Страница 4 из 15
Траппер наблюдал за скоплением ползающих насекомых дольше, чем следовало. Они вернулись в гнездо, не найдя жертвы. Места их обитания часто выдавали небольшие бугорки, но сегодня Закат ничего не увидел. Его спасло только видение Сак.
Такова жизнь на Патжи. Даже самый осмотрительный траппер может совершить ошибку, но, даже не совершив ее, рискует умереть в любой момент. Патжи был деспотичным и мстительным родителем, который жаждал крови каждого, кто ступал на его берега.
Сак щебетала на плече Заката. Он благодарно пощекотал ей шею. Казалось, что она извинялась: предостережение чуть не опоздало. Однако, если бы не птица, уже сегодня Патжи добрался бы до Заката. Траппер отогнал назойливые вопросы, над которыми не стоило думать, и продолжил путь.
Над островом уже начали сгущаться сумерки, когда он наконец добрался до убежища. Две из установленных им растяжек оказались обезврежены. Они были намеренно плохо замаскированы, поэтому ничего удивительного. Закат прокрался мимо еще одного гнезда муравьев-убийц. Это гнездо было больше, чем то, на которое он наткнулся ранее, а постоянная трещина в земле позволяла насекомым в любой момент хлынуть на поверхность. Однако щель оказалась заткнута тлеющей веткой.
Неподалеку росли ночные ветрянки — грибы, которые Закат разводил здесь годами. Их залили водой, чтобы споры не разлетались. Следующая пара надежно замаскированных растяжек также была обрезана.
«Хорошая работа, малец!» — подумал траппер.
Юноша не только избежал ловушек, но и обезвредил их на случай, если придется убегать тем же путем. Но кто-то должен преподать мальчишке урок, как передвигаться, не оставляя следов. Конечно, эти следы сами по себе могли оказаться ловушкой — попыткой заставить Заката потерять бдительность. Поэтому он лишь сильнее насторожился, продвигаясь вперед. Да, здесь юнец наследил еще больше: отпечатки обуви, обломанные стебельки, множество других знаков…
Вверху, в кроне дерева что-то зашевелилось. Покосившись туда, Закат замер. С ветвей свисала женщина, пойманная в сеть из жалящих лиан, которые вызывали онемение и лишали способности двигаться. Итак, одна из его ловушек все-таки сработала.
— Э-э-э… привет, — сказала она.
«Ну конечно, женщина! — подумал траппер, внезапно почувствовав себя глупцом. — Маленький размер ступни, легкий шаг…»
— Сразу хочу пояснить, — произнесла незнакомка. — Я не собираюсь красть твоих птиц или нарушать границы твоей территории.
Закат подошел ближе, чтобы рассмотреть женщину в угасающем свете дня. Он узнал ее: одна из тех клерков, что присутствовали на встречах в компании.
— Ты обрезала мои растяжки, — сказал Закат. Слова непривычно перекатывались на языке, и фраза вышла обрывистой, будто он проглотил пригоршню пыли — следствие нескольких недель молчания.
— Э… да… Я думала, что ты сможешь их починить. — Женщина помедлила. — Тысяча извинений!
Закат подался назад. Женщина медленно вращалась вместе с сетью, и он заметил авиара, цепляющегося за ловушку снаружи. Тот походил на его собственных птиц, но с бело-зеленым оперением, и был размером с три кулака, поставленных один на другой. Стример — порода, которая не водится на Патжи. Закат почти ничего не знал о стримерах, кроме того, что, как и Кокерлии, они защищали от охотящихся по волнам разума хищников.
Заходящее солнце все больше удлиняло тени, небо темнело. Скоро придется затаиться на ночь, ведь с темнотой пробуждались самые опасные хищники острова.
— Клянусь! — пыталась убедить его женщина из своих пут. — Я не собираюсь ничего у тебя красть.
Как же ее звали? Закату наверняка ее представляли, но он не мог припомнить имя. Что-то необычное.
— Ты ведь меня помнишь? Мы встречались в компании.
Он не ответил.
— Пожалуйста, — проговорила она. — Мне в самом деле не хочется висеть вниз головой на дереве и истекать кровью. Это может привлечь хищников. Если уж тебе все равно…
— Ты не траппер.
— Естественно! Ты же видишь, что я женщина?
— Случалось, и женщины становились трапперами.
— Лишь однажды, — сказала она. — Была только одна женщина-траппер, Яалани Отважная. Я слышала ее историю сотни раз. Возможно, тебе будет интересно узнать, что почти в каждом обществе есть миф о женщине, занимающейся мужской работой. Она или отправляется на войну, переодетая мужчиной, или ведет армии отца в бой, или промышляет на острове. Я убеждена, что такие истории существуют только для того, чтобы родители могли приструнить дочерей: «Ты не Яалани!»
Женщина любила поговорить. Даже слишком. Многие на Иилакинских островах вели себя так же. Ее кожа была столь же смуглой, как у Заката, и говорила она так, как было принято у его народа. Но эта легкая странность в ее произношении… Траппер все чаще слышал ее, возвращаясь на родные острова. Так разговаривали люди, получившие образование.
— Мне можно спуститься? — спросила она дрожащим голосом. — Я не чувствую рук. Это… тревожный признак.
— Как тебя зовут? — спросил Закат. — Я подзабыл.
Столько болтовни. Слова резали слух. В этом месте должно быть тихо.
— Вати.
«А как же иначе».
Неподобающее имя. Оно не указывало ни на очередность, ни на день рождения. Такие имена носили жители материка. Теперь они не редкость и среди его народа.
Траппер подошел к ближайшему дереву и потянул за веревку, опустив сеть. Авиар женщины спорхнул вниз, раздраженно крича и размахивая одним крылом, очевидно, раненый. Вати грохнулась на землю этакой мешаниной темных кудряшек и складок зеленой льняной юбки. Она попыталась встать на ноги, но снова упала. После прикосновения лиан ее кожа останется нечувствительной еще минут пятнадцать.
Она сидела и шевелила руками, пытаясь стряхнуть онемение.
— Так… э-э… никакой крови и подвешиваний вниз головой?
— Эти байки родители рассказывают детишкам, — проговорил Закат. — На самом деле мы так не поступаем.
— Вот как.
— Будь ты траппером, я скорее прикончил бы тебя на месте, чем предоставил возможность отомстить позже.
Закат подошел к ее авиару. Птица разинула клюв и зашипела, расправив оба крыла, чтобы казаться внушительнее. Сак подала голос с плеча хозяина, но, судя по всему, незнакомая птица не обратила на нее внимания.
Действительно, одно крыло в крови. Вати, как ни странно, знала достаточно об уходе за птицей, что радовало. Немногие из соотечественников Заката были внимательны к авиарам, все больше относясь к ним как к вещам и не считая за разумных существ.
Женщина выщипала перья вокруг раны, в том числе и окровавленные, и перевязала ее. Но все равно крыло выглядело скверно. Возможно, перелом. Закат предпочел бы забинтовать оба крыла, чтобы пресечь любые попытки взлететь.
— О, Миррис, — произнесла Вати, поднимаясь наконец на ноги. — Я пыталась ей помочь. Понимаешь, мы упали, когда монстр…
— Бери ее, — перебил траппер, поглядывая на небо. — Иди за мной. Ступай след в след.
Вати кивнула, не жалуясь, хотя онемение еще не прошло. Она подобрала с лиан небольшой заплечный мешок и расправила юбку. На ней был облегающий жилет, а из мешка торчала какая-то металлическая трубка. Футляр для карт? Женщина подсадила своего авиара, и птица с благодарностью устроилась на ее плече.
Как только Закат зашагал дальше, Вати последовала за ним, не делая никаких попыток напасть сзади. Что уже радовало. Темнота сгущалась все сильнее, но до убежища было недалеко, и он знал дорогу чуть ли не наизусть. Пока они шли, Кокерлии спорхнул вниз, приземлился на свободное плечо Вати и стал дружелюбно щебетать.
Закат остановился и обернулся. Миррис отодвинулась по плечу Вати подальше от Кокерлии и прицепилась возле лифа. Птица негромко шипела, но Кокерлии по своему обыкновению не обращал ни на что внимания и продолжал выдавать счастливые трели. Какая удача, что эта порода птиц обладала такими способностями скрывать разум, что даже муравьи-убийцы считали их не съедобнее куска коры.
— Это… твой? — спросила женщина, взглянув на Заката. — Ну конечно! Та другая птица на плече не авиар.