнул офицерам, устремился к майору и схватил ее руку, стал целовать. Подполковник выскользнул из кабинета, а вслед за ним — Артур. Генерал, подсевший к майору, осыпавший ее комплиментами, не заметил ухода офицеров — они его, видно, не интересовали. И верно: его интересовала одна Катя. Он даже не спросил, где Автандил. Склоняясь к уху майора, заговорил:

— Вы мне нужны, но только...