Изгнанница. Клятва рыцаря

Глава 4

Во время вечернего пиршества Флорис де Трилльон учтиво делил тарелку с Герлин. Обычно рыцарь так вел себя с дамой, которую взял под свою защиту или которой принадлежало его сердце. С этим обычаем Герлин познакомилась при дворе Алиеноры Аквитанской, где сразу два юных рыцаря просили позволения сражаться в поединках под ее знаком.

Королева поощряла принятие ее приемной дочерью этого культа дамы, если только речь не шла о чем-то большем, чем легкое увлечение. Алиенора часто повторяла своим воспитанницам, что придворная любовь в первую очередь означает не плотские отношения, а глубокое уважение рыцаря к своей даме. Такая любовь способствует его духовному развитию. Дама должна побуждать его придерживаться рыцарских добродетелей, быть сдержанным и смиренным, защищать слабых, добро и красоту. Она оценивала его поступки, красивыми словами выражала похвалу, однако также могла резко осудить его, если он в чем-то провинился.

Внимание Флориса не показалось Герлин неприличным, хотя пожилые рыцари ее отца посматривали на них с неодобрением, а Леон из Гингста бросал порицающие взгляды. Правда, о своем новом доме из разговора с рыцарем Герлин узнала не слишком много. Разумеется, согласно его описаниям, крепость Лауэнштайн была большой и великолепной.

— Я думаю, что женские покои соответствуют всем требованиям уютного жилья, однако их порога я до сих пор не переступал.

Значит, графиня Лютгарт не была дамой его сердца. Впрочем, Герлин и не заметила на копье Флориса знака расположения какой-то дамы. Она уже собиралась спросить его об этом, но одернула себя. Какое ей было дело, кто следил за соблюдением рыцарских добродетелей господина Флориса! Вместо этого она стала расспрашивать его о своем будущем супруге, которым Флорис не мог нахвалиться.

— Разумеется, господин Дитрих еще юн, однако он обладает всеми качествами рыцаря — умом, тонким вкусом, сдержанностью и большим сердцем! К тому же он добрый и приветливый, мужественный и с достоинством переносит поражения. Я никогда не замечал, чтобы он поступал несправедливо или нечестно. Иногда он даже слишком… — Флорис запнулся.

— Слишком… какой, господин рыцарь? — спросила Герлин.

Флорис закусил губу.

— Слишком мягкосердечный, госпожа, слишком… чуткий, слишком…

— Простодушный? — осторожно спросила Герлин.

Она не знала, что навело ее на эту мысль. Однако она слышала разговор между мужчинами о том, что Лауэнштайном управляет не только госпожа Лютгарт. Также называли некоего Роланда Орнемюнде по линии Тюрингов. Герлин спрашивала себя, что рыцарь делает в крепости и не было ли его присутствие причиной того, что и Флорис де Трилльон, и Соломон из Кронаха делали все возможное, чтобы наследник Лауэнштайна не покидал свои владения даже на короткое время.

Флорис опустил глаза.

— Это неплохо, когда человек доверчив, — заметил он. — Если он готов прислушиваться к советам тех, кто… кто обладает немного… гм… большим жизненным опытом, чем он…

Герлин улыбнулась. Придворные манеры обязывали ее помочь рыцарю выйти из такого затруднительного положения. Флорис был, несомненно, весьма предан своему господину.

— И к советам женщин! — подхватила она. — Вы же не против, чтобы ваш господин выбрал себе даму сердца, чьим суждениям он мог бы доверять?

Флорис в ответ улыбнулся. Его лицо мгновенно приобрело мальчишеское и несколько лукавое выражение.

— Абсолютно верно, госпожа. И мой господин хотел бы иметь счастье не только хранить в сердце любовь к своей даме, но и получить возможность прижать ее к своей груди, когда он того пожелает. Господин Соломон с восторгом рассказывал о вас, госпожа, и теперь я вижу, что его впечатлила не только ваша красота, но также благоразумие и рассудительность. Наш господин Дитрих — поверьте мне! — знает цену и тому и другому.

На следующий день, когда Герлин отправилась в покои брата, чтобы подготовить и его вещи для пребывания в Лауэнштайне, ей довелось услышать менее лестные слова о будущем супруге. Рюдигер вбежал в комнату, преисполненный чувства собственной значимости и радости приобретения новых друзей в лице оруженосцев из Лауэнштайна. Теобальд и Фридхельм, конечно же, ночевали не в конюшне, по крайней мере, юный господин Теобальд «благородного происхождения» посчитал это ниже своего достоинства. Разумеется, Рюдигер охотно пригласил их в свои покои и всю ночь бурно обсуждал с ними приобретенные рыцарские навыки, лошадей, а прежде всего будущих боевых товарищей при дворе в Лауэнштайне.

— Похоже, твой суженый, Дитрих, настоящий неженка! — заявил он Герлин без всякого стеснения. — За последнюю неделю Теобальд выбил его из седла четыре раза, а Фридхельм — дважды. Но они говорят, что еще никто не смог обыграть его в шахматы.

— Следовательно, — сказала Герлин, не слишком озабоченная услышанным, — и ты сможешь заслужить его уважение, если до отъезда будешь практиковаться в этой настольной игре.

Для Герлин слова Рюдигера свидетельствовали скорее о верности оруженосцев своему господину, чем об истинных рыцарских качествах Дитриха. Похоже, что от Теобальда не стоило ожидать снисхождения, в то время как Фридхельм выражал свое мнение в довольно мягкой форме.

Рюдигер надул губы.

— Настольные игры — это для девочек! — возразил он, и эти слова, без сомнения, принадлежали его не вызывающему доверия оружейному мастеру.

Герлин покачала головой.

— Ну, думаю, ты ошибаешься, — сказала она. — По крайней мере в том, что касается шахмат. Их еще называют «игрой королей», поскольку они символизируют поле боя — но также придворных интриг и хитростей. Выдающиеся полководцы обычно были непобедимыми и в шахматах. Король Ричард посвящает этой игре много часов — а самым искусным противником для него является его мать!

Рюдигер задумался. Английский король был для него образцом для подражания.

— Но ведь господин Леон говорит…

— Господину Леону далеко как до полководца, так и до короля. Никто еще не позаботился наделить его леном, и это даже к лучшему, поскольку он все равно не знает, как им следует управлять! — Так откровенно Герлин еще никогда не высказывалась, однако она уже была сыта по горло всезнайством господина Леона. — Получается, никто до сих пор не научил тебя играть в шахматы, Рюдигер?

Рюдигер покачал головой.

— А разве ты умеешь играть в шахматы? — спросил он сестру, глядя на нее с восхищением, что было редкостью: Леон достойному обращению с дамой также не уделял внимания.

Герлин кивнула.

— Разумеется. И я уверена, что любой оруженосец в Лауэнштайне упражняется в этой игре. Если сегодня вечером у меня будет время, я объясню тебе правила игры в шахматы — в то время, когда господин Теобальд и господин Фридхельм, как и полагается, будут прислуживать рыцарям в большом зале. Вчера я заметила, что по крайней мере господин Теобальд не слишком усердно обслуживал своего господина. Не бери пример с этого юноши. Может быть, он способен умело выбить графа из седла, но похваляться этим не стоит. Рыцарские добродетели, Рюдигер, не ограничиваются только умением обращаться с мечом и копьем, тем более если речь идет о наследнике крепости. Для странствующего рыцаря, возможно, важны другие вещи, но тебе следует воспитывать в себе сдержанность и щедрость, а также научиться быть справедливым и сострадательным. Как наследнику Фалькенберга тебе чаще придется осуществлять правосудие, чем участвовать в войнах!

— Правду говорите, фройляйн Герлин! Простите, что подслушивал ваш разговор.

Флорис де Трилльон вошел в дверь, которую Рюдигер оставил открытой. Юный оруженосец мгновенно залился краской. Он надеялся, что рыцарь не слышал, как пренебрежительно он отзывался о Дитрихе из Лауэнштайна! Но, похоже, Флорис всего лишь проходил по коридору мимо комнаты Рюдигера, направляясь к своим покоям, — он сопровождал Перегрина из Фалькенберга в поездке по его владениям и теперь наверняка хотел переодеться.