Страница 13 из 26
«Это напоминает мне суд над Орлеанской девой, о котором недавно рассказывал Лайонел, – подумала Джейн, – ей тоже подстроили какую-то каверзу, чтобы она дала повод для смертной казни. Шекспир, конечно, прав: она зналась с нечистыми духами; жаль, мсье Тибо с этим не согласен. Все равно не стоило казнить бедняжку».
Джейн в очередной раз задумалась над парадоксом, не раз отмеченным Лайонелом: англичане всегда воевали с французами, а теперь объединились с ними против русских. Она ещё не знала, что сегодня ей придётся ещё раз вспомнить Орлеанскую деву и даже ощутить себя ею.
Такие размышления отвлекали её, но Уна не шла, и надо было решаться. К примеру, пройтись по коридору без обуви. А если дядя Генри выскочит из своей предполагаемой засады, то добежать до комнаты Лайонела.
А если он войдёт туда и осуществит угрозу?
Джейн в очередной раз выглянула в окно, надеясь увидеть кого-нибудь из слуг. Но вместо них увидела незнакомца, идущего к усадьбе.
Делать пока что было нечего, и Джейн вспомнила совет Лайонела: если видишь человека, то попробуй представить, кто он такой, а потом узнай, права ты или нет. Поэтому Джейн стала наблюдать за незнакомцем.
Это был высокий широкоплечий бородач, в большой шляпе. Такому человеку естественно идти быстрым и размашистым шагом. Однако незнакомец брёл медленно, и было очевидно, что не от усталости, а от раздумий. Когда до крыльца оставалось шагов тридцать, незнакомец остановился и закурил трубку. На это он потратил добрые пару минут, после чего окончательно сбавил шаг.
«Он прошёл восемь миль от станции, но так и не решил, нужно войти ему в дом или нет, поэтому затягивает время, – подумала Джейн. – Понять бы, почему так. Одет как джентльмен или как человек, желающий походить на джентльмена. Но пришёл пешком. Кстати, к кому же он явился в гости? Не к слугам же. А если к дяде Генри, то тот встретит его и будет беседовать в левом крыле».
Это был шанс спокойно дойти до комнаты Лайонела. Конечно, шанс ненадёжный. Джейн поняла, какая большая разница, когда ты просто играешь в размышления и когда должна подумать и действовать.
Подождав, пока незнакомец войдёт в дом, Джейн выглянула в коридор. Взяла туфли в руку и направилась к Лайонелу.
Она прошла уже больше половины, когда на лестнице заскрипели ступени. Судя по звукам, поднимался дядя Генри.
От испуга Джейн выронила туфельку. Нагнулась, подняла. И поняла: отступление уже отрезано. Пара секунд, и дядя окажется в коридоре, увидит её. Поможет ли ей, если она успеет умчаться и закроется у себя или у Лайонела? Ведь сейчас в Освалдби-Холле нет миссис Дэниэлс и никто не помешает дяде взломать дверь.
«Маленькая невоспитанная дрянь! Наконец-то я смогу научить тебя, как уважать взрослых! На этот раз ты получишь по заслугам!»
Все эти соображения, как и вполне возможные слова дяди Генри, промелькнули в голове Джейн за одну секунду. А заодно промелькнула мысль: чтобы успеть что-то сделать, у неё как раз одна секунда и осталась.
И тут Джейн вспомнила про лестницу Лунной Леди. Вообще-то, пока Лайонел был на ногах, они ещё дважды исследовали её, собирая впотьмах остатки паутины. Ни скелетов, ни золота не нашлось, поэтому они забросили это занятие.
А если дверь заколочена? Прыгать в окно?
«Хоть бы и в окно», – подумала Джейн, толкая дверь. Та скрипнула и поддалась на полдюйма.
Джейн слышала, что умирающий человек вспоминает всю свою жизнь. Наверное, она тоже умирала в эти секунды, так как вспомнила многое из прошлого. В том числе последний визит на Лунную лестницу, когда Лайонел на прощание закрыл дверь и прижал её сверху согнутым гвоздём. Значит, достаточно…
Джейн отыскала гвоздь и, не обращая внимания на боль в большом пальце, отогнула его вверх. Толкнула дверь ещё раз. Та открылась.
«Интересно, знает ли он про эту дверь? И если не знает, то не поймёт ли, что ею только что воспользовались? – подумала Джейн, осторожно закрывая дверь за собой. – Кстати, комнату я не закрыла, и если он обнаружит, что меня там нет…»
– Дорогой!
Голос тёти Лиз звучал приглушённо, но все же различимо.
– Дорогой, можно тебя на пару слов… мне доложили – у нас гость…
В голосе тёти была непривычная интонация. То есть непривычная по отношению к мужу, но вполне обычная в обращении со слугами и, конечно, с самой Джейн. Это была смесь сарказма и неудовольствия.
Опять раздался скрип ступеней. Он медленно затихал – дядя Генри спускался по лестнице.
«Теперь никто не помешает мне пройти к Лайонелу, – подумала Джейн, облизывая саднящий палец. – Однако что же это за странный визитёр? Может, мне пойти и узнать, кто он такой?»
И Джейн, удерживая туфли в одной руке, а другой держась за перила винтовой лестницы, поднялась в закрытый коридор. Из редких щелей бил свет, но его, конечно, не хватало.
Зато слышно было ничуть не хуже, чем в первый вечер, когда они с Лайонелом открыли для себя эту лестницу и коридор. Поэтому голос тёти Лиз Джейн услышала скоро и отчётливо.
– Дорогой, я никогда не вмешивалась в твои дела. Но сейчас я не могу скрыть удивление. Если служанка не перепутала фамилию, то мистер С. – это тот самый Счастливчик Джон, о котором ты говорил. Позволь спросить, что понадобилось в нашем доме каторжанину?
«В нашем доме?» – со злостью подумала Джейн. И тут же ей показалось, будто дядя Генри угадал её мысли.
– Дорогая, ты плохо расслышала мои недавние слова. Я никогда не говорил, что это наш дом. Я лишь говорил тебе, что этот дом может стать нашим. Но это возможно лишь при соблюдении некоторых условий. Первое из них: ты не вмешиваешься в мои дела. Могу успокоить тебя: Счастливчик Джон у нас ненадолго. И если ты хочешь, чтобы он покинул наш дом в самое ближайшее время, не отвлекай меня. Лучше посиди в холле, так, чтобы ты видела дверь гостиной. Любое постороннее ухо – неуместно.
– Я поняла, дорогой.
– И хорошо. А теперь пригласи Счастливчика. Томить ожиданием даже такого гостя не совсем учтиво.
И Джейн поняла, что визит к Лайонелу отложен на неопределённое время.
Дядя Генри и Счастливчик Джон говорили тихо. К счастью, они расположились у стены. Поэтому Джейн слышала каждое слово.
– Мистер Стромли, я слышал, что вы хотели встретиться со мной, – сказал гость. Его голос был сильный, хрипловатый и при этом немного беспокойный. – Вы хотели поговорить о чем-то важном, но не о моем долге, – последние слова были добавлены с очевидной поспешностью.
– Да, именно так, – после некоторой паузы (томительной паузы, как поняла Джейн) произнёс дядя Генри. – Конечно, мистер Счастливчик, было бы неверно думать, будто я забыл про долг – я никогда не забываю о долгах. Но важно не это: если мы договоримся, я готов не только забыть о долге, но и выдать вам безвозвратный кредит.
Казалось, дядя Генри продолжит. Но он замолчал, ожидая, что скажет собеседник.
– Я даже немножко удивился, когда мне сказали в Ливерпуле, что меня разыскивает некий джентльмен, а это оказались именно вы. Вы, мистер Стромли, действительно остались джентльменом – и, как я погляжу, теперь чуть ли не сквайр.
– Кем я стал, не ваше дело, – ответил дядя Генри, – но джентльменом я остался, в отличие от вас. Вы понимаете причину, мистер Счастливчик? Причина в маленьком отличии между нами. Нам обоим пришлось быть в одном шаге от причала, с которого отходит корабль в Ботани-Бей[12]. Но я избежал последнего шага. Поэтому я являюсь джентльменом и могу ходить по земле родной страны с гордостью, в отличие от некоторых моих знакомых, вынужденных по возвращении оглядываться через плечо.
«Достойнейшим джентльменом! – подумала Джейн. – Ну почему никто, кроме меня, не слышит этот разговор?!»
– Но хватит обо мне, поговорим о вас, – продолжил дядя Генри. – Надеюсь, вы догадались, почему я не тратил слишком много времени на поиски вашей особы, а дождался, когда вы отзовётесь на моё приглашение?
12
Залив в Австралии. Во время действия романа – синоним австралийской каторги.