Страница 74 из 104
История, которую неторопливо, с подробностями очевидца, рассказывал Сергей Сергеевич, становилась все занимательнее. Иеремии Бенсону так и не пришлось воспользоваться краденым богатством. В одном мексиканском порту, куда бриг зашел за водой и продуктами, Бенсон вдруг заболел и через несколько дней умер — при довольно загадочных обстоятельствах, якобы от желтой лихорадки. Но перед смертью он успел нарисовать карту острова, пометив условными значками, где спрятан заветный клад. С этой картой капитан Бутлер, найдя себе нового денежного компаньона — некоего Касселя, поспешил на остров Абсит, забыв, видно, что его название переводится и так: «Пусть не сбудется!..» Что именно там произошло, осталось во многом загадочным. Кажется, два алчных кладоискателя, решили присвоить все сокровища тайком от команды. Они сделали вид, будто приплыли к безлюдному островку, затерянному в океане, совершенно случайно. И раз уж так получилось, решили задержаться тут на несколько дней — пополнить запасы пресной воды, дать команде немножко отдохнуть, а самим поохотиться в джунглях. Отправившись вдвоем на берег, авантюристы отыскали по карте Бенсона пещеру, где были запрятаны сокровища, и стали сюда наведываться каждый день, помаленьку тайком перетаскивая ценности к себе в каюту.
Но долго проделывать это украдкой на корабле, где все друг у друга на виду, конечно, невозможно. Отправившись за очередной порцией сокровищ, пройдохи заметили, что за ними следят, и поспешили запутать следы. Но вечером матросы ворвались к ним в каюту и потребовали честного дележа, дав Бутлеру и его компаньону ночь на размышление.
— Хитрецы, — рассказывал дальше Волошин, — использовали эту ночь для того, чтобы бежать с корабля. Они потихоньку спустили шлюпку, доплыли до берега и скрылись в джунглях. Матросы разделили между собой то, что нашли в капитанской каюте, подняли паруса и отплыли от проклятого острова, оставив беглецов доживать здесь век Робинзонами с богатейшим, но — увы! — совершенно бесполезным в первобытной глуши кладом.
Однако Бутлеру опять удивительно повезло. Побыл он Робинзоном совсем недолго. Всего через месяц к острову в поисках пресной воды и свежей дичины подошла американская китобойная шхуна. Ее случайно завлекла в здешние воды погоня за кашалотами. На берегу моряков поджидал исхудавший человек в лохмотьях. Это был капитан Бутлер. Он рассказал, будто команда его брига взбунтовалась, высадила его на этом пустынном острове, а сама захватила корабль и скрылась. О сокровищах Бутлер, разумеется, не упоминал — как и о том, куда девался его компаньон.
Китобои помогли Бутлеру добраться до родной гавани, где он на те деньги, что выручил за крохи сокровищ, которые смог украдкой, не вызывая подозрения своих спасителей, вывезти с острова в карманах, начал снаряжать новую экспедицию на Абсит.
Но не успел, — сочувственно произнес Сергей Сергеевич и даже вздохнул. — Его свалила болезнь и уже не дала подняться. Перед смертью он рассказал о кладе нескольким своим родственникам и передал им заветную карту. Родственники перессорились, тайна клада сдала постепенно известна многим жителям городка. И карт вдруг уже оказалось несколько, причем все разные. Есть весьма веские подозрения, что путаница началась уже с самого начала: умирающий Иеремия Бенсон, видимо, надул своего компаньона и подсунул ему неверную карту...
— Но ведь вы говорили, будто этот его компаньон — Бутлер, кажется? — нашел клад по карте, которая ему досталась после смерти Иеремии? — услышали мы размеренный голос Аркадия Платоновича и переглянулись: неужели и наш капитан тоже увлекся рассказом Волошина?!
— Есть мнение, что карта была все-таки фальшивой, а Бутлер с Касселем наткнулись по счастливой случайности на какой-то другой клад, — пояснил Сергей Сергеевич. — Так что история сокровищ Кито запуталась уже совершенно. Известно лишь, что никто пока не мог похвастать, будто добрался до главного клада, хотя пробовало счастья немало искателей и многие сложили здесь головы, приумножив зловещую славу острова «Не дай бог!».
— Далеко мы пройдем от него? — спросил я.
— В шести милях, я же говорил, — ответил капитан.
— Далеко. Жалко, ничего не увидишь даже в бинокль, — огорчился механик.
— А если подойти поближе?
Эта мысль всем понравилась, и мы начали упрашивать капитана:
— Аркадий Платонович, давайте подойдем поближе!
— В самом деле, что вам стоит чуть-чуть изменить курс.
— Товарищ капитан!
Похоже, романтическая история, рассказанная Волошиным, всех захватила.
— Да зачем вам это нужно? — недоумевал капитан. — Ничего там нет интересного, голые скалы. И подойдем мы к нему уже в сумерках, темно будет, ничего не увидишь.
— Ну все-таки! — наседали мы.
— Такой остров! И ведь никогда больше наверняка не будет шансов попасть сюда...
— Хоть несколько снимочков сделаем!
Аркадий Платонович только успевал поворачивать то в одну сторону, то в другую мощную, багровую шею, туго стянутую воротничком. Со своим круглым добродушным лицом и высоко приподнятыми белесыми бровями, придававшими ему удивленное выражение, он сейчас забавно напоминал филина, пытающегося отбиться от напавшей на него среди бела дня стаи крикливых ворон. Я посочувствовал капитану, но тоже не преминул атаковать его:
— И для печати эти снимки будут очень интересны, Аркадий Платонович. Ведь уникальные! Вы подумайте: ни один советский корреспондент еще на острове не бывал.
Мой расчет был точен: к прессе Аркадий Платонович относится с каким-то пугливым уважением (я подозреваю, что какой-нибудь журналист однажды причинил ему немало хлопот...)
— Но ведь вы же не будете высаживаться! — попробовал отбиться капитан, но тут же безнадежно махнул рукой, вытер белоснежным платком взмокший затылок, позвонил на мостик и приказал вахтенному штурману изменить курс так, чтобы пройти поближе к острову Абсит.
— В пределах безопасности, прикиньте там по карте. И в лоцию загляните! — добавил он.
Вахтенный, видимо, довольно живо выразил недоумение, потому что капитан, побагровев, оборвал его: — Выполняйте! — и сердито бросил трубку.
По крайней мере за час до подхода к острову все уже высыпали на палубу с фотоаппаратами — не только научные сотрудники, слышавшие рассказ Волошина, но и немало матросов: предания о пиратских кладах уже пошли гулять по кораблю.
Не было видно только Сергея Сергеевича.
«Может, он все это просто сочинил? — подумалось мне. — От Волошина всего можно ожидать. Что-то этот остров Абсит долго не показывается. Может, он вовсе не существует?»
Потом уже я узнал, что скалистые берега острова, отвесно вздымающиеся без малого на двести метров, почти всегда окутаны дождевыми облаками. Этот серый саван сливается с морем, скрывает скалы, и они выступают зловещим призраком из серой мглы лишь в последний момент, когда подплывешь совсем близко.
Как опытный режиссер, Волошин появился на палубе как раз в тот момент, когда на баке кто-то самый глазастый крикнул:
— Вот он, остров! Земля-а-а!
Ветер разметывал клочья тумана, открывая берега, ощетинившиеся лесом. Вершины скал воткнулись в облака. Какое дикое, нелюдимое место! Хотя наступал вечер, на палубе было тепло и душно, как в парилке, но при виде этих угрюмых скал я невольно зябко передернул плечами. От них так и тянуло промозглым могильным холодом... Или это просто наваждение от пиратских историй Волошина?
— Смотрите, крест! — воскликнул кто-то.
— Где? Где?
В самом деле, на вершине прибрежной скалы, почти цепляясь за низко нависшие облака, торчал черный крест. Наверное, он был огромен, если мы увидели его издалека.
Вокруг наперебой щелкали затворы фотоаппаратов, но вряд ли из этих снимков будет толк. Слишком далеко. Опасно приближаться к этим мрачным скалам.
А тут еще стало стремительно темнеть, как и предупреждал капитан. В тропиках ведь сумерек практически нет. Просто солнце вдруг начинает словно валиться в море, а навстречу ему так же стремительно вылезает месяц. В этих краях он больше похож не на серп, как мы привыкли, а скорее на ухват, торчащий рогами кверху. И вот уже солнца как не бывало: над ночным притихшим морем сверкают яркие звезды, и далеко, до самого горизонта тянется золотистая лунная дорожка. Моряки издавна любовно прозвали ее «дорогой к счастью».