Кошечка в сапожках (сборник)

Уоррен покачал головой.

— Утонул, — сказал Стаббс.

Он сунул промасленные панталоны за бак с бензином и сказал:

— Теперь этот мотор должен еще немного протянуть. — Они с Уорреном направились к докам. — Лодка мистера Лидза «Блаженство» стоит на двенадцатом стапеле. С той ночи к ней никто не прикасался.

— Вы все еще уверены, что это был он, да? — спросил Уоррен.

— Да нет, теперь я совсем в этом не уверен, — задумчиво произнес Стаббс. — Особенно после того, как мистер Хоуп дал мне послушать пленку. Получается, что звонил мне точно не мистер Лидз, значит, и лодку мог взять кто-то другой, очень на него похожий. Трудно разобраться, вот что я вам скажу.

— Может быть, вот это вам поможет. — Уоррен двумя пальцами выудил из кармана крошечную кассету.

— Еще одна, — удивился Стаббс.

— Если вас не затруднит, — сказал Уоррен и вынул из другого кармана миниатюрный магнитофон. Он был одет в свободную спортивную куртку из ирландского льна, легкую, как перышко, розового цвета. Он называл такой стиль «майамским порочным». Куртка была с большими отворотами и глубокими карманами. Вчера вечером ее доставили из Нью-Йорка: Уоррен сделал заказ по каталогу. Он предвкушал удовольствие от мгновения, когда Фиона увидит его в этой куртке. Магнитофон «Риалистик Микро-27» помещался на ладони, он использовал его в своем автоответчике. Он вставил кассету.

— Я хочу, чтобы вы послушали несколько ключевых слов, — произнес он. — «Прогулка при луне», «беспокоиться» и «тридцать». Это те слова, которые сказал вам в ночь убийства человек, представившийся Лидзом, не так ли?

— Вроде да, — ответил Стаббс.

— Он сказал примерно следующее: «Я хотел вам сказать, чтобы вы не беспокоились, когда услышите, что я буду брать лодку. Я подъеду часам к десяти — десяти тридцати, прогуляюсь под луной». Вы это помните?

— Как будто да, — подтвердил Стаббс.

— То, что вы услышите, — это отдельные фразы, — пояснил Уоррен. — Постарайтесь сосредоточиться только на ключевых словах, хорошо? Это будет куда труднее для вас, чем в первый раз, когда мистер Хоуп давал вам прослушать пленку.

— Похоже, что так, — сказал Стаббс и с недоверием посмотрел на магнитофон.

— Если вам понадобится повторить какое-то место, я прокручу пленку назад. Скажите, когда будете готовы, хорошо?

— Да я готов, — отозвался старик.

Уоррен нажал кнопку.

Это был его телефонный разговор с Нэдом Уивером, нудный, как зубная боль, когда он клещами вытягивал из него слова, пытаясь добиться, чтобы тот произнес хотя бы несколько слов из тех, что услышал от убийцы Стаббс. Уоррен делал ставку на слова «беспокоиться» и «прогулка при луне», они звучали достаточно отчетливо, «тридцать» было произнесено невнятно.

Уивер произнес слова «прогулка при луне» через тридцать две секунды после начала разговора.

— Прокрутите, пожалуйста, еще раз, — попросил Стаббс.

Уоррен перемотал пленку и снова дал ему прослушать разговор.

«— Мистер Уивер, как часто мистер Лидз отправляется на морские прогулки при луне?

— В смысле?

— Кататься на лодке при луне.

— Частенько.

— Вы понимаете, о чем я говорю, не так ли?

— Да. Совершал прогулки при луне».

Уоррен нажал кнопку «Стоп».

— Узнаете этот голос? — спросил он.

— Затрудняюсь сказать. Можно еще раз прослушать?

Уоррен перемотал пленку. Через двадцать семь секунд Уивер произнес слово «беспокоиться» и повторил его через шесть секунд.

— Проиграйте мне еще раз эту часть, — попросил Стаббс.

Уоррен снова включил магнитофон.

«— А если бы он уехал кататься на лодке в безлунную ночь, вас бы это обеспокоило?

— Меня обеспокоило?

— Да. Именно вас.

— Нет.

— Как же так? Ваш родственник… Вы понимаете, о чем я говорю?

— Да, стал бы я беспокоиться».

Дальше шли слова «один в море», «ночью», «он не первый раз выходит в море».

Уоррен остановил запись.

— Что вы скажете? — спросил он.

— Это был не он, — уверенно произнес Стаббс.

— Точно?

— Совершенно. Тот человек как-то по-особенному произнес «беспокоиться». Я тогда не обратил на это внимания, ведь он представился Стивеном Лидзом, но когда слушаешь пленку… этот парень говорит иначе. Я не могу даже воспроизвести его интонацию.

— Он говорил с акцентом? Вы это хотите оказать?

— Нет, нет.

— Может, это был испанский акцент?

— Да нет.

— Или британский, скажем?

— Да нет, не в этом дело…

— Французский?

— Его слова вовсе не звучали как у иностранца. Жаль, что я не могу повторить. Он произнес очень чудно. «Беспокоиться».

— Этот парень на пленке говорит похоже?

— Нет, совсем не так.

«Замечательно», — подумал Уоррен.

— Где-то я слышал эту интонацию. Так говорит кто-то очень знакомый. Жаль, не могу вспомнить, кто именно.

— Это ваша арендованная машина, сэр? — спросил мальчишка.

— Да, — ответил Мэтью.

Этот парень просто телепат, подумал он. Откуда ему знать, что «форд» арендованный?

— Они точно определяют, у кого машина арендованная, — сказал он Май Чим. — Загадка всех времен.

— Может быть, у вас ключи какие-нибудь особенные, — предположила она.

— Наверное.

Тот мужчина в мастерской, в понедельник, задал аналогичный вопрос.

«Не могли бы вы ее отодвинуть? Чтобы я выехал».

Май Чим была в короткой бежевой юбке и кремовой шелковой блузке с длинными рукавами на пуговицах, две верхние были расстегнуты и приоткрывали жемчужное ожерелье. Туфли на высоких каблуках, длинные ноги без чулок, в такую томительную жару чулки выглядели глупой формальностью. Весь вечер она была разговорчивой и оживленной, может быть, потому, что выпила два бокала фруктового ликера и еще вместе с Мэтью они распили бутылочку «Пино Грижо». Она склонила голову ему на плечо, взяла его под руку и мечтательно смотрела на огоньки лодок, видневшихся в заливе.

Мальчишка подогнал к ним машину, пересел на пассажирское сиденье и открыл дверцу.

— Спасибо, — сказала она и села в машину. Даже не стала натягивать юбку на оголившееся бедро.

Мэтью дал парню доллар и подошел к машине со стороны водителя.

— Спасибо, сэр, — сказал мальчуган и поспешил к седовласому господину, выходившему как раз из ресторана. — У вас «линкольн», сэр? — спросил он, снова демонстрируя свои телепатические способности.

Мэтью захлопнул дверцу и включил фары. Он внимательно осмотрел брелок на своих ключах. Конечно, они были с названием фирмы, у которой он арендовал автомобиль, но все равно непонятно, как об этом узнал человек в мастерской.

«Чья это арендованная машина?»

— Ненавижу загадки, — сказал он, обращаясь к Май Чим.

— А я ненавижу енотов, — сообщила она загадочно.

Ему показалось, что она была немного пьяна.

— Во Вьетнаме енотов не было. Там много разных животных, но только не енотов.

Мэтью медленно обогнул здание ресторана и повел машину к шоссе. Кто-то из служащих стоянки переключил его радио на другую волну. Он терпеть этого не мог. Мэтью представил, что в его отсутствие чужой человек копается в его машине, слушает радио, расходуя его батарейки. Он переключил радио на волну джаза, — единственная станция, которая передавала в Калузе джаз.

— Ты любишь джаз? — спросил он.

— Что такое джаз? — удивилась она.

— То, что ты сейчас слушаешь, — ответил он.

Она послушала.

Джерри Маллиган.

— Да. — Она как-то очень неопределенно кивнула. — У нас во Вьетнаме был только рок, — сказала она. — Повсюду на улицах Сайгона играли рок. Я ненавижу рок. И енотов тоже ненавижу. Они похожи на больших крыс, ты не находишь?

— Это только здесь, — сказал он. — На севере они маленькие и пушистые.

— Может быть, мне переехать на север? — спросила она.

Слово «может быть» прозвучало довольно невнятно.

— На севере много больших городов, — уклончиво произнес Мэтью.

Она вновь кивнула и замолчала, как будто всерьез размышляя над возможностью переехать на север.