Страница 6 из 73
Рабочий класс России все больше и больше страдал от капиталистического рабства. За каторжный труд рабочие получали нищенскую заработную плату, в политическом же отношении были бесправны совершенно. Особенно ухудшилось положение рабочих в 1901–1903 гг. в связи с тяжелым и затяжным экономическим кризисом. Кризис этот был не только продолжительным. Он нанес чрезвычайные разрушения во всех отраслях хозяйства. В. И. Ленин писал, что «в России вообще действие кризиса неизмеримо сильнее, чем в какой-нибудь другой стране. К застою в, промышленности присоединяется у нас [20] голодовка крестьян»{12}. В эти годы в стране закрылось до 3000 предприятий, свыше 100 тысяч рабочих были выброшены на улицу, увеличив и без того громадную армию безработных, сократилась заработная плата, усилилась эксплуатация и т. д.
В связи с этим ленинская «Искра» сообщала:
«В Екатеринославе, Харькове, Одессе, Николаеве, Мариуполе, Юзовке и других местах — везде сокращение работы, увольнение рабочих десятками и сотнями, везде ужасы нужды, и призрак голодной смерти встает в рабочих поселках... Заработная плата упала до последней степени... В Николаеве общее число уволенных доходит до 2 000 человек... вагонные мастерские Франко-Русского Общества пользуются этим случаем, чтобы заменить боевой и сознательный состав своих рабочих покорными сермягами».
В Петербурге «сотнями выгоняют наши «кормильцы» и «поильцы» рабочих за ворота, на холод и голод. Как тени ходят по улице наши безработные товарищи с Волынки, где одну смену рассчитали... Заработки почти на всех фабриках понижены на 20–30 процентов. У Торнтона ткачи вырабатывают от 6–8 руб. в месяц, у Максвела женщины — 3–4 руб., мужчины 8–11 руб...»{13}.
Рабочий класс поднимался на борьбу с царизмом. Знаменитая «Обуховская оборона» в 1901 году и массовые политические стачки в Закавказье, Петербурге, Москве, Ростове-на-Дону, Одессе, Харькове и других городах в 1902–1903 гг. были яркими зарницами надвигавшейся революционной бури. Руководимый Российской социал-демократической партией — большевиками, пролетариат начал противопоставлять себя как класс всем остальным классам и царскому правительству. Он вышел на улицу и демонстрировал под лозунгом «Долой царское самодержавие».
Русский рабочий класс, особенно крупных промышленных центров, в революционном движении шел впереди. В. И. Ленин приводит следующую таблицу стачечного движения в стране.
Из 100 рабочих каждого разряда бастовало за период 1895–1904 гг.:{14}
Разряды заведений 1895–1904, т. е. 10 лет в сумме
До 20 рабочих 2,7
От 21 до 50 рабочих 7,5
От 51 до 100 рабочих 9,4
От 101 до 500 рабочих 21,5
От 501 до 1000 рабочих 49,9
Свыше 1000 рабочих 89,7
Безрадостно и беспросветно было положение и крестьянства (5/6 всего населения), которое беспощадно эксплуатировалось помещиками и кулаками, разорялось и увеличивало число безработных в городах. В 1903 году в России насчитывалось свыше [21] 10 миллионов крестьянских дворов, из них треть — безлошадных. 30 тысяч помещиков владели 70 миллионами десятин земли и столько же имели ее 10 миллионов крестьян. Половиной всех крестьянских посевов владели кулаки. Поэтому и под влиянием рабочего движения на борьбу против угнетателей выступило и крестьянство. Только за 1902 год в деревне было отмечено до 340 выступлений против помещиков и самодержавия.
Царизм жестоко расправлялся с восстававшими рабочими и крестьянами. Но движение нарастало и становилось настолько грозным, что против народа царь бросил вооруженные силы. С конца XIX века царская армия превращается почти целиком в полицейскую силу. Куропаткин в своих «Итогах войны» приводит следующие, далеко не полные, данные о количестве войск, привлекавшихся для подавления революционных выступлений рабочих и крестьян:
— 1899 год — 163 роты, 80 эскадронов;
— 1902 год — 336 рот, 111 эскадронов;
— 1903 год — 1107 рот и 252 эскадрона (свыше 200 тысяч человек).
Характеризуя царскую Россию XX века, товарищ Сталин писал, что она «была очагом всякого рода гнета — и капиталистического, и колониального, и военного, — взятого в его наиболее бесчеловечной и варварской форме. Кому не известно, что в России всесилие капитала сливалось с деспотизмом царизма, агрессивность русского национализма — с палачеством царизма в отношении нерусских народов... Ленин был прав, говоря, что царизм есть «военно-феодальный империализм». Царизм был средоточием наиболее отрицательных сторон империализма, возведенных в квадрат» {15}.
Характерной особенностью «военно-феодального империализма» царской России являлось засилие в стране иностранного капитала. Русский народ нещадно эксплуатировался. Только за период с 1895 по 1904 год иностранцы вывезли из страны свыше 800 миллионов рублей золотом так называемой прибыли. Не меньшую дань платил народ в виде процентов за царские займы. Так, если в 1892 году было уплачено 32600 тысяч рублей, то в 1904 году сумма возросла уже до 138880 тысяч. При этом внешний долг царизма продолжал увеличиваться.
Война, начатая Японией, потребовала от России новых займов, за которые должен был расплачиваться народ.
Алексеевы и безобразовы, куропаткины и витте, действуя по-разному, но преследуя одни и те же цели, одинаково толкали Россию на войну с Японией. Страной правили реакционные помещики. Крупная буржуазия, искавшая новых рынков, оказывала сильное влияние на внешнюю политику царизма. Война, по определению Ленина, была выгодна «кучке капиталистов-тузов, которые ведут торговые дела с Китаем, кучке фабрикантов, [22] производящих товары на азиатский рынок, кучке подрядчиков, наживающих теперь бешеные деньги на срочных военных заказах... Такая политика выгодна кучке дворян, занимающих высокие места на гражданской и военной службе... Интересам этой кучки капиталистов и чиновных пройдох наше правительство, не колеблясь, приносит в жертву интересы всего народа»{16}.
Народы России не могли быть заинтересованы в войне и не хотели ее. Но царизм не прислушивался к голосу народа.
Николай II, решаясь на войну, рассчитывал, что она поможет ему укрепить политическое положение внутри страны, предотвратив этим надвигающийся революционный взрыв. При помощи войны он предполагал задушить неизбежную революцию, которая для царизма была опаснее и грознее внешнего врага.
Но политические планы и замыслы царизма далеко опережали его военную подготовку к войне. Необходимо было еще несколько лет для того, чтобы решить важные стратегические задачи: достроить крепости Порт-Артур и Владивосток, усилить новыми броненосными кораблями Тихоокеанский флот, окончить строительство железнодорожных магистралей Петербург — Владивосток и Порт-Артур — Харбин и увеличить их пропускную способность.
* * *
Япония вступила на капиталистический путь развития после буржуазной революции Мейдзи в 1868 году. Но в стране не произошло коренных изменений в экономике и расстановке классовых сил, феодальные порядки не были до конца уничтожены, революция оказалась половинчатой. Капитализм расправился с наиболее реакционными феодалами, оставив среднюю прослойку их, особенно в деревне, не тронутой. Тех феодалов, которые еще до революции переплелись с торгово-промышленным капиталом, он привлек к активному политическому и экономическому сотрудничеству.
В послереволюционные годы в Японии расширялось строительство фабрик и железных дорог, возникали новые районы, главным образом обрабатывающей промышленности, начала быстро расти внешняя торговля. Оборот ее с 26,2 миллиона иен в 1868 году увеличился до 435,3 миллиона иен в 1899 году, причем ввоз увеличился в 21 раз, а вывоз в 17. Протяжение железных дорог только за десятилетие с 1889 по 1899 год увеличилось с 1709 верст до 5549; водоизмещение парового торгового флота с 1871 по 1901 год возросло с 21 тысячи тонн до 577 тысяч. Сильно развивалось производство разного типа машин: только за пять лет — с 1892 по 1897 год — капитальные вложения в эту отрасль увеличились с 53 миллионов иен до 104 миллионов, т. е. [23] в два раза. Добыча каменного угля с 1878 по 1898 год выросла в 9 раз, нефти в 14 раз и т. д.{17}.