Страница 21 из 82
— Думаешь, не знаю? От меня не спрячешь. Давай быстрее!
— Чепуху болтаешь! Ничего я не знаю, — насупился Тимка.
— Дурень! Думаешь, я меньше твоего ненавижу фашистов? Я бы их, гадов, руками… Все их ненавидят — и Галя и Марийка. Мы думаем идти в партизаны.
Тимка недоверчиво смотрел на Софийку. Наверное, шутит, как всегда, хочет показать себя…
Вошла мать. Софийка умолкла и, сделав равнодушное лицо, направилась в свой угол.
Тимка раздумывал. И в самом деле, почему только он имеет право бороться с врагом? Почему не все? И Софийка и мать? Вот было бы хорошо, если бы и мать! Вот Мишка — ведь доверил же он их тайну своему двоюродному брату. И Василий Иванович его похвалил. А Софийка — родная сестра. Хоть она всегда командовала, насмехалась, а все же он ее любил. И еще больше любил бы, если бы не важничала. Теперь он чувствовал свое превосходство над нею, потому что она не знала того, что знает Тимка, не делала того, что делал он.
Обдумал все, и стало совестно. Получалось так, что из-за мелкого самолюбия он отталкивал сестру от важного дела.
Когда мать снова вышла, он уже сам передал Софийке листовки, рассказал, как «насолить» старосте. Софийка дружелюбно кивнула ему, как равному и даже старшему. В эту ночь Тимка спал под родной крышей…
У Василька не было возможности ни распространять листовки, ни добывать оружие. Он все время находился в Соколином бору и даже домой показывался редко. Он истомился, ожидая партизан. Но их все не было. Однако Василек верил, что они придут. В село, как волны по воде, докатывались слухи о том, что где-то за Днепром партизаны разогнали полицию, в другом месте разбили обоз, подрывают машины на шоссе… Мальчик ждал.
Его группа выросла. Василек был доволен этим, но строго наказал Мишке и Тимке хранить тайну Соколиного бора…
Утром Мишка и Тимка пошли в Соколиный как будто за дровами. Матери против этого не возражали: надвигалась зима, а дров не было ни полена. Мальчики каждое утро охотно отправлялись за дровами, а вечером возвращались домой.
Василька они застали в землянке. Он уже давно проверил вентери, накормил лошадей и теперь сочинял листовку.
Листовки, оставленные партизанами, были разбросаны. Некоторое время ребята распространяли аккуратно переписанные от руки листовки с таким же текстом. Теперь Василек решил написать новую.
— Готово? — спросили в один голос Мишка и Тимка, влезая в землянку.
— Написал. Не знаю только — так ли?
— Читай!
Василек, посмотрев на друзей красными от бессонницы глазами, прочитал:
«Дорогие товарищи!
Гитлеровцы сделали нас несчастными. Они убивают наших людей. Они ограбили наших колхозников. Они хотят обратить нас в рабов и гонят на панщину.
Ваши товарищи — партизаны уже бьют фашистов. Все идите в партизаны! Бейте проклятых фашистов! Все в партизаны! Нас зовет на борьбу товарищ Сталин!
Такой текст всем очень понравился, но Тимка стал требовать, чтобы в листовке было что-нибудь приписано о старосте Лукане.
После долгого спора решили написать еще одну листовку, а эту уже не переделывать.
В землянке наступила тишина. Слышно было только скрипенье перьев и ровное глубокое дыхание Василька, решившего наконец немного поспать. Мальчики писали листовки, старательно выводя каждую букву.
— А у меня лучше! — прошептал Тимка, взглянув на работу Мишки.
— Ты настоящий печатник, — сказал Мишка. В его голосе не слышалось ни пренебрежения, ни зависти.
Зашелестели новые листки. Тимке показалось, что он опять вернулся в школу.
— А кем ты, Мишка, будешь, когда закончится война? — шепотом спросил Тимка.
— Как — кем?
— Ну, на кого будешь учиться?
— Разобьем немцев, тогда увижу. Раньше нужно школу кончить.
Василек поднял голову, некоторое время прислушивался к разговору, потом встал, просмотрел листовки.
— Ты, Тимка, лучше сначала научись, где точки ставить. Видишь, пропустил.
Пристыженный Тимка начал искать, где следует поставить точку. Разговор прервался.
Уже выходя из землянки, Василек повернулся к товарищам и сказал:
— А я буду учиться на агронома. Интересная профессия!
Долго бродил он по лесу. Ходил в шалаш, к лошадям. Гладил их, а они доверчиво терлись о его плечо своими красивыми головами. Он смотрел на них грустными глазами и думал: «Что с вами делать?» А лошади, словно понимая грусть своего спасителя, нетерпеливо били копытами.
Василек вышел на опушку леса, оглядел долину.
Тяжелые облака клубились над гладью реки; спокойная вода блестела, как стекло.
«Неужели никогда не придет секретарь райкома? Неужели все то, что сказано, были только слова?..»
Василек вышел на просеку. И вдруг сердце его забилось, глаза расширились. Радость и страх охватили мальчика. Он быстро сошел с дороги.
Кто там был? Кто эти трое с оружием? Что, если полиция?.. Или партизаны?.. Василек не знал, что делать. Идти навстречу? А если это полицаи? Тогда все пропало! А что, если партизаны? Они пройдут мимо и уйдут. А может быть, это и сам секретарь его ищет?..
Сердце Василька бешено стучало. Мелкая дрожь прошла по телу, голова горела, на глазах выступили слезы.
«Что делать?..»
Он не мог двинуться с места.
Эх, пропадать так пропадать!.. Если это полицаи — что делать, такова его доля. А если свои…
Василек снова осторожно вышел на просеку. Он изумился. На мгновение закрыл глаза, снова раскрыл их, но на просеке никого не было.
Может быть, просто привиделось? Ведь ходил по лесу, как во сне, все время думая об одном.
Сердце словно оборвалось, тело обессилело, отяжелело. Удрученный, Василек побрел наугад просекой.
Где-то треснула ветка. Он насторожился, всматриваясь в лесную чащу.
— Василий Иванович! Бригадир ты мой! — услышал он голос позади себя.
Василек быстро обернулся и увидел секретаря райкома, выходившего к нему из зарослей молодых сосен.
Василек быстро подбежал к секретарю и повис у него на шее, как у родного отца, целуя его обветренное, заросшее густой бородой лицо. Как туча, наполненная влагой до краев, разражается дождем, так Василек, измученный тяжелыми переживаниями, истомленный долгим ожиданием, залился слезами радости.
Они пошли в землянку.
Мишка с Тимкой обрадовались не меньше Василька. От радости они не знали, что сказать, и только с восторгом смотрели в мужественное лицо партизанского командира, словно желая убедиться, что это он, а не привидение. Потом заговорили наперебой.
— Молодцы! Какие молодцы! — все время повторял командир и взгляд его был ясен, а добрая улыбка не сходила с губ. — Да вы настоящие партизаны! — воскликнул он, увидев оружие.
Тут ребята вспомнили о своем подарке. Не скрывая своего торжества, они вручили Ивану Павловичу бельгийский пистолет.
— Вот за это вам, ребята, наше партизанское спасибо! Побольше собирайте оружия — партизаны в долгу не останутся. Каждая винтовка убьет не меньше десяти врагов. А я лично за такой трофей — сто обещаю.
Он крепко жал ребятам руки и весело смотрел на их счастливые лица. Каждый из мальчиков чувствовал себя так, как будто к нему вернулся родной отец.
— Лошадей и оружие мы заберем сегодня же, — сказал Иван Павлович.
— Мы еще достанем! — отозвался Тимка.
Василек и Мишка вторили ему.
Прочитав листовку, составленную Васильком, командир снова похвалил ребят. Потом раскрыл мешок и вынул из него несколько пачек листовок.
— А знаете новость? — спросил он с таинственным выражением на лице.
— Нет… — Ребята насторожились, понимая, что речь пойдет о событиях войны.
— Наши остановили немцев под Москвой! — сказал командир.
Сердца ребят переполнились радостью, которую они не смогли бы выразить словами. Лишь спустя несколько мгновений Василек сказал:
— Если уж остановили, то скоро и назад погонят!..
— И погонят! — дружно поддержали его Тимка и Мишка.