Страница 11 из 53
– Арина, – просипела я, закашлялась и густо покраснела.
Матвей переждал весь этот приступ суеты и произнес миролюбиво:
– Не бойтесь, я не террорист. Матильда развернула бурную деятельность: решила свести нас во что бы то ни стало. Не побоялась даже Рапторов! Давайте не будем ее огорчать: поговорим для порядка и мирно разойдемся.
– Давно здесь работаете? – спросила я больше из вежливости.
– Два года, – любезно ответил Матвей.
– А до этого служили кем?
– До этого я жил по ту сторону Грота.
– Понятно, – вздохнула я. – Значит, два года – это все, что мы помним…
– Нет, не все. До Грота я работал программистом.
Я машинально кивала в ответ, пытаясь сосредоточиться на словах Матвея, но только глубже уходила в собственные мысли.
– Вы хотите сказать, что программист может стать физруком? – произнесла я почти механически.
– Вполне объяснимо: здесь программисты не нужны ввиду отсутствия компьютеров, а физрук из меня хоть куда – в прошлой жизни я занимался разными видами спорта, по некоторым даже имел разряд, – улыбнулся Матвей и уставился на меня с явным любопытством. – Значит, вас удивило, что я стал физруком, и совсем не удивило, что я помню всю жизнь по ту сторону Грота?
Возникла неловкая пауза, во время которой я тщетно пыталась придумать ответ, который объяснит мою оплошность и в то же время не разоблачит, не выдаст всех моих секретов. Так не хотелось доверяться незнакомцу, рассказывать ему, что я тоже все помню! Здесь откровенность не в почете и ни к чему хорошему, как видно, не приводит!
– Не переживайте, я никому не скажу! – шепнул Матвей и хитро подмигнул мне левым глазом.
– Здесь все такие же, как вы?
– Нет, нас таких совсем немного (если вы о взрослых), а вот дети здесь учатся весьма необычные.
– Насколько необычные? – спросила я.
– По-разному… Одни помнят все, другие частично, у третьих странные видения, то ли из прошлого, то ли из будущего, – тут Матвей улыбнулся, похлопал меня по руке. – Ваш сын тоже здесь.
– Ванька! – охнула я.
– Не шумите, вы привлечете внимание! – Матвей поднялся со скамейки. – Давайте прогуляемся по набережной! – Он глянул на часы, потом на окна интерната. – Рабочий день закончился, и я могу проводить вас домой.
– Я живу в старом городе… – начала я извиняющимся тоном.
– Знаю, – просто ответил Матвей. – Здесь агентура – высший класс! Вы даже не представляете, как много я о вас узнал! Новички у нас тут вроде сериала, ну, а счастливцы, которых забрали в старый город, – настоящие звезды!
– Тогда идем! – заторопилась я. – Чего же вы стоите!
– Да не спешите вы так! – рассмеялся Матвей. – Я, конечно, спортсмен, но не самоубийца и не экстремал! Сейчас покажу вам лазейку в ограде, и мы спокойно отсюда уйдем, не привлекая внимания общественности. Нам ведь не нужны проблемы с законом?
Он сделал несколько шагов и обернулся:
– Ну что, идете или нет?
Я бросила прощальный взгляд на окна интерната, за одним из которых томился мой сын, и вслед за Матвеем нырнула в кустарник.
Еще пара шагов, и перед нами вырос частокол, заплетенный орешником и виноградом.
– Издалека не разглядишь! – произнесла я восхищенно.
Матвей лукаво усмехнулся:
– Ну да: на это весь расчет!
Коварный частокол скрывался в зарослях лещины, он терялся в листве, растворялся в тенетах ветвей и стволов.
– Сюда! – позвал Матвей и начал протискиваться между прутьями.
– Вот мы и на свободе! – Он подал мне руку, помогая спуститься с пригорка.
– А дети тоже так умеют? – спросила я, одергивая майку.
– Какая разница? Им некуда бежать! Там, за оградой, все свои, им есть о чем поговорить. А здесь, снаружи, – блуд и амнезия.
– Сурово! – рассмеялась я. – А вы здесь, выходит, единственный праведник.
– Вот это действительно сурово! – Матвей покачал головой. – А главное, заслуженно!
– Извините, я не хотела вас обидеть. Просто у вас тут какой-то Содом… сплошные самки и самцы… не ожидала встретить человека.
– А за это спасибо! – улыбнулся Матвей. – Я разделяю ваши чувства. Сам побывал на вашем месте, пока не обтесался понемногу, со временем, конечно.
Мы вышли на набережную, и только тут я спохватилась:
– Велосипед! Я бросила его под деревом у входа в интернат.
– Сейчас доставлю! – коротко сказал Матвей и растворился за кустами.
На берегу было пусто, сиротливая чайка клевала песок, сквозь шум прибоя доносилось бренчанье гитары. Привычная картина обычного курорта. На секунду мне показалось, что я вернулась назад в свою прежнюю жизнь, что сейчас за спиной раздадутся шаги, и Ванька возьмет меня за руку, потащит в ближайший ларек за мороженым. Тут сердце сжалось и заныло, горло свело, дыханье сбилось, защипало глаза.
– А вот это вы зря! – Матвей схватил меня под локоть. – Здесь плачут только от боли. Будете привлекать к себе внимание и попадете под надзор. Вас тут же вычислят и заберут.
– Куда заберут?
– В отделение Раптор. Там изучают неформалов.
– Да бросьте вы! Меня давно расшифровали! – произнесла я сквозь слезы. – Я сама себя выдала в первый же день: заявила, что все помню, отказалась сотрудничать… даже Ваньку на цепь посадила. Вот только ничего не помогло – забрали Ваньку! – я снова всхлипнула.
– Никуда не годится! – Матвей достал платок. – Сейчас зайдем ко мне, вы успокоитесь и расскажете все по порядку.
– И не надейтесь, я к вам не пойду!
– Будет логично (для тех, кто за нами сейчас наблюдает), если я отведу вас к себе на квартиру – это во-первых, а во-вторых, вы должны мне все подробно рассказать, а в-третьих, вы будете слушаться, если хотите, чтобы я помог.
– За все приходится платить…
– Расплатитесь информацией, – сквозь зубы произнес Матвей. – Садитесь живо на багажник!
В квартире было тихо и темно. Матвей отдернул шторы, раздвинул стеклянные двери, и в комнату ворвался свежий бриз.
– Красиво! – улыбнулась я, выходя на балкон.
Волны лоснились в лучах заходящего солнца, гигантские тени деревьев чертили бульвар, их кроны покачивались на ветру, и казалось, что почва ушла из-под ног, я лечу над прибоем, словно вольная птица, сбросив беды свои и земные печали, грудь наполняет закатная свежесть, а голову – праздные мысли о чуде.
– Располагайтесь! – пригласил Матвей. – Я приготовлю вам кофе. Бьюсь об заклад, вы не ели с утра.
С этими словами он вышел на кухню, а я вернулась в комнату, присела на диван, принялась изучать обстановку. Добротный книжный шкаф, забитый медицинским хламом, журнальный столик без единого журнала, большое кожаное кресло у окна и платяной зеркальный шкаф. Не густо! Можно даже сказать, аскетично.
– Чем занимаетесь после работы? – крикнула я.
– Читаю учебники по медицине, – донеслось с кухни. – Хочу заделаться врачом.
– Зачем вам это нужно?
Матвей появился с подносом в руках:
– У нас тут один травматолог на весь сектор – сухая древняя старушка, уже забыла собственное имя…
– Я почему-то не удивлена.
– …а детям нужен врач, не маразматик. Вы уже догадались, что мы не боимся эпидемий – у нас закрытое учреждение, и никакие инфекции нам не страшны, а вот травмы случаются, и очень даже часто.
– Вы просто доктор Айболит!
– Не нужно колкостей! Вам не понять, что пережили наши дети, как им приходится здесь выживать!
И я прикусила язык. Действительно, зачем я так! Там за оградой страдает мой Ванька, а я тут сижу, упражняясь в сарказме, глумлюсь над единственным человеком, которой в состоянии помочь.
– Простите, я больше так не буду! Никак не привыкну, что вы не такой… что с вами можно говорить…
– Я знаю, что вы обо мне думаете. Не заблуждайтесь на мой счет! – ответил Матвей, выставляя на стол две чашки и тарелку с сыром. – И внешность у меня обманчива… Да, кстати, извините, кроме сыра, ничего предложить не могу.
– Да что вы! Спасибо и на том!