Страница 23 из 29
В 02:30 по местному времени они наконец покинули «Бродячую компанию». Часов через пять, даже меньше, над бортогоризонтом Причалов поднимется солнце. Наездники выкатились наружу проводить их. Синепанцирь переключился на самношк, угостил Равну историей про свой последний визит на Сьяндру Кей и напомнил, чтобы замолвила словечко о поисках корабля беженцев.
Равна с Фамом воспарили в разреженный воздух и направились к жилым башням. Наездники внизу слились с ландшафтом.
Пару минут люди молчали. Наверное, даже Фама Нювена проняло величие картины. Они пролетали над темными расщелинами между залитых ослепительным светом конструкций Причалов, и в тысяче километров под ними простирались парки и жилые кварталы Земсторонья. Темными завитками на темном фоне клубились тучи.
Квартира Равны располагалась на окраине Причалов. Тут воздухонтаны оказались бы бесполезны: жилая башня вонзалась в вакуум. Равна и ее спутник спланировали на балкон, выпустили внутрь оставшийся в скафандрах воздух. Язык Равны жил собственной жизнью, рассказывая, как девушке предоставили квартиру в самом начале ее работы с архивами и что с ее рабочим местом сии апартаменты сравнивать смешно. Фам Нювен кивал. На лице его сохранялось спокойное выражение. Никаких подколок.
Она что-то лепетала, пока они не очутились внутри и… Равна заткнулась. Двое уставились друг на друга. Честно сказать, она возмечтала об этом олухе еще с той минуты, как увидела идиотскую Грондрову анимацию. Но до сегодняшнего вечера в «Бродячей компании» не осмеливалась зайти так далеко, чтобы пригласить его к себе домой.
– Э-э, я…
Эх, принцесса Равна, где ж твое рвение? Что ворон-то считаешь?
Она села, подалась вперед, взяла его за руку. Фам Нювен вернул ей улыбку – о Силы, и он тоже стесняется!
– А у тебя тут красиво, – сказал он.
– Я обставила квартиру в технопримитивистском стиле. Тут, на окраине Причалов, есть свои плюсы: городские огни не затмевают естественный пейзаж. Пошли покажу.
Она притушила освещение и отдернула шторы. Окно было прозрачное в естественном диапазоне и выходило на край Причалов. По вечерам вид потрясающий. Пока они летели из «Бродячей компании», небосвод оставался чертовски темен: наверное, внутрисистемные фабрики сейчас отключены или скрыты Земстороньем. Даже корабельный трафик поредел.
Она отошла в сторону, встав за спиной Фама. Окно образовало поперек ее поля зрения размытый прямоугольник.
– Подожди немного, глаза привыкнут. Усилителя тут нет.
Четко проявилось Земсторонье: редкие проблески света пробиваются сквозь облака. Она провела рукой по его спине и почувствовала, как шевельнулись его плечи в ответ.
Да, все правильно: в эту ночь на небе царит Галактика. Старожилы-вринимийцы обычно пренебрегали этим зрелищем, а Равне панорама казалась прекрасней всего прочего на Маршрутизаторе. Без оптического усиления свет был тускл: двадцать тысяч световых лет – долгая дорога. Сначала возникало впечатление тумана, редких звездочек, потом, когда глаза привыкали к темноте, мгла обретала форму, закручивалась арками, становилась ярче в одних местах и тусклее в других. Еще немного… в тумане проступают звездные узелки… полоски непроглядного мрака меж изогнутых рукавов… структура продолжала усложняться по мере приближения к бледной сердцевине – Ядру. Мальстрём, водоворот на полнеба. Застывший, схваченный космическим морозом.
Она слышала, как у Фама перехватило дыхание. Он что-то произнес: длинную напевную фразу, может быть, на триске, но точно не на самношке.
– Я всю жизнь провел на крохотном клочке этого. И мнил себя властелином космоса. Я и не мечтал, что буду стоять вот так и лицезреть все это великолепие. – Рука его легла на плечо девушки, потом расслабленно провела по волосам. – И что, как бы мы ни всматривались, Зон нам не увидеть?
Она медленно покачала головой:
– Нет. Но их без труда можно вообразить.
Она сделала жест свободной рукой: Зоны Мысли в общем отвечали распределению массы в Галактике. Безмысленные Глубины простирались у Дна, уходя в мягкое сияние галактического Ядра. Дальше тянулась Великая Медленная Зона, где возникло человечество; туда ультрасвету пути не было, там зарождались и умирали в безвестности и невежестве бесчисленные цивилизации. Еще дальше – Запределье, которое слагали звезды на расстоянии примерно 4/5 от центра Галактики; эта Зона довольно сильно отклонялась от галактической плоскости, захватывая и такие участки, как Маршрутизатор. Известная Сеть в той или иной форме существовала в Запределье уже миллиарды лет. Ее нельзя было считать цивилизацией: немногие цивилизации способны протянуть дольше миллиона лет. Но исторические записи были довольно обширны, подчас – квазиразумны, обычно же – требовали перевода по цепочке языков, от одной вымершей расы к другой, причем без шанса перекрестной проверки: ситуация сложнее, чем для сообщений в любой многозвенной сети. Впрочем, кое-что удалось установить наверняка: Зоны Мысли существовали всегда, хотя границы их постепенно смещались внутрь. Всегда велись войны и заключались мирные соглашения, всегда карабкались из Великой Медленной Зоны расы, создавая тысячи крохотных империй. И всегда кто-нибудь восходил к Трансценденции, обретая Силу… или становясь добычей Сил.
– А где Трансценденция? – спросил Фам. – Вон там, в далекой тьме?
«Во тьме между галактиками…» Равна мягко рассмеялась:
– Да, она все это включает… но видишь внешние отроги спиралей? Они тоже в Трансценденции.
Во всяком случае, все, что дальше сорока тысяч световых лет от галактического центра.
Фам Нювен долго молчал. Она почувствовала, как его пробивает легкая дрожь.
– Поговорив с колесниками, я… я решил, что понимаю, о чем ты хотела меня предупредить… более или менее. Тут много такого, что мне неизвестно, что может меня убить… или еще хуже…
«Наконец здравый смысл торжествует».
– Это так, – тихо согласилась она. – Но дело не в тебе, не в том, что ты тут совсем недавно. Ты мог бы посвятить изучению этой области всю жизнь и не найти ответов. Сколько времени уйдет у рыбы, чтоб уразуметь, чем руководствуются люди? Аналогия не очень точная, но единственно безопасная; по сравнению с Силами Трансценденции мы – тупые животные. Вспомни, что люди вытворяли с животными. Изобретательность, садизм, благотворительность, геноцид… у всего найдутся аналоги в Трансценденции, в миллионе вариантов. Зоны – естественный защитный механизм; без них интеллект человеческого уровня, вероятно, не возник бы. – Она махнула рукой в сторону туманных звездных роев. – Запределье и то, что ниже, подобны океанским глубинам, а мы плаваем в бездне. Так глубоко, что существа на поверхности, хотя и значительно более развитые, не могут нас достать. Ну да, они продолжают удить рыбу, а временами отравляют верхние слои вод ядами, природы которых мы даже понять не в состоянии. Но толща вод остается сравнительно безопасна. – Она помолчала. Аналогию стоило развить. – И, как в океане, обломки кораблекрушений порой выносит наверх. Некоторые вещи можно создать только Наверху, где работают квазиразумные фабрики, и они сохранят функциональность на этой глубине. Синепанцирь упомянул кое-какие в беседе с тобой: антиграв-ткань, интеллектронные устройства. Это величайшее физическое сокровище в Запределье, ведь сами мы такого делать не умеем. И добыть их – задача крайне опасная.
Фам развернулся к ней, отведя взор от окна и звезд.
– И всегда находится рыбешка, которой охота высунуться на поверхность.
Ей тут же пришло в голову, что она его теряет, что Фам пленен смертоносной романтикой Трансценденции.
– Рыбешка рискует всем, польстившись на кусок божественной приманки… и даже если отыщет небеса, не сумеет отличить их от преисподней.
Его трясло. Он обнял ее. Она вскинула голову и встретила его нетерпеливые губы.
Равна Бергсндот два года как улетела со Сьяндры Кей. В известном смысле – краткий срок, но сейчас тело сообщило ей, что прошла целая вечность. Каждое прикосновение исполнено страсти и пробуждает тщательно стреноженные желания. У нее по коже побежали мурашки. Колоссальным усилием удалось сбросить одежду, ничего не порвав.