Страница 39 из 45
Но вопрос следует задать иначе. Даже Гкглер, прояви он раскаяние, страх перед адом, мог бы надеяться получить последнее причастие. Лишение последнего причастия может означать только одно: любое злодеяние простится раскаявшемуся человеку, за исключением того, что упорствует в своем заблуждении или грехе. Не будем долго распространяться о предполагаемом прегрешении Соньера… Отказался ли аббат отречься от своей ошибки? «Весь мир» — за исключением нас — считает возможным тот факт, что Мари была больше чем просто служанка в его доме. На протяжении всей истории этот факт не имел особенной важности, но на смертном одре все могло обстоять по-другому? Да, Соньер, не пожелавший отречься от земной любви Мари, мог бы рискнуть лишением последнего причастия. Поступил ли он так на самом деле, он, человек, достигший шестидесятилетнего возраста и стоящий на краю могилы, особенно если верил в заступничество другого человеческого существа? Уже задав этот вопрос, мы на него ответили. Остается один возможный мотив: упорство в ереси и вероотступничестве. Этот аргумент нам кажется серьезным: Соньер был волевой личностью и, вне зависимости от своего отступничества, человеком глубоко религиозным. На Никейском: соборе он наверняка выступил бы против императора Константина Великого. Мы имеем дело с религиозностью, освободившейся от догмы.
А отчаяние Ривьера после этой редкого и прискорбного эпизода? Представим себе «нормального» кюре, обучавшегося в семинарии и слыхом не слыхавшего о боге Митре, епископе Арии, великом магистре ордена тамплиеров Жаке де Моле; кюре, который представлял себе Господа и небеса в том виде, каком они представлены на фресках в Эпинале, и незнакомого с самим понятием «архетипичной истины». Короче, Ривьер был из тех священников, которые свято веруют в то, что их Церковь основана только на истине и держит в руках ключи от рая. Среди французского клира таких священников встречалось еще довольно много… по крайней мере, до 1917 года. А в самом 1917 году? Если дело обстоит так, как мы описали, Ривьеру пришлось тяжело. Гораздо более тяжело, чем самому Соньеру, у которого было преимущество над своим собратом: он готовился увидеть — если там было что видеть.
По поводу дезинформации, сознательной или нет, то, перечитывая настоящую рукопись, мы прибавили к досье несколько моментов, скорее тревожащих, нежели значительных. В начале лета 1993 года под эгидой общества «Земля Реде» были начаты работы в музее и прилегающих к нему зданиях, которые, как уже упоминалось, составляли «храм-перевертыш». И так называемая вестготская колонна с перевернутым крестом, увенчанная статуей Богородицы, была перенесена в музей и установлена наоборот, что противоречит мыслям и работам Соньера! Что же касается железной двери, внешне совершенно бесполезной и преграждающей переход между «внешними исповедальней и алтарем», то ее убрали.
Остались лишь косяки! Вот бедолаги… Авторов этих «модификаций» вроде бы не за что винить в некомпетентности: они всего-то убрали ненужную дверь и вернули на место крест, который Соньер вроде бы случайно перевернул! Вышеупомянутые авторы — а все они люди образованные и интересные — львиную долю своего времени и усилий отдают благому делу. Вспоминается поговорка: «Господи, обереги меня от друзей, со своими врагами я справлюсь и сам».
Вот так. Карты розданы, игра началась. Но в колоде немало крапленых карт; нужно иметь терпение, чтобы отличить их от нормальных.
Эркуль Пуаро и Мегрэ нам не помогут. Агате Кристи и Сименону неинтересно наше дело. Как поступить? И автор и читатель — вместе мы должны приняться за работу. Чтобы найти ответ, мы должны отобрать нужные факты в ворохе самой разнообразной информации.
Решить загадку? Трудная затея? Кажется, что нас ждут прекрасные указатели, которые невозможно не заметить…
Глава VI.
ACTA EST FABULA
Пьеса сыграна, причем пьеса детективная. Теперь нам предстоит тщательно изучить игру актеров и отделить правдивые указания от мистификаций. Во время преподавания в нарбоннской семинарии Соньеру наверняка приходилось «отделять зерна от плевел». Мы же столкнулись с ученой смесью тех и других…
Итак, опишем все обманчивые изображения, даже если нам придется объяснять причины их установки; так нам проще будет найти ответ.
Да, Жан-Клод Дани справедливо заметил: в церкви взору посетителя предстают девяносто аномалий, мы можем поверить слову этого выдающегося историка искусства. Элементарные психологические причины противоречат гипотезе, согласно которой речь идет о символических и топографических знаках, раскрывающих природу клада и указывающих искателю путь к открытию. А может, Соньер и его друзья действительно решили отдать легендарное сокровище первому, кто придет в церковь и окажется настолько умен и проницателен, чтобы разгадать все символы?
Может, мы имеем дело с проделками человека, склонного к розыгрышам? Нет, дело обстоит гораздо серьезнее. Вскоре мы увидим, к чему стремился аббат.
Все понятия, являющиеся неотъемлемой частью классического христианства, были здесь поставлены под удар. Вспомним о таких чудовищных нелепостях, как два младенца Иисуса и «храм-перевертыш», с его перевернутым крестом. Этим все сказано: все эти знаки громко вопиют от вероотступничестве Соньера и его склонности к ереси. Соньер зашел далеко за границы допустимого перед своим церковным начальством, и возникает вопрос: как же епископ Бийар, посетивший церковь в первый раз, не высказал своего возмущения? Неуверенность или боязливость? Незнание? Наоборот, полное знание? Интересно, что епископ Каркассонский никогда не чинил препятствий Соньеру. И затем… было ли то посещение церкви действительно первым?
Возводя свою церковь, кюре Ренн-ле-Шато не только разрушал. Не предвещала ли его церковь создание син-кретистского храма? Храма будущей единой религии? Все это заставляет вспомнить тамплиеров. Церковь, посвященная одновременно Митре и Христу? Абсурд? В мель-китской церкви — заключившей конкордат с Римом — Рождественское богослужение начиналось с молитвы «Христу, новому Митре». И два младенца Иисуса в церкви Соньера… Если вернуться к истокам христианства, выходит, что переворот в Никее породил колоссальный экстремизм. Этот переворот удался благодаря вмешательству могущественного императора и тому, что физики называют приданной инерцией. А также благодаря тому, что Никейский догмат угодил пристрастию к легким чудесам, которые так свойственны людям.
К чему же стремились так называемые Церкви и инициационные общества, основанные на принципах элитарности и тайны? Они пытались восстановить христианство в том виде, в каком оно существовало до Никейского собора. Эти Церкви и общества почитали мессию Иисуса, но не искажали его облик, как то сделал Константин Великий.
С этой стороны отрицание мессианской роли Иисуса, приписываемое тамплиерам в последнее время, также представляется проявлением экстремизма, начало которому положил Никейский собор.
Реннская церковь украшена знаками розы и креста, грифами «М. S.», повторяющимися шестьдесят два раза: Соньер явно действовал не один. Мы столкнулись с ярким проявлением эзотеризма в XIX веке, и все указывает на сознательное вмешательство эзотерического общества. Ж. Робен предположительно установил, о какой философской школе здесь идет речь. Она существовала в эпоху, когда Соньер начал свою одиссею! К масонским ритуалам она присоединила религиозные и политические мотивы — которые, кстати, нередко шествуют рука об руку. Назвать эту школу Приоратом Сиона значило бы признать непрерывность ее развития в течение восьми веков. Предположим, что этот орден возродился в эпоху Соньера. О, как бы то ни было, Соньер не действовал один; в локальном плане кажется, что Буде был с ним отчасти связан. Дело Ренн-ле-Шато вышло за локальные и даже национальные рамки.
Можно ли предположить, что существовала параллель между финансовыми резервами Соньера, которые изменялись по мере времени, и деятельностью этого философского общества? Папа Римский Лев XIII, правивший в 1878–1903 годах, продемонстрировал явную терпимость в отношении к таким парахристианам. Понтифика не смущало их существование, поэтому он не развязал никакой охоты на ведьм, а возможно, постарался найти какие-то точки соприкосновения, наладить диалог между этими организациями и Ватиканом. Этот миролюбивый папа умер в 1903 году; в его правление Соньер был богат и не подвергался никаким нападкам со стороны своего церковного начальства. Мы знаем, что на фронтисписе церкви в Ренн-ле-Шато изображен герб папы Льва XIII. Простая дань вежливости? Или приветствие могущественному собрату, придерживавшемуся воззрений, близких к недогматической религии?