Страница 76 из 133
—
Интересно. Какую же?
—
Весьма таинственную…
Ветер постепенно крепчал. Над морем летели рыжевато-серые, рваные облака.
Со стороны врач и адвокат походили на влюбленную пару, которой нипочем любая буря. Над их головами кружили любопытные чайки, словно хотели подслушать, о чем так оживленно разговаривают эти два человека.
Внезапно адвокат посмотрел на часы.
—
Половина седьмого. Пора ехать! Обещал доставить вас в срок.
И вскоре красный «Москвич» снова демонстрировал, на что способен его мотор.
Электричка остановилась в Саулкрастах.
Стояло погожее воскресное утро. Из переполненных вагонов высыпались сотни пассажиров, слились в бурливый людской ручей и утекли в сторону пляжа. Лишь десятка два человек отделились от общей массы и направились в противоположном направлении, в лес, начинавшийся сразу за железной дорогой.
Дорожка вилась через сосновый бор, огибала болотце и взбегала на пологий холм.
Дзенис шел краем оврага мимо недавно заложенных садов и недостроенных дач. На своих участках суетились работящие человечки. Краснощекий здоровяк в шелковой майке быстро, как в мультфильме, орудовал лопатой. Он копал с такой потешной быстротой, точно боялся, что у него вырвут лопату из рук. Сухой песок сыпался с краев ямы будто в песочных часах.
Немного подальше долговязый субъект, в очках и с бородкой, вытянувшись ничком на крыше сарайчика- времянки, приколачивал толевую обшивку. Он энергично лупил молотком перед самым своим носом, через несколько ударов ощупывал головку вбитого гвоздя и, кажется, что-то приговаривал.
Тоненькая невысокая женщина с модной прической, стиснув зубы, толкала перед собой навстречу Дзенису тачку торфа — удобрение для сада. «В ноте лица своего…» — вспомнилось Дзенису.
В самой середине участка, над кособокими, кое-как сколоченными временными постройками гордо возвышалась готовая дача с пологой крышей. К ней подъехал грузовик. Бригада рабочих выгружала шпунтованные доски для пола и складывала в аккуратный штабель. Энергичный человек суетливо бегал и командовал:
—
Давай, давай, ребятки, поднажмем! Сегодня еще в одном месте успеем подкалымить.
Дзенис подошел ближе.
—
Вы не скажете, где тут живет Озоллапа? — спросил он.
—
Не знаю, не знаю, — отмахнулся тот.
К счастью, подошел хозяин соседнего дома, мускулистый человек с большими руками. Он охотно объяснил Дзенису:
—
В нашем кооперативе два Озоллапы. Один строится вон там, видите, желтая конура? А другой подальше, у самого леса.
В конце концов Дзенис разыскал того, который был ему нужен. Возле небольшой хибарки, сколоченной из горбыля, плечистый мужчина приделывал к лопате новый черенок. Рыжеватые волосы были подстрижены ежиком. Безукоризненные складки на серых рабочих брюках и аккуратно закатанные рукава говорили о том, что этот человек в любых обстоятельствах не забывает о своей внешности.
Он неожиданно поднял взгляд и увидел Дзениса.
—
Роберт! — он повернулся к хибаре. — Гайда, иди погляди, кто к нам пожаловал!
В дверях появилась полная шатенка.
—
Ба, сам Роберт Дзенис! — радушно воскликнула хозяйка.
Хозяин двинулся навстречу гостю.
—
Молодец, что решил посетить мой вигвам. А где же Зигрида?
—
Вчера улетела в Лиепаю. Охотится за каким-то знаменитым рыбаком. Хочет написать о нем очерк.
—
Дернул тебя черт жениться на журналистке! — пошутил Озоллапа, но в его голосе послышалась также и серьезная нотка. — Неугомонные, на неделе у них семь пятниц. Вечно чего-то ищут, куда-то летят, разъезжают, торопятся. Что я тебе тогда говорил?
—
Верно, говорил! Ну, знаешь, я и сейчас не жалею.
—
Так я тебе и поверил! Небось другой раз и полы самому мыть достается, и еду детям готовить.
—
Все бывает. Но ведь они так же мои дети, как и Зигриды.
—
Н-да, братец, здорово ты прогрессировал! Подошла Гайда.
—
Опять спорите? Отдохнули бы лучше, в шахматы поиграли, пока я обед сготовлю.
Утренняя дымка в небе помаленьку рассеивалась. Полуденное солнце ласково выглядывало из-за облаков. Лаймон взял гостя под руку.
—
Пошли, покажу тебе все здешние прелести.
Густой подлесок заглушал визг пил, стук топоров и молотков. Ноги мягко ступали по серебристому мху, и это вселяло чувство покоя и умиротворения. Высокие ели здесь дружно уживались с раскидистыми кленами, липами и ветлами. Прямо-таки не верилось: всего несколько сот шагов от людского жилья, и такая глубокая тишина… Впрочем, нет. Где-то в ветвях скрипуче крикнула голубая сойка. Какая-то птица, сидевшая высоко на сосновом суку, молнией метнулась на неведомо как залетевшего сюда воробьишку.
—
И здесь то же, что и в мире людей, — философски заметил Роберт.
—
Ты о чем? — спросил Озоллапа.
—
Да о последнем уголовном деле, в котором я поддерживал обвинение.
—
Это по делу Саукум?
—
Ну да. Сердитые старики налетели на девчонку, влепили ей семь лет и считают, что совершили благое дело.
—
Ты не согласен с приговором…
—
Не прикидывайся, Лаймон. Тебе моя точка зрения известна.
Лаймон Озоллапа улыбался редко, и все же вид у него был добродушный. Морщинки возле глаз придавали его лицу выражение спокойного довольства.
Много лет назад Роберт Дзенис и Озоллапа одновременно закончили юридический факультет. Роберт как был ершистым, так и остался, всегда убежденно и яростно отстаивал свое мнение. Лаймон с годами стал покладистей, сговорчивей. Нельзя сказать, что он поступал вопреки голосу совести. Отнюдь. Служебный долг он исполнял честно и пользовался славой добропорядочного работника. В свое время это помогло Озоллапе стать прокурором. Дзенис работал под его началом, но разница в служебном положении не повлияла на их дружбу.
Они пересекли поляну, перепрыгнули через старую траншею, по сей день напоминавшую о войне, и углублялись все дальше и дальше в лес.
Наконец Озоллапа спросил без обиняков:
—
Надеюсь, ты приехал не только для того, чтобы уломать меня опротестовать приговор?
—
Как раз об этом мне и хотелось поговорить. По сути дела, преступление еще до конца не раскрыто. Мы не имеем права останавливаться на полпути.
Озоллапа поднял брови.
—
На мой взгляд, следователь сделал все, что было в его силах.
—
Ты забываешь, кто вел следствие по этому делу. Лора Лиепа. Она ведь и на юридический поступила только потому, что не надо было сдавать математику и физику. Понимала, что при ее способностях на другой факультет не попасть.
—
Ты хочешь, чтобы все следователи были как Шейнин?
—
Было бы не худо, если бы на юридический факультет принимали только тех, у кого есть способности к этой профессии.
—
Не всегда это можно своевременно установить.
—
Так ведь никто и не пытается. Вот в театральных институтах или в академиях художеств устраивают конкурсы, помогающие раскрыть способности человека, его склонности. Труд юриста не менее творческий, юрист тоже должен иметь тонкое восприятие, должен уметь заметить то, мимо чего другие прошли бы мимо, должен быть хорошим психологом. Должен быть! От знаний и интуиции следователя зачастую зависит судьба человека.
—
Никто в этом не сомневается.
—
Вот, скажем, Гунар Дзелзитис или, скажем, Борис Трубек. Почему ты не дал ему доследовать дело Саукум до конца? У нас, к сожалению, часто так: один следователь начнет, а следствие продолжает другой. Потом сами удивляемся, отчего концы с концами не сходятся.
—
Не мог же я дело об убийстве поручить желторотому стажеру!