Нашествие с севера

Почувствовав беспокойство хозяина, конь мчался галопом к воротам Холм-Дола так, что его не надо было подгонять. На полном скаку Грум влетел на подъемный мост, и Юм уже кричал стражникам: «Позовите Олфа! Гнездо оборотней! Там Сольвей!»

А Сольвей тем временем внимательно рассматривала останки оборотня, героически сражаясь с собственной брезгливостью. От удара солнечного луча все его внутренности превратились в зловонную мякину, а тело почти утратило какую-либо форму. На том месте, где когда-то была шея, ведунья заметила золотую цепочку с ромбовидным кулоном из красного камня, оправленного в золото. Из камня сочилось какое-то зловещее свечение, напоминающее блеск глаз оборотня в ночи. Ночные стражники часто рассказывали о таких камнях, висящих на шее у каждого оборотня, но ни один из них добыть не удалось. Оборотни, погибая, заглатывали их, и обычно никто не решался копаться в их внутренностях, а в пепле костров, на которых сжигали останки, этих камней тоже не оказывалось, они куда-то бесследно исчезали.

Сольвей положила цепочку и кулон в маленькую серебряную шкатулку, которую всегда носила с собой. Она знала: любой амулет Зла теряет силу, если он со всех сторон заключен в серебро. Присев на корточки, она начала рассматривать дверцу, которая, на первый взгляд, да и на второй, была сделана из самого обыкновенного железа, а на эмблеме в виде четверозуба были отчетливо видны следы кузнечного молота. На том месте, где обычно бывает замочная скважина, обнаружилась странная ямка ромбической формы. Поняв, в чем дело, Сольвей вновь достала кулон и приложила его к углублению. Щелкнул механизм замка, дверца чуть приоткрылась, и вдруг кто-то толкнул ее изнутри, и к Сольвей потянулось сразу несколько черных когтистых лап. Она едва успела отскочить, но лапы тянулись всё дальше, стараясь нащупать и схватить ее. Сольвей сорвала с пояса кошелек, зачерпнула горсть мелких серебряных монет и швырнула ее вперед, не глядя. Лапы тут же втянулись в темноту норы и захлопнули за собой дверь. Они пытались высунуться еще раз, но серебряный грош, метко брошенный в темную щель между дверцей и косяком, заставил их убраться восвояси. Но грош был последним, и Сольвей спасало только то, что оборотни об этом не знали. А закат с каждым мгновением приближался ровно на мгновение.

Миновало не меньше полустражи, прежде чем две дюжины воинов, поднятых по тревоге, спустились к ней. Ночная работа требовала дневного сна, и каждый из стражников искренне считал, что наследник Холма разбудил их несколько не вовремя.

– А я вот сейчас вот эту заслонку-то и разнесу! – сразу же воскликнул Олф, отстегивая от пояса внушительных размеров палицу.

– Не надо, – остановила его ведунья. – У меня есть ключ. – Она открыла серебряную шкатулку, и в сгустившихся сумерках зловещий камушек вспыхнул еще ярче. Сольвей подошла к дверце вплотную и, стараясь не коснуться камня рукой, приблизила шкатулку с камнем к углублению в створке. И ей показалось, что камень сам прыгнул в свою ямочку. Сложный механизм замка защелкал, и Сольвей едва успела отскочить в сторону, прежде чем дверца распахнулась. Из темного проема раздались топот и рычание, но стражники тут же выпустили в темноту стаю стрел с серебряными наконечниками. Рык сменился воем, а топот, участившись, начал удаляться.

– На-ка, подержи. – Олф сунул в руки юному лорду густо просмоленный факел, а сам начал высекать искры из двух кусков огненного песчаника. Когда факел разгорелся, начальник ночной стражи бесцеремонно отобрал у Юма факел, лишив его возникшей на мгновение надежды, что, пока стражники будут кромсать оборотней, ему позволят им посветить. Олф передал факел кому-то из стражников, а сам, выставив вперед короткую секиру, первым протиснулся в нору. Стражники один за другим последовали за ним, и вскоре из-под земли послышался звон металла, крики, стоны, словом, нормальные звуки нормального боя. Ночная стража приступила к привычной работе, может быть, самую малость более опасной, чем обычно.

Ночная стража набиралась из лучших дружинников лорда, причем только из тех, кто имел с нечистью личные счеты. За годы, прошедшие с тех пор, как оборотни заполонили ночные леса, погибли многие сотни людей, и гораздо больше просто бесследно исчезло. Причем исчезали в основном взрослые сильные мужчины. И значит, счеты с нечистью имели все или почти все…

Два последних стражника остались снаружи. Один из них то и дело прислушивался к тому, что творится под землей, другой всматривался в густеющий сумрак. За время ожидания никто не проронил ни слова, под землей, казалось, тоже всё стихло.

Дождь усилился.

Время почти остановилось.

Наконец из темного проема норы показался один из воинов Олфа и тут же, поклонившись юному лорду и ведунье, сказал:

– Мастер Олф просил передать, чтобы вы немедля возвращались в замок. Пришлите сюда еще пять дюжин стражников. Мы останемся тут на ночь. Перед рассветом оборотни сюда прятаться придут, а мы им засаду устроим.

– А где остальные? – спросила Сольвей.

– Мы прошли пол-лиги под землей, и конца этому проклятому лазу пока не видно. Забили четверых оборотней, но там еще кто-то прячется… Найдем.

– Раненые есть? – Ведунья нащупала за пазухой мешочек со снадобьями.

– Раненых нет, – ответил стражник. – А которые есть, тем уже не поможешь…

Никто после ужина не покинул трапезную. Слуги унесли почти нетронутые блюда, растопили пожарче камин. Леди Ола ни на шаг не отходила от своего единственного сына и косо посматривала на ведунью Сольвей, считая, что именно она виновата в том, что Юм подвергся сегодня такой опасности. Обитателям замка еще повезло, что леди узнала о случившемся, когда всё было уже позади. Сольвей заранее приготовила успокоительные снадобья на случай, если кто-то перенервничает, ожидая возвращения стражников, но она не решилась бы предложить их леди, которая уже давно недолюбливала ведунью, впрочем, как и всех прочих учителей юного лорда. Ей всё время казалось, что именно из-за них Юм недостаточно почтителен с матерью.

– Сын мой, – отчетливо выговорила она, – не пора ли вам проследовать в свою келью, чтобы отойти ко сну?

Юм вопросительно посмотрел на отца.

– Пусть сидит, если хочет, – сказал Бранборг-старший, рассматривая карту Холма, разложенную на столе. – Всё равно не уснет.

Юм облегченно вздохнул и устроился в кресле поудобнее.

– Может быть, послать к ним еще людей? – спросил у лорда кто-то из сотников.

– Я думаю, Олф сам знает, сколько стражников надо для этого дела, – отозвался лорд, не отрываясь от карты, – Нам остается только ждать.

Ион отложил свиток, который внимательно читал, и спросил у ведуньи:

– Сольвей, а на что была похожа та дверь?

– На дверь, – коротко ответила она, хотя и прекрасно понимала, что имел в виду книжник. – И конечно, она сделана не при помощи заклинаний, я бы почувствовала. Да и нашли бы ее давно…

И раньше, и теперь нередко встречались предметы, созданные кем-то с помощью заклинаний. Чаще всего это почему-то были ложки, похожие на бронзовые. Но почему-то они жгли пальцы тем, кто брал их в руки, а любая пища, если ее зачерпнуть такой ложкой, превращалась в смертельный яд. Мечи, рожденные заклинаниями, рассекали живую плоть, не замечая на пути костей, а доспехи от их ударов разлетались в пыль, и они были бы страшным оружием, если бы хоть один человек мог взять их в руки. Ведуны уже несколько веков назад, изучая сами предметы, раскрыли заклинания, с помощью которых они были созданы, и тут же постарались их забыть – такая страшная уродливая сила была в них заключена. В книгах сохранились только записи заклинаний, способных превратить колдовские предметы в ничто. Но кто, где и когда их создал, для ведунов оставалось загадкой. Только Служители Храма не отрицали, но и не утверждали, что знают ответ…

– Значит, ее сделал обыкновенный кузнец в обыкновенной кузнице… – задумчиво сказал Ион.

– Выходит, уже и люди начали служить Нечистому… – мрачно сказал лорд, откинувшись на спинку резного кресла, стоявшего в трапезной с тех пор, как был построен замок.