Страница 8 из 19
— Угу, — сказал вдруг в микрофон Сид Арделл — крепкого телосложения агент, с которым Лукас нередко доводилось работать вместе, а потом прижался к наушнику и вслушался. Закивал своей лысой белесой башкой и посмотрел на Лукас.
— Точка «Чарли» вышла на связь. По их словам, никто с дороги в сторону леса не сворачивал.
Лукас только хмыкнула в ответ. Стало быть, ее теория могла оказаться неверной. Она-то предполагала, что преступник подберется к деньгам с западной стороны через густую лесопосадку, протянувшуюся метрах в семистах от окружной магистрали. Он приедет на «хаммере» или «рейнджровере», схватит одну из сумок, пожертвовав второй из соображений безопасности, и снова скроется среди деревьев.
— А что на точке «Браво»? — спросила она.
— Проверю, — ответил Сид, которому частенько приходилось работать под прикрытием из-за своей внешности — соответственно одетый, он один в один напоминал типичного наркоторговца или члена банды «Ангелы Ада». Из всех офицеров, задействованных в засаде, он, несомненно, был самым терпеливым — за все время ожидания его почти 120-килограммовая туша едва ли хотя бы раз сдвинулась с места. Сейчас он вызвал по рации опергруппу, занимавшую позицию с южной от поля стороны.
— Там тоже ничего. Какие-то детишки на квадроцикле, но никого старше двенадцати лет.
— Надеюсь, наши люди не спугнули их? — спросила Лукас. — Я имею в виду детей.
— Нет.
— Хорошо. Нам лучше не совершать таких ошибок.
Прошло еще какое-то время. Харди без устали писал.
Геллер что-то выстукивал на клавиатуре компьютера. Кейдж маялся. Сид оставался спокойным, как танк.
— Твоя жена, наверное, злится, — обратилась к Кейджу Лукас. — Из-за того, что тебе приходится работать в праздник.
Кейдж пожал плечами. Это был его любимый жест. Из его пожатий плечами можно было бы составить целый словарь — столько различных значений умел он в них вкладывать. Кейдж имел звание старшего агента при центральной штаб-квартире ФБР и, хотя по работе ему случалось бывать во всех концах страны, в основном его использовали при расследованиях, связанных с округом Колумбия, а потому Лукас приходилось взаимодействовать с ним достаточно часто. Как и ее начальнику тоже — специальному агенту по особым поручениям, руководителю регионального вашингтонского отделения ФБР. Однако на этой неделе Рон Коэн находился где-то в джунглях Амазонки, в первый раз за шесть лет взяв отпуск, и потому операцию пришлось возглавить Маргарет Лукас, причем она получила это назначение во многом благодаря рекомендациям Кейджа.
Она с сочувствием отнеслась к тому, что Кейджу, Геллеру и Сиду приходилось работать, когда вся страна уже отдыхала. Наверняка они что-то намечали на сегодня со своими девушками или женами. Что до Леонарда Харди, то она была только рада видеть его сейчас рядом. У него имелась особая причина для того, чтобы стараться чем-то себя занять в выходные дни, и это, кстати, послужило дополнительным доводом в пользу включения его в опергруппу, расследовавшую дело «Метстрел».
У самой Лукас был уютный дом в Джорджтауне — антикварная мебель, все для вышивки и вязания, коллекция вин (довольно бессистемная), библиотека из почти пятисот томов, фонотека, включавшая без малого тысячу компакт-дисков, и лабрадор-полукровка по кличке Жан-Люк. Словом, там имелось все для того, чтобы с комфортом провести праздничный вечерок, но за все три года с тех пор, как она обзавелась своим жильем, Лукас не сделала этого ни разу. Вот и сегодня, пока ей не пришло сообщение о назначении главой операции «Метстрел», она тоже планировала не сидеть дома, а взять под свою личную охрану Гари Мосса, того самого работника Совета по образованию, который разоблачил махинации с «откатами» при строительстве школьных зданий, чем вызвал громкий скандал. Тайком воспользовавшись диктофоном, Мосс записал несколько весьма откровенных разговоров, изобличавших махинаторов. Однако тем стало известно об этом, и уже на следующий день ему в дом подбросили зажигательную бомбу, а в пожаре чуть не погибли обе его дочери. После этого он отправил свою семью к родственникам в Северную Каролину, а сам был вынужден смириться с необходимостью федеральной охраны. За нее как раз и отвечала Лукас, как и за расследование поджога. Но теперь, с появлением Диггера, Мосс на какое-то время стал для нее просто скучающим обитателем очень дорогой конспиративной квартиры, которая, как ни удивительно, располагалась по тому же адресу на Девятой улице, что и местное отделение ФБР.
Снова взгляд в сторону поля. Никаких признаков появления вымогателя.
— Быть может, он сам затаился в засаде? — предположил еще один агент из ее команды, прятавшийся за стволом дерева. — Мы можем прочесать периметр, если прикажете.
— Нет.
— Но ведь это стандартный прием, — настаивал он. — Мы могли бы воспользоваться пятью или шестью обычными машинами. Он ничего не заподозрит.
— Слишком рискованно.
— Вы уверены?
— Да, уверена.
Краткие и резкие реплики в разговорах с подчиненными создали Лукас в Бюро репутацию высокомерной зазнайки. Но она сама полагала, что слыть высокомерной не так уж плохо. Это вселяет дополнительную уверенность в твоих партнеров. Да и от внимания начальства не ускользает тоже.
Она отвела взгляд в сторону, когда сквозь легкий треск в наушниках услышала, как ее вызывают по имени.
— Слушаю вас, — сказала она в микрофон, узнав голос заместителя директора Бюро.
— Возникла проблема, — сказал тот.
Она не любила драматических предисловий.
— Что еще за проблема? — спросила она, мало заботясь о том, что это могло прозвучать грубовато.
— Некоторое время назад рядом с городским советом случилась автомобильная авария, — сообщил заместитель. — Виновник скрылся с места происшествия. Погиб белый мужчина. Умер, не приходя в сознание. Никаких документов при нем не обнаружили. И вообще почти ничего, кроме ключей от квартиры без указания адреса и небольшой суммы денег. Полицейский, которому поручили разобраться, слышал о вымогательстве и, поскольку наезд произошел в двух шагах от здания совета, предположил возможную связь с этим делом.
Остальное она мгновенно поняла сама.
— Они сравнили отпечатки пальцев? — спросила она. — Погибшего и того типа, который написал записку.
— Именно так. И мертвец оказался автором записки. Сообщником стрелка.
Лукас помнила ту часть записки, где говорилось примерно следующее:
Если вы меня убьете, он продолжит убивать…
Диггер на свободе и нету способа его остановить.
— Вам необходимо найти стрелка, Маргарет, — сказал начальник. Потом сделал паузу, очевидно, для того, чтобы посмотреть на часы. — И у вас на это осталось всего три часа.
«Неужели это подлинник?» — гадал Паркер Кинкейд.
Он склонился над прямоугольником бумаги, вглядываясь в него сквозь массивное десятикратное увеличительное стекло. Джоан уже несколько часов как уехала, но ощущение растерянности после ее визита все не покидало его, как ни старался он забыться в работе.
Письмо на пожелтевшем листе, которое он изучал, было упаковано в прозрачный, достаточно прочный конверт, но Паркер все равно дотрагивался до него с крайней осторожностью, придвигая ближе к себе. Так касаются покрасневшего и припухлого лица только что родившегося младенца. Он чуть изменил угол освещения и обратил теперь все свое внимание на завиток в строчной букве «y».
Неужели подлинник?
Письмо выглядело настоящим. Но как профессионал Паркер Кинкейд привык не слишком доверять поверхностным внешним признакам.
Его снедал соблазн дотронуться до самого документа, почувствовать на ощупь тряпичную бумагу, изготовленную с добавкой столь малого количества кислоты, что она становилась долговечной, как сталь. Ему хотелось дотронуться до железистых чернил и написанных ими слов, которые под его чувствительными пальцами будут ощущаться рельефнее любого текста, напечатанного по методу Брайля. Но он не осмеливался доставать письмо из конверта, ведь даже микроскопические частички жира на его пальцах могут начать процесс разложения истонченного листка. А это будет настоящей катастрофой, поскольку стоил он, вероятно, не менее 50 тысяч долларов.