Страница 22 из 61
Выйдя из гор и перевалив еще через одну небольшую гряду, мы, наконец, попали на широкую равнину, где и остановились на ночлег, подъехав к небольшим зеленовато-серым холмам. Они были сложены песчаниками и глинами и но своему геологическому строению отчасти напоминали обрывы, которые мы сегодня утром видели у подножия Цаган-Богдо-Улы, а отчасти — нижнемеловые отложения Хара-Хутул-Улы в Восточной Гоби. Пока варился ужин, мы тщательно обследовали холмы, но не нашли ничего интересного, кроме нескольких обломков костей динозавров да кусков окаменелой древесины.
Утром мы проехали мимо Хатун-Судал-Улы, у ее северного подножия, и попали на равнину, заросшую саксаулом. Дно саксаульной котловины было глинистое, а местами заметено песком. Поэтому, естественно, не обошлось без "посадок". Наконец, мы продрались сквозь саксаульник и попали на широкую черную равнину. Ровное плато и неожиданно потянувший встречный ветерок сразу словно подстегнули машины — они легко мчались по плато.
Только счастье наше скоро кончилось: машины въехали в долину меж гор, заполненную красным остроугольным щебнем, снесенным с левой гряды. На правой стороне долины, окаймленной темными кристаллическими известняками палеозоя, острых камней было меньше и ехать было несколько легче. Вскоре на горизонте показалась громадная Атас-Богдо ("Святой отец").
После бесконечной тряски по камням и промоинам мы выехали на небольшой такыр, плотная глинистая корка которого напоминала асфальт и казалась нам теперь особенно приятной. Вдруг откуда-то выскочила джейраниха с маленьким козленком и стремительно помчалась впереди наших машин. Козленок не отставал ни на шаг от матери. Машины прибавили ходу — хотели узнать предельную скорость этих первоклассных бегунов, которые, казалось, летели над землей: быстро мелькавшие ноги сливались с туловищем в одну неясную массу. Спидометр показывал уже 85 километров в час, и машины тоже как бы летели, вздрагивая мелкой дрожью. Однако джейраны не позволяли сократить расстояние между ними и машинами. Неожиданно козленок зацепился за что-то, перевернувшись несколько раз через голову, снова вскочил и, как ни в чем не бывало, помчался дальше. Нам стало жалко животных, и мы прекратили погоню, снизив скорость; кстати, кончался и такыр, а с ним — хорошая дорога. Опять пошли бесконечные мелкие промоины.
Вскоре машины въехали в белые гранитные скалы, контактировавшие с черными известняками. Граниты образовывали большой массив, сильно изрезанный сверху мелкими долинками, по которым мы теперь и пробирались. Через несколько километров машины подъехали к колодцу, вода в котором оказалась не только соленой, но и кишащей какими-то белыми червями. Мы не рискнули залить такую гадость даже в радиаторы и постарались поскорее покинуть это отвратительное место, повернув прямо на север, в Заалтайскую Гоби.
Проводник с нами распрощался, так как дальше шли безводные и безлюдные места. Мы поехали, придерживаясь небольшой тропы, которая шла в нужном нам направлении.
Машины шли вначале по межгорным котловинам с гранитным дном, а затем спустились в глубокое гранитное ущелье. Вертикальные стены уходили высоко вверх, и, вероятно, если можно было бы забраться на них, то наши машины выглядели бы маленькими жучками, медленно ползущими по дну ущелья. Ползли машины действительно медленно, так как русло было заполнено мягким песком, образовавшимся от разрушения гранитов. Через некоторое время граниты сменились темноцветными метаморфическими породами с вертикально ориентированными слоями. Местами темные скалы прорезались полосами белых кремнистых сланцев. Вскоре мы увидели в конце ущелья тополевую рощу и заросли камыша.
На такыре
Место было настолько уютным после голой пустыни, что мы тотчас же решили остановиться здесь на ночлег, хотя было еще не поздно и мы проехали за день всего 100 километров с небольшим.
Завтра мы должны были попасть в Заалтайскую Гоби. Сегодня же мы хотели немного поблаженствовать в этом райском уголке, наслаждаясь красотой скал и зелени. После обеда, к которому у нас даже нашлась заветная бутылка шампанского, шоферы с рабочими отправились на охоту (в надежде подстрелить кабана), а мы с Ефремовым остались приводить в порядок дневники и коллекции, а также перезаряжать фотоаппараты.
Мелкий дождик, моросивший с утра, кончился, и стало тихо и тепло. День клонился к закату. И вот тут-то мы поняли, что "райский уголок" оказался для нас ловушкой. Поблизости находился родник, откуда теперь явилось несметное количество мошки. Проклятые насекомые безжалостно жгли лицо и руки, и пока мы закончили работу, вероятно, в нашу кожу вонзилась не одна сотня игл с ядом, вызывавшим страшный зуд. Но не только мошка оказалась в этом "раю". Откуда-то поползли клещи, а с наступлением темноты появились фаланги. С тех пор мы дали зарок не останавливаться в подобных местах. Вскоре пришли наши охотники без кабана, но с большой змеей, имевшей коричневый шахматный рисунок. Утром, едва тронулись в путь, оказалось, что с "Волком" неблагополучно: в моторе вместе с маслом появилась вода. Николай Петрович вылил масло, заменив его новым. Однако повреждения установить не удалось.
Мы подъехали к роднику Шара-Хулусуни-Булак и заправились водой. Места оказалось живописным: вода вытекала из-под земли в самой середине тополевой рощи, в которой теперь было особенно приятно, потому что мошка не кусала. Все кругом непривычно утопало в зелени. Это место можно назвать высокогорным оазисом. Миновав тополевую рощу, тянувшуюся с километр, мы выехали из гор и очутились на краю огромной глинистой котловины. Это и была Заалтайская Гоби. Обычно под ней понимается вся Гоби, расположенная на юг от Монгольского Алтая. Нам предстояло пересечь часть Заалтайской Гоби — Нарин-Хуху-Гоби.
Абсолютная высота котловины составляла всего около 800 метров над уровнем моря, тогда как в среднем все плато, на котором расположена Монголия, приподнято на километр над уровнем моря. Таким образом, Нарин-Хуху-Гоби представляет одну из самых глубоких впадин в Монголии. Поэтому мы рассчитывали встретить здесь более низкие, т. е. более древние костеносные горизонты, чем те, которые нам были уже известны.
Наш путь шел по небольшим холмам, прежде чем мы достигли дна котловины, заполненного красными пухлыми глинами. Нарин-Хуху-Гоби вытянута в широтном направлении, имея в поперечнике всего несколько десятков километров. Слева, километрах в десяти от нас, мы увидели небольшие красные обрывы и направились к ним на "Дзерене", оставив "Волка" на месте для осмотра мотора.
С великим трудом нам удалось добраться до обрыва, так как машина сильно увязала в пухлых глинах, и каково же было наше разочарование, когда выяснилось, что обрывы сложены теми же пухлыми глинами, представляющими новейшие отложения четвертичного периода и, конечно, не содержащими остатков ископаемых животных, тем более древних. Вот что представляла собой таинственная Заалтайская Гоби!
Вернувшись к "Волку", мы сразу поняли, что дело плохо. Снова в масле была вода — значит машина была в неисправности, угрожая в любой момент выйти из строя. И это посреди Заалтайской Гоби! До нашего главного лагеря оставалось 700–800 километров, а поблизости не было ни воды, ни людей. Положение становилось критическим. Нельзя было оставить машину без людей, но нельзя было оставить ее и с людьми, так как это означало бы обречь их на верную смерть. Решили двигаться вперед, пока машина будет идти. Никакого иного выхода не было.
Молча сели мы в машины и двинулись вперед, в томящую неизвестность — самое худшее, что может быть. Километров 40 машины продолжали еще спускаться к центру зловещей котловины, пробираясь по пухлым глинам и сухим руслам, время от времени проезжая мимо низких темных холмов. Далее начался подъем к хребту Эдэрэнгин-Нуру, окаймляющему Заалтайскую Гоби с севера и обрывающемуся к ней крутой стеной, в противоположность своему совершенно пологому северному склону. Вскоре мы достигли ущелий Эдэрэнгин-Нуру и по ним начали подниматься к перевалу. Вертикальные стены хребта были сложены темноцветными магматическими породами, которые, разрушаясь, заполняли сухие русла черным мягким песком. Машины поочередно "садились".