Страница 17 из 34
Элис сидела в кресле у открытого окна в белой блузке и прямой черной юбке. Она поставила босые ноги на подоконник, и легкая юбка чуть-чуть шуршала, когда из окна доносился слабый ветерок. Светлые волосы были убраны назад и связаны в «конский хвост». Он подошел к ней, она подставила ему лицо для поцелуя, и он заметил мелкие капли пота на ее верхней губе.
— Где то, что можно выпить? — спросил он.
— Сейчас сделаю, — сказала Элис. Она сбросила ноги с подоконника, и юбка на секунду съехала набок, открыв бедро.
Он молча смотрел на нее, думая о том, что же в этой женщине так волнует его. Интересно, все ли женатые мужчины чувствуют то же по отношению к своим женам после десяти лет брачной жизни?
— Пусть у тебя глаза не загораются, — сказала она, читая по его лицу.
— Почему?
— Слишком жарко.
— Я знаю одного парня, так он говорит, что лучший способ…
— Я знаю этого парня.
— …это в запертой комнате в самый жаркий день года с закрытыми окнами и под двумя одеялами.
— Джин с тоником?
— Хорошо.
— Я слышала, что водка с тоником лучше.
— Надо будет купить.
— У тебя был трудный день?
— Да. А у тебя?
— Сидела и беспокоилась за тебя, — сказала Элис.
— Уже вижу у тебя несколько седых волос.
— Он насмехается над моим беспокойством, — сказала Элис в пространство. — Нашли вы этого убийцу?
— Нет.
— Лимон хочешь?
— Давай.
— Придется идти в кухню. Будь ангелом, выпей так.
— Я ангел, — согласился Буш.
Она подала ему стакан. Буш сел на край кровати. Он отпил немного, потом ссутулился, опустив руку со стаканом.
— Устал?
— Валюсь с копыт.
— У тебя не очень усталый вид.
— Пришел домой, с копыт долой.
— Ты всегда так говоришь, — сказала Элис. — Хорошо бы ты не повторял это все время. Ты всегда повторяешь одно и то же.
— Например?
— Например, вот это.
— А что еще?
— Когда мы едем в машине и попадаем все время на красный свет, а потом начинаем попадать на зеленый, ты говоришь: «Повезло нам, парням».
— Ну и что тут плохого?
— Первые сто раз ничего.
— О черт!
— Это же правда.
— Хорошо, хорошо. Не пришел домой и не с копыт долой.
— Мне жарко, — сказала Элис.
— Мне тоже.
Она начала расстегивать блузку и, прежде чем он успел взглянуть на нее, предупредила:
— Только ничего себе не воображай.
Она сняла блузку и повесила ее на спинку кресла. У нее была полная грудь, просвечивающаяся через тонкий белый лифчик. Чашки лифчика были из прозрачного нейлона, и Буш видел выпуклые бугорки сосков. Это напоминало ему фотографии в журнале «Нэшнл джиогрэфик», которые он рассматривал в приемной дантиста в то время, когда занимался своими зубами. Девушки с острова Бали. Ни у кого не было такой груди, как у девушек с острова Бали. Разве что у Элис.
— Что ты делала весь день? — спросил он.
— Да так, ничего.
— Ты была дома?
— Почти все время.
— Так что же ты делала?
— Просто сидела.
— Угу. — Он не мог оторвать глаз от ее лифчика. — Ты скучала по мне?
— Я всегда по тебе скучаю, — сказала она ровным голосом.
— Я по тебе скучал.
— Пей.
— Нет, правда.
— Это хорошо, — сказала она и улыбнулась быстрой улыбкой.
Он внимательно посмотрел на нее. Улыбка почти сразу же исчезла, и у него появилось странное чувство, что это была просто дежурная улыбка.
— Почему бы тебе не поспать? — спросила она.
— Попозже, — ответил он, глядя на нее.
— Хэнк, если ты думаешь…
— Что?
— Нет, ничего.
— Мне еще придется вечером вернуться на работу, — предупредил он.
— Они занимаются этим делом вовсю, верно?
— Очень торопятся, — согласился он. — Думаю, старик боится, что теперь он на очереди.
— Бьюсь об заклад, что ничего больше не случится, — сказала Элис. — Не может быть, чтоб было еще убийство.
— Никогда нельзя сказать заранее, — ответил Буш.
— Ты не хочешь поесть перед уходом? — спросила она.
— Я еще не ухожу.
Элис вздохнула.
— Никак не спастись от этой проклятой жары. Что ни делаешь, все равно она чувствуется.
Она взялась за пуговицу сбоку юбки. Расстегнув пуговицу, расстегнула «молнию». Юбка упала к ее ногам, и она вышла из нее. На ней были нейлоновые трусики с оборками. Она подошла к окну, а он глядел на нее. Ноги у нее были длинные и гладкие.
— Иди ко мне, — сказал он.
— Нет, Хэнк, мне не хочется.
— Ладно, — сказал он. — Как ты думаешь, к вечеру не станет прохладнее?
— Сомневаюсь. — Он пристально смотрел на нее. У него было четкое ощущение, что она раздевалась для него, но она сказала… В недоумении он ухватил себя за нос.
Она обернулась от окна. От белизны нейлона ее кожа казалась еще белее. Ее груди выпирали из слишком тесного лифчика.
— Тебе пора стричься, — сказала она.
— Завтра постригусь. У нас ни минуты не было свободной.
— Ох, черт возьми эту жару, — сказала она и завела руку за спину, чтобы расстегнуть лифчик. Он видел, как подпрыгнули освободившиеся груди, как она швырнула лифчик через всю комнату. Она пошла смешать себе еще коктейль, а он не мог отвести от нее глаз. «Что она пытается сделать? — недоумевал он. — Что она хочет со мной сделать?»
Буш быстро встал и подошел к ней. Он обнял ее и положил руки ей на грудь.
— Не надо, — сказала она.
— Крошка…
— Нет, — твердо, холодным голосом.
— Почему нет?
— Потому что я сказала.
— Тогда какого черта ты разгуливаешь, как…
— Убери руки, Хэнк. Пусти.
— Ну, беби…
Она отстранилась.
— Поспи, — сказала она, — ты устал. — В ее глазах было что-то странное, почти злой блеск.
— Не могу…
— Нет.
— Ради бога, Элис…
— Нет!
— Ладно.
Элис быстро улыбнулась.
— Ладно, — повторила она.
— Ну хорошо… — Буш помолчал. — Я… лучше пойду лягу.
— Да, лучше ложись.
— Чего я не могу понять, так это…
— Тебе в такую погоду даже простыня не понадобится, — прервала Элис.
— Наверно.
Он подошел к кровати, снял ботинки и носки. Ему не хотелось, чтобы она видела, как она его задела. Он снял брюки и быстро забрался в постель, натянув простыню до подбородка.
Элис глядела на него, улыбаясь.
— Я читаю «Анапурна», — сказала она.
— Ну и что?
— Просто я об этом подумала.
Буш перекатился на бок.
— Мне по-прежнему жарко, — сказала Элис. — Пожалуй, приму душ. А потом, может быть, схожу в какой-нибудь кинотеатр, где есть кондиционер. Ты ведь не против?
— Нет, — пробормотал Буш.
Она подошла к кровати сбоку и постояла минуту, глядя на него.
— Да, пойду под душ. — Она медленно стянула трусики по плоскому животу и по белым бедрам. Трусики упали на пол, она переступила через них и стояла у кровати, глядя на Буша и улыбаясь.
Буш не двигался. Он смотрел в пол, но мог видеть ее ноги и ступни. И все же он не пошевелился.
— Спи крепко, дорогой, — прошептала она и пошла в ванную.
Он услышал, как зашумел душ. Лежа, он прислушивался к шуму воды. Потом телефонный звонок заглушил шум душа в ванной.
Он сел и потянулся к телефону.
— Алло?
— Буш?
— Да.
— Это Хэвиленд. Тебе лучше немедленно подойти.
— В чем дело? — спросил Буш.
— Знаешь этого молодого новичка Клинга?
— Да?
— В него только что стреляли в баре на Кальвер.
Глава двенадцатая
Когда Буш вошел, комната детективов 87-го участка напоминала юношеский клуб. Не менее двух дюжин подростков столпилось между входом и письменными столами. При этом около дюжины полицейских выкрикивали вопросы, звучали ответы на двух языках, и бедлам был полный, а шум такой, как будто взорвалась бомба.
На всех подростках были яркие золотисто-фиолетовые куртки, на спинах красовалась надпись «Гроверы». Буш поискал глазами Кареллу в переполненной комнате и, увидев его, быстро пошел к нему. Хэвиленд, свирепый полицейский с лицом херувима, кричал на одного из ребят: