Нашествие с севера

– Но не лучше ли, мой лорд, сохранить в тайне то, что он вообще был? – попытался по старой памяти дать совет Сак.

– У меня нет секретов от моего возлюбленного народа, – с улыбкой сказал Дриз. – А ты будь скромнее, а то вылетишь вслед за ним. Я тебя предупредил, и это великая милость, которой, кроме тебя, никто уже не удостоится…

Глава 5

Никто не знает, зачем он родился на свет, но умирать тоже никто не хочет, потому что не знает – зачем… Гудвин Счастливый. Наставление лирникам

– Красотка, может быть, тебя проводить до рощицы? – Молодой стражник, охранявший мост через ров перед воротами замка, прищурил левый глаз, провожая взглядом стройную молодую женщину в сером сарафане и с двухведерной корзиной в руках. – Я бы помог тебе поискать грибков.

Но тут стражник постарше, дремавший рядом, опираясь на древко длинного копья, тряхнул головой и поддал ему под ребра железной рукавицей. Потом он склонился перед женщиной в глубоком поклоне, и она ответила ему небрежным кивком.

– Кто это? – плохо скрывая испуг, спросил молодой стражник у старшего, когда она отошла на почтительное расстояние.

– Вот послужишь подольше – узнаешь… Будь наша ведунья не так добра, она живо превратила бы тебя в пенек, – проворчал старший и начал пристраиваться дремать снова. – Если кто-то будет выходить, прежде чем ляпнуть что-нибудь, меня растолкай.

Ведунья Сольвей направлялась в Шепчущую рощу, зажатую между двумя оврагами в полутора лигах от Холм-Дола. Грибники и гуляющие парочки не часто посещали эту рощу – овраг, пересекавший путь, был глубоким, и не всякому захотелось бы через него перелезать. Сольвей торопилась, рассчитывая засветло вернуться назад. В Шепчущую рощу она ходила почти каждый день, когда не надо было никого врачевать, снимать порчу, слушать Голоса. Пока травы совсем не увяли, а коренья не скрылись под снегом, нужно было пополнять запасы снадобий. А целебный олений мох можно было собирать только сейчас, в середине месяца Ливня.

Вдруг позади раздался топот копыт. Сольвей не стала оглядываться, она на слух определила, что за конь скачет у нее за спиной и что за всадник сидит на этом коне.

– Сольвей, ну почему вы отправились пешком! – раздался мальчишеский голос. – Если вы не хотите брать меня с собой, взяли бы хотя бы коня…

– Юм, насколько я знаю, ваша матушка собиралась с началом третьей дневной стражи дать вам урок придворного этикета, – заметила ведунья, сдерживая улыбку.

– Сколько кому положено отбить поклонов, я знаю и так! А кто сколько должен отвесить поклонов, встретившись со мной, мне и вовсе не интересно, – сердито ответил Юм. – Лучше я помогу вам собрать ваши травы, ведь снадобий не бывает слишком много… К тому же сейчас опасно бродить в одиночестве.

– Оборотни появляются только ночью. От дневного света их трясет, а прямые солнечные лучи их убивают. А сейчас как раз солнце! – воскликнула ведунья серебряным голосом, и в тот же миг солнце выкатилось из-за серого облака.

– Мне кажется, вы и ночью можете добыть солнечный луч! – смеясь, отозвался Юм. – Но нам надо спешить. Дни пошли короткие… – Он помог ведунье забраться на коня впереди седла. Сольвей заметила, что седло закреплено несколько дальше от гривы, чем положено, значит, Юм заранее приготовил для нее место.

– Наверное, твоему Груму нелегко нести двоих, – сказала Сольвей.

Грума уже трудно было назвать жеребенком, но и взрослым конем он еще не был.

– Он должен легко нести на себе воина в полном вооружении и запас пищи на дюжину дней. – Юм перехватил поводья, слегка обняв при этом Сольвей. – А вы невесомы, как пушинка…

Грум, привязанный к березе, негромко ржал на противоположной стороне оврага. Юм привязал его, чтобы тот не спрыгнул с кручи вслед за своим хозяином. Сольвей крохотной лопаткой освобождала от земли ветвистый корень корна, отвар которого заживлял глубокие раны, нанесенные железом, а Юм на другом конце поляны срезал своим кинжалом сочные стебли сон-травы. Кучка серых мухоморов уже лежала на льняной подстилке возле кривого клена – из них можно было сделать и целебную мазь, и смертельный яд. Стало заметно темней, хотя до вечера было еще далеко. Облака сгустились, потемнели, из них посыпался мелкий дождичек, а ветер почти стих.

И вдруг из-за оврага раздался вопль, похожий на хриплый визг раненого вепря, за ним последовало тревожное ржание коня, треск ломаемой березы и топот копыт. Видимо, Грум был так напуган, что сломал дерево, к которому был привязан, и помчался прочь.

Юм, размахивая кинжалом, единственным оружием, которое у него было, помчался на звуки. Он бежал, не оглядываясь, но слышал, что ведунья следует за ним. Впереди показался склон, поросший чахлыми кривыми деревцами, и вдруг вниз по нему скатилась какая-то черная клякса, а короткий порыв ветра донес смрадный запах и хриплое дыхание. Он присмотрелся и разглядел жуткое существо, очень отдаленно напоминающее человека, но поросшее густой черной шерстью. Шкура его дымилась, от нее отваливались клочья. Оно, то рыча, то завывая, перекатывалось по дну оврага, вырывая с корнем деревца и разбрасывая комья земли.

– Сейчас он должен издохнуть… – прошептала Сольвей, догнав Юма и встав рядом с ним.

– Кто он?

– Оборотень… Это и есть оборотень. Он не успел за ночь добраться до укрытия, – почти шепотом начала объяснять ведунья, но тут чудовище остановилось у торчащего на склоне гнилого пня и начало барабанить по нему лапами, не переставая при этом стонать, а потом со сдавленным рыком выдернуло пень из земли. Под ним обнаружилась черная металлическая дверца, в которую оборотень стал биться всем телом.

Сольвей подняла руки к небу и замерла. Лицо ее побледнело, а со лба начали скатываться крупные капли холодного пота. Но в низких плотных облаках образовался крохотный просвет. Солнечный луч на мгновение прорвался сквозь серую пелену и, прочертив стремительную дугу по склону оврага, зацепил своим острием оборотня.

Юм посмотрел на ведунью и увидел, что колени ее подгибаются, и она медленно опускается на мокрую траву.

– Что с вами?! – Юм подхватил падающее тело, глянул на ее лицо и увидел, что зрачки закатились под верхние веки. – Сольвей, что с вами?

Она обхватила сосну и мягко отстранила Юма.

– Сейчас всё пройдет, – почти прошептала она. – Одно дело предвидеть, когда солнце промелькнет между тучами, другое – заставить тучи расступиться перед солнцем. Слишком много сил это отнимает. Сейчас… сейчас эта сосна поделится со мной… я просила… она даст…

Некоторое время она молчала, прижавшись к стволу, нашептывая что-то неразборчивое. Постепенно силы к ней возвращались, но Юму показалось, что прошла вечность, прежде чем они смогли спуститься вниз. От оборотня осталась только паленая шкура и разбросанные вокруг когти и клыки.

На железной дверце, в которую ломился оборотень, обнаружилась кованая эмблема с изображением четверозуба.

– Вот это, похоже, и есть одно из дневных убежищ ночных оборотней, – тихо сказала Сольвей. – И всего в полутора лигах от замка…

– А вдруг там кто-то есть? – Юм ощутил холодную дрожь в груди, и в тот же миг из-за дверцы послышался приглушенный зевок.

Сольвей тоже замерла. Неожиданная встреча с оборотнем могла напугать не только юнца, не только привычного ко всему воина, но и опытную ведунью. Правда, ненадолго – за испугом обычно следовала либо смерть, либо победа.

– Сейчас день… И там кто-то есть… И мы знаем кто, – сказала она, снимая с запястья один из браслетов-оберегов. – Надень это на руку, а если не налезет, хотя бы положи в карман. Найди Грума и скачи в замок за подмогой. Главное – успеть до темноты.

– А вы?

– За меня не надо волноваться. Пока день не кончится, они не посмеют вылезти оттуда, а я ни за что не полезу туда.

Несмотря на испуг, конь далеко не убежал. Он носился кругами по полю, которое начиналось в дюжине локтей от оврага. Грум стремительно помчался к юному лорду, едва услышав условный свист.