Закалка клинка

– Журрай, – окликнул вождь, – у тебя орлиный глаз. Как ты думаешь, что это?

Журрай сложил ладони козырьком и вгляделся в даль.

– Я бы сказал, что это большой отряд, кавалерия, судя по пыли и скорости, с которой они двигаются. Если им известно место нашей дислокации, они будут здесь часа через три.

– Проклятие!

Вождь нахмурился. К своему удивлению, он не ощущал страха, скорее недовольство и злость. Меньше всего ему хотелось ввязываться в сражение с тяжелой кавалерией неподалеку от строительного лагеря, где собирали и испытывали около двухсот катапульт и до полусотни требушетов, – можно подумать, ему больше нечем заняться!

– Что ж, думаю, нам нужно подготовиться к встрече, – невозмутимо констатировал вождь. – Моуднай, возвращайся в лагерь и объявляй тревогу. Недсай, собери всех дозорных, не нужно, чтобы нас заметили раньше времени. Пусть они думают, что мы глупы и неосторожны. – Темрай неожиданно усмехнулся. – Вы знаете, как планируют сражения? Я – нет.

Двое всадников спустились чуть ниже, чтобы не выделяться на гребне холма, и почти четверть часа изучали местность, отмечал малейшие особенности ландшафта и не обменявшись за это время и парой слов. Затем лицо вождя осветила улыбка.

– Потрясающе! – пробормотал он. – Журрай, мы уничтожим их, если будем сохранять спокойствие и не попытаемся быть умнее, чем мы есть.

– Я знаю, что бы я делал, будь я их командиром, – кивнул Журрай. – Что бы предпринял ты?

Темрай нахмурился, собираясь с мыслями. Разговор с Журраем поможет прояснить ситуацию, кроме того, не исключено, что собеседник подскажет что-то важное, чего не заметил вождь.

– Лагерь расположен на возвышенности на другой стороне реки и с обеих сторон защищен холмами. Чтобы добраться до лагеря, нужно пересечь реку, а сделать это можно лишь в двух местах. – Темрай замолчал, задумчиво поглаживая подбородок. – Главный брод находится чуть ниже по течению, у излучины, как раз между восточным краем обоих отрогов, возле вырубки и пристани. Второй брод расположен неподалеку от лагеря, примерно в полумиле. Естественно, они постараются держаться той стороны холма, пока не окажутся возле самого брода. Согласен?

Журрай кивнул.

– На месте их командира я бы выбрал верхний брод. Было бы неразумно не использовать такое природное прикрытие.

Темрай задумался, стараясь представить себя на месте другого человека, кем бы этот человек ни являлся.

– Пожалуй, ты прав, – согласился вождь, – что только облегчает нашу задачу. Будь я их командиром, возле главного брода я бы разделил отряд на два и большую часть отправил наверх, к лагерю. Оставшаяся часть начинает форсировать реку, мы, разумеется, нападаем, а в это время первый отряд вылетает из-за холмов и атакует нас сзади. Мы понимаем, что окружены. Единственный путь к отступлению – вниз по реке. Противник овладевает лагерем и уничтожает все машины. Хороший план.

– В случае, если они уверены, что мы их не заметили, – обронил собеседник. – Впрочем, мы скоро узнаем по направлению, которое они выберут. Насколько я понимаю, они не смогут форсировать реку в десяти милях от лагеря.

– Не уверен, – ответил Темрай, – но предположим что они это сделают. Теперь о том, что делаем мы. Ты берешь две трети людей, делишь их на два отряда и прячешь в обеих рощах. В какой-то момент меньшая часть их сил попадает в засаду так, что им ничего не останется, как бежать на восток. Таким образом, лучшая часть сил противника вообще не принимает участия в схватке. – Молодой человек приподнялся на стременах и пристально посмотрел на берег у излучены реки, стараясь представить его наводненным кричащими людьми и охваченными паникой лошадьми. – Считая, что все наши силы сосредоточены здесь, второй отряд нападает на пустой, по их мнению, лагерь, что является большой ошибкой, поскольку там их уже ждут. Наши основные силы будут находиться на этом берегу, непосредственно под этим холмом, и в нужный момент они атакуют противника со спины. Если повезет, нам, возможно, удастся зажать их в тиски и загнать в реку. – Темрай оборвал рассуждения и, широко распахнув глаза, посмотрел на собеседника. – Журрай, а что, если все будет совсем не так? Нам придется разделить наших людей на четыре группы. Мне это не нравится.

– Все же лучше, чем толпой сидеть в лагере, – ответил собеседник. – В любом случае, если что-то пойдет не по плану, вы всегда сможете бежать вниз по реке, думаю, они не станут преследовать вас. Во всяком случае, на месте командира я бы не рискнул пускаться в погоню. То же касается и моего отряда, – добавил он. – Мы всегда можем отступить на восток, затем вернуться и встретиться с тобой у нижнего брода. – Журрай закусил губу и пробормотал: – Этот план выглядит совершенным… или, может, мы блестящие стратеги, просто раньше не знали об этом?

Темрай выпрямился в седле, глядя на столб пыли на плоской, как блин, равнине.

– Тебе доводилось участвовать в сражениях… На что это похоже?

– На большую неразбериху, – ответил Журрай. – Чаще всего тебя охватывает страх, поскольку ты не представляешь, что происходит. Обычно, во всяком случае, в тех сражениях, в которых мне приходилось участвовать, все начинается с долгого утомительного ожидания, когда нервы на пределе и кажется, что тебя вот-вот убьют. Когда ожидание становится невыносимым, ты понимаешь, что не в силах совладать со своими нервами и готов бежать при первом появлении врага, и не важно, что потом всю жизнь будешь чувствовать на себе презрение окружающих. Когда же сражение начинается, ты готов покончить с собой, тем самым избавив противника от ненужных хлопот, правда, потом, по моему опыту, у тебя просто не остается времени и сил, чтобы как следует испугаться. Ты либо вместе со всеми отчаянно пытаешься услышать сквозь невообразимый шум приказы командира, либо командуешь сам – тогда ты настолько занят тем, чтобы твои команды слышали и выполняли, что зачастую не замечаешь, что утыкан стрелами, как еж колючками.

Что же касается непосредственно битвы, это еще большая неразбериха. Прежде всего у тебя начисто вылетает из головы все то, чему тебя учили во время уроков фехтования и стрельбы, ты просто выпускаешь стрелы одну за одной, потому что если начнешь прицеливаться, то либо выронишь стрелу, либо лопнет тетива, либо противник неожиданно отъедет в сторону.

Когда же дело доходит до рукопашной, ты обычно скачешь слишком быстро, чтобы хоть как-то отслеживать происходящее. Неожиданно вокруг тебя оказываются люди – свои и чужие, при желании можно промчаться сквозь все поле битвы, и никто не остановит тебя, потому что обычно противник напуган и смущен не меньше, чем ты, и никто по-настоящему не хочет драться. Если же приходится обнажить мечи, не думай, что это похоже на турнир по фехтованию. Ты ранишь, тебя ранят, хотя чаще всего этого не замечаешь – ты либо падаешь замертво, либо бьешься со следующим. Если тебя убивают, ты в большинстве случаев даже не видишь лица противника. Происходит все что угодно, но только не то, что запланировано. Вот так выглядит сражение, на девяносто пять процентов исход зависит от удачи и на пять – от таланта командующего. Еще вопросы?

– Нет. – Темрай покачал головой. – Помню, когда я был совсем ребенком, стан атаковали солдаты Максена. У меня об этом остались аналогичные воспоминания. Только сопротивляться никто не пытался. Зачем я затеял все это? – удрученно добавил вождь. – должно быть, я сошел с ума.

– Да, если угодно вашей милости, – ухмыльнувшись, ответил Журрай. – Поехали, пора возвращаться в лагерь.

Когда с тыла неожиданно посыпались варвары, мгновенно приведя отряд в полное замешательство, Лордан почувствовал смутное облегчение. Самое худшее уже случилось, больше неприятных сюрпризов быть не должно. Остается уничтожить их, и на сегодняшний день задача будет выполнена.

Даже когда за спиной замертво падали в воду, командующий не испытывал страха: он знал, что его не убьют – не сейчас и не таким образом. Бардаса охватило удивительное спокойствие словно он был здесь зрителем. Сейчас события развивались так, как он и предполагал. Права старая армейская поговорка: «Держи друзей близко, а врагов еще ближе»