Страница 37 из 52
Здесь стоит вспомнить и о том злополучном студенте 20-х годов, которого профессор Абдергальден потчевал синтетическими аминокислотами… Профессор лишь немногим опередил свое время: сейчас эти кислоты, что называется, в полном ходу. Правда, скармливают их пока что только животным. Зато и результаты лучше.
Первым органическим веществом, которое удалось синтезировать еще в прошлом столетии, была мочевина. И она же стала первым синтетическим продуктом, который использовали для кормления жвачного скота. Объясняется это опять-таки особенностями жизнедеятельности внутрижелудочных квартирантов.
Когда в рубец вместе с кормом попадает растительный белок, микроорганизмы начинают его расщеплять. Сначала белок расщепляется на аминокислоты, затем эти последние разлагаются на ряд более простых веществ. Одним из основных является аммиак и ему подобные соединения. Их-то бактерии и применяют в качестве строительного материала для новых аминокислот, из которых образуется новый белок (на последнем этапе строительства собственных белковых тканей используются и некоторые безазотистые углеродные соединения). Ну а раз так, раз бактерии предпочитают более простые органические соединения, то нельзя ли обойтись вообще без сложной операции сборки-разборки растительного белка?
Довольно скоро практики убедились, что теоретики были правы: мочевина нашла широкое применение в качестве прекрасной подкормки. В 1970 году Соединенные Штаты потребили 200 тысяч тонн мочевины, а в 1975 году — уже 400. В среднем на голову крупного рогатого скота это немного. Но лишь в среднем. Уже сейчас известны успешные опыты, в которых мочевина «покрывала» 50 процентов потребляемого вместе с кормом азота. В Чехословакии, например, длительное время используются рационы, состоящие исключительно из дешевых продуктов: соломы, мелассы (отходы свеклосахарного производства) и мочевины. К этой смеси добавляют лишь некоторые минеральные соли, антибиотики, витамины и этиловый спирт. Ученые утверждают, что получающие такой корм животные упитанны и с прекрасным жизненным тонусом.
То обстоятельство, что микробам, обитающим внутри коровы, пришлась по вкусу «простая пища» — мочевина, вовсе не означает, что использование более сложных синтетических аминокислот — дело бесперспективное. Следует только учитывать, что бактерии привыкли к высокому темпу разборки аминокислот. Поэтому если они попадают в рубец, то не всегда полностью используются. Было бы значительно целесообразнее, минуя все ту же операцию сборки-разборки, отправить их транзитом прямо в кишечник. Здесь микроорганизмов значительно меньше, здесь действует в основном собственная система расщепления белков ферментами. А для них предпочтительнее именно белковые, а не простейшие соединения азота. Способ «беспосадочной» засылки синтетических аминокислот прямо в толстый кишечник прост: чтобы миновать сычуг, аминокислоты решили защитить растворимым панцирем наподобие того, как это делают с неприятной касторкой. Защищенная желатиновой оболочкой капсула с аминокислотой благополучно доходит до кишечника, где и растворяется.
Вряд ли, конечно, можно серьезно ориентироваться на то, что в будущем коровы будут питаться исключительно пилюлями. Такой прогноз как в отношении животных, так и в отношении людей явно не имеет под собой почвы. Использование «пилюль» в животноводстве интересно с другой стороны. Речь идет о регулировании не только качества и количества корма, поступающего внутрь желудочно-кишечного тракта, но и скорости работы последнего. Заставить его трудиться с более полной «отдачей» — задача очень важная, и ее решение уже идет полным ходом. Мы говорим о производстве и потреблении ферментных препаратов, играющих роль биологических катализаторов, регуляторов скорости протекания химических превращений в рубце, двенадцатиперстной кишке и прочих частях пищеварительного аппарата. Пока что их производится мало и они дороги, но уже недалеко то время, когда зоотехник сможет регулярно «смазывать» все внутренние «передачи» коровы, как это делает часовых дел мастер со своими тикающими механизмами.
— Ну уж это вы напрасно! Все-таки живое существо — не машина!
— Скажите лучше — не простая машина, а своего рода биологическое устройство, или, как говорят, биоконвертор, преобразователь корма в молоко, мясо, шерсть и т. п. Корова — превосходный биоконвертор. За период лактации она выделяет с молоком в 5–6 раз больше белка, чем имеет в собственном теле. Но среди домашних животных в этом отношении она не рекордсмен. Свинья, например, «работает» с более высоким к. п. д. и на значительно большей скорости.
В начале 70-х годов на выращивание одного килограмма говядины в США затрачивалось в среднем 7 килограммов концентратов. Килограмм свинины в то же время «стоил» в два с лишним раза меньше. Таким образом, свиньи платят мясом за получаемый корм значительно щедрее!
А размеры потомства? В 1970 году в США получили в среднем на одну свиноматку за один опорос 10 поросят, в 1980 году ожидается 11. И биологический предел далеко не достигнут: «в принципе» свинья может давать до 30 поросят! Таким образом, за год одна хрюкающая роженица может быть причиной получения от одного до пяти тонн мяса!
Современное животноводство становится на промышленные рельсы. Это означает, что в крупных свиноводческих комплексах животное за всю свою жизнь ни разу не видит ни солнца, ни даже земли. Единственной его связью с природой остается корм (если только и он не синтетический). Это обстоятельство ко многому обязывает.
В одном из первых русских «Наставлений», как разводить свиней и получать от этого прибыль, отмечается, что «зимою свиньи корму себе сами добыть не могут; по сей причине об их пропитании колико возможно нужно заботиться; для чего зимнее время, обильное разного рода остатками: с току, с кухни и с пивоварен, доставить может порядочный запас… Древние римляне ценили свиней высоко тех, которых фигами откармливали; а в Восточной Индии тех, кои делались жирными от остатков при приготовлении сахара и коих откармливали черепахами, потому что оне дают при сем корме чрезвычайно вкусный жир».
Естественно, что в наше время организовать откорм свиней фигами или черепахами не представляется возможным. С другой стороны, скармливать им грубый, малопитательный корм — все равно что топить печь соломой: массы уходит много, а тепла нет. Дело в том, что, хотя желудочно-кишечный тракт свиньи тоже далеко не стерилен, живущие здесь микроорганизмы играют совсем не ту роль, что у жвачных. Они либо вовсе не принимают никакого участия в делах пищеварения, либо попросту мешают ему, выступая конкурентами животного. А это приводит к тому, что как свиньи, так и другие «одножелудочные» (в том числе и мы с вами) не могут ни усваивать грубой клетчатки, ни продуцировать многих необходимых витаминов. Это обстоятельство делает свинью при всей ее кажущейся неразборчивости в пище существом крайне прихотливым.
Сейчас свиноводство ориентируется главным образом на «хлебный стол». В Западной Европе и в наших основных зерновых районах до 80 и более процентов «свинского» рациона составляют концентраты. В тех же областях, где имеются благоприятные условия для выращивания картофеля и корнеплодов, свиньи находятся на картофельной диете. В США и некоторых районах Юго-Восточной Европы они предпочитают кукурузу. Перечисленные продукты составляют основу основ кормовой базы свиноводства. Но, к сожалению, это не означает, что современная хавронья может довольствоваться лишь перечисленными калорийными продуктами. Весьма неприятной особенностью ее организма (как и нашего собственного) является то, что он не может синтезировать незаменимые аминокислоты и должен получать их в готовом виде. А для этого нам необходима свинина, а свинье — другие источники животного белка. Вспомним, что дикий кабан с большим удовольствием лакомится жуками, змеями и прочими мелкими тварями. Поэтому же вышеупомянутое «Наставление» рекомендовало свиньям кушать… лошадей: «По моим замечаниям лошадиное мясо, употребленное для откармливания свиней, делает жир их вкусным и несколько твердоватым. Десять одногодовалых свиней, осенью, по 4 лошади в неделю съедали и в шесть недель сделались тучными…»