Страница 82 из 84
– Кажется, я не могу сказать «нет»?
– Ни в коем случае. – Она одарила его благодарной улыбкой. – Я тоже боюсь, Кен, но, думаю, мы справимся.
– Мне бы твою уверенность, – вздохнул он и вернулся к салату. Аппетит пропал, но впереди у них долгий день. Он взял вилку и принялся за еду.
Леди Джудит приветствовала их радушными объятиями.
– Слава Богу, что вы оказались поблизости! Сегодня просто какой-то кошмар. – Она повернулась к Кензи: – Вы не сбреете бороду?
– Нет, – сказал он твердо. Чем труднее будет узнать его, тем лучше.
– Впрочем, я не вижу Причин, почему бы Бенедикту не быть с бородой. – Взяв каждого из них за руку, леди Джудит повела их в театр. – Сначала надо пройти в костюмерную, чтобы наша девушка могла придумать что-то для вас. Очевидно, с Рейни проблем не будет, а вот над вами, Кензи, придется поколдовать. Мой Бенедикт ниже ростом.
Обычная атмосфера, предшествующая премьере, царила за кулисами. Волнение и суета. А история с больными исполнителями еще более нагнетала обстановку. Актеры и технический персонал, большинство из которых были очень молоды, сновали туда-сюда. Неожиданное появление двух голливудских звезд довело предпремьерную суету до наивысшей точки. В целом Кензи был рад такой неразберихе. Это отвлекало его от собственного волнения.
После того как были подобраны костюмы для Кензи и Рейн, они прошли пьесу. Это мало походило на репетицию, скорее, на попытку вывернуться из создавшейся ситуации. Новый исполнитель роли монаха запутался в длинной робе, а юная Геро, лишившись чувств в сцене у алтаря, упала в обморок так неудачно, что оказалась в оркестровой яме. Благо та была добротно обита бархатом, и молоденькая актриса не пострадала. А постоянный, но неопытный исполнитель роли дона Педро столкнулся с другим актером. Леди Джудит встретилась с ним взглядом и ледяным тоном процедила:
– Основное правило – помнить свою роль и не опрокидывать мебель. Я надеюсь, вы не забудете это сегодня?
Став красным, как свекла, дон Педро пообещал, что сделает все, что в его силах, – и тут же, попятившись, опрокинул большой кувшин для вина, который с гулким стуком покатился по сцене.
Когда они дошли до конца пьесы, леди Джудит произнесла, воздев глаза к потолку:
– Если бы Шекспир мог видеть это, то наверняка перевернулся бы в гробу.
– Неудачная генеральная обычно сулит хороший спектакль, – проговорила Рейн, решив подбодрить леди Хоуик.
– За исключением тех случаев, когда этого не происходит, – с безнадежным вздохом проговорила леди Джудит. – Я заказала для вас номер в очаровательном маленьком отеле «постель плюс завтрак», тут, за углом, но у вас уже нет времени на отдых. Так как здесь очень тесно, не согласитесь ли вы разделить одну гримерную?
– Пустяки! Только покажите, куда идти.
Молоденький помощник режиссера провел их в гримерную, которая была соответственно обставлена: два стола, зеркало, диванчик и, что самое приятное, – душ. Когда они остались одни, Рейн растянулась на диванчике.
– Ты был прав, мои гормоны заставляют меня совершать безумные поступки, – проговорила она. – Нам повезет, если мы уедем из Санта-Фе живыми.
Он присел рядом с ней и снял с нее туфли.
– У тебя есть силы, чтобы играть спектакль?
– Все будет нормально. – Она улыбнулась. – Я переживаю очень интересный момент в жизни. Прошли годы с тех пор, как я выходила на сцену, и боюсь, не погорячилась ли я, но даже в случае провала последствия не смертельны. Если даже я сыграю из рук вон плохо, это Не повредит моей репутации.
Для него последствия были куда значительнее, и они оба знали это. Даже если он проведет спектакль без позора для себя, это может стать его последним выходом на сцену. Актерство поддерживало его годы, но он уже не был тем человеком, каким был прежде. К счастью, его владение профессией могло и сегодня сослужить ему добрую службу, даже при отсутствии вдохновения. Но леди Джудит и зрители, которые заплатили большие деньги за билеты, заслуживали хорошего представления.
Ни одно из его рационализаторских предложений не могло избавить его от мышечного зажима.
Рейни встала и раздвинула его колени. Ее длинная юбка обтягивала ее бедра. Зажав его лицо в своих ладонях, она прошептала:
– У меня хорошая мысль, как справиться с излишним волнением. – Он удивленно поднял брови. Такое не пришло ему в голову.
– Ты уверена, что это тебе не повредит? – спросил он, обхватив ее за бедра.
Она потянулась и поцеловала его. Ее губы были такие теплые!
– Мне ужасно нравится твоя борода. Так приятно касаться ее, и она выглядит так мужественно. Что касается твоего вопроса, то в одной книге я прочитала, что существуют два рода людей, которые занимаются сексом во время беременности. Одни очень любят эти, а другие относятся к сексу прохладно. Я просто решила, что я из первой категории, а ты?
– Вне всякого сомнения, твоя сексуальность обезоруживает. – Он провел рукой по ее бедру, лаская ее. – Кажется, у тебя под юбкой ничего нет?
– Предварительное планирование. – Она прыснула и снова поцеловала его, проделав что-то невероятное языком. – У нас есть полчаса, а потом душ, грим и костюм.
– Больше, если пойдем в душ вдвоем, – хрипло проговорил он, прижимаясь к ней.
– Превосходная импровизация, – промурлыкала она.
Рейни опять оказалась права. Какой замечательный способ справиться с волнением перед премьерой!
Стоя за кулисами, он ожидал своего выхода и чувствовал себя абсолютно одиноким. Почему он опять не нашел в себе сил отказать мольбам Рейни? Если бы у него хватило сил, он мог бы сбежать из театра.
На сцене: Рейн – Беатриче и леди Джудит с приклеенной бородой в роли Леонато, юная Геро и гонец перебрасывались первыми репликами. Леди Джудит просто превосходна, ее поставленный голос превратился в убедительный мужской тенор.
Рейни – истинный профессионал – прекрасно начала роль. Вопросы Беатриче о возвращении с войны Бенедикта были полны настоящего сарказма и издевки, но вместе с тем выдавали ее с головой. Она все еще любила его, хотя из их романа пока ничего не вышло. Чувствуя поддержку опытных партнеров, Геро справилась с волнением и продолжала роль более спокойно.
И вот наступило мгновение, когда Бенедикт, принц Арагонский и еще трое мужчин должны были выйти на сцену. Когда Кензи сделал несколько шагов, то тотчас ощутил на себе все те глаза, которые смотрели на него из темноты зала. Еще до начала спектакля леди Джудит объявила публике, что произошло с несколькими из исполнителей. Она не упоминала имен актеров, которые заменили заболевших, обещая, что представит их в конце спектакля.
По рядам прошел легкий шепот, и Кензи краем глаза увидел, как зрители переводят взгляд с него на Рейни и обратно, а дальше послышались приглушенные голоса:
– Да это же Рейн Марло и Кензи Скотт!
Зрители заволновались, и шепот усилился, полностью парализовав бедного дона Педро. Преодолевая волнение, Кензи произнес первые слова роли:
– «Добрейший сеньор Леонато, вы сами причиняете себе беспокойство. Другие стараются избежать расходов, а вы напрашиваетесь на них».
Бросив полный паники взгляд на Кензи, принцу удалось проворчать свой текст. Леонато ответил, и внезапно все встало на свои места.
Кензи всегда любил эту роль, ему нравился Бенедикт, который прятал свои чувства за добродушным подшучиванием, и роль сидела на нем как перчатка. Рейн отпустила первую остроту прямо в Бенедикта – Беатриче сделала предупреждающий удар. В то же время она была его женой, которая претерпела столько бед, как и ее героиня.
Когда спектакль потихоньку набрал силу, Кензи начал ощущать радость. Он забыл это упоительное волнение, которое охватывает актера, когда он правильно ведет роль. Он вычеркнул из памяти, какое это потрясающее чувство – ощущать свою власть над зрителем. То, что происходит между актерами и публикой, невозможно повторить. Каждый спектакль уникален по своей сути, и это отличает театр от кино.