Братство (ЛП)

- Они заперли его в камере наверху центральной башни высотой в сто сорок футов, - продолжал Юлий. - В любом случаем, нам больше не о чем беспокоиться. - Папа смерил Эцио проницательным взглядом. - Кстати, то, что я тебе только что сказал, - тоже секретная информация, так что даже не мечтай. Тем более, стоит мне приказать, и Чезаре перевезут в другое место, если я хоть краем уха услышу, что кто-то его разыскивает.

Эцио решил сменить тактику.

- А Лукреция? Есть новости из Феррары?

- Кажется, третий брак изменил ее к лучшему, хотя должен признать, что я сперва волновался. Семья д'Эсте - настоящие снобы, я думал, что старый герцог всегда будет считать, что она не достойна его сына. Жениться на Борджиа! Ты представляешь! Для них это было равносильно тому, чтобы взять в жены служанку! - Папа от души рассмеялся. - Но она успокоилась. За ней можно уже не приглядывать. Она обменивается любовными письмами и поэмами со своим старым другом Пьетро Бембо - в открытую, конечно, - Юлий подмигнул. - Но в целом она - добропорядочная верная жена герцога Альфонсо. Она даже ходит в церковь и вышивает гобелены. Но, разумеется, даже речи не идет о ее возвращении в Рим. Она до конца жизни останется в Ферраре, и должна быть благодарна уже за то, что сохранила на плечах свою прелестную головку. Теперь, думаю, можно с уверенностью сказать, что мы навсегда избавились от этих каталонцев-извращенцев.

Эцио бы сильно удивился, если бы агентурная сеть Ватикана выяснила, что Борджиа были тамплиерами. Чезаре был главой Ордена, и продолжал им оставаться даже в заточении. Но он оставил свои мысли при себе.

Эцио признал, что дела в Италии обстоят еще хуже, чем раньше. Сильный Папа у власти предпочел оставить Агостино Киджи банкиром и не стал отказываться от поддержки французов. Король Луи все еще оставался в Италии, отступив на север и, казалось, застрял там на какое-то время. Кроме того, король Франции отдал Неаполь королю Испании Фердинанду Арагонскому.

- Надеюсь на это, Ваше Святейшество.

Юлий проницательно посмотрел на Эцио.

- Послушай, Эцио, я не дурак, и не стоит меня таковым считать. Как ты думаешь, почему я привлек тебя в качестве консультанта? Я знаю, что за городом все еще скрываются сторонники Борджиа, а кое-кто из них остался и в самом городе. Но в настоящее время у меня есть враги, причиняющие куда больше беспокойства, чем Борджиа.

- Борджиа по-прежнему могут представлять угрозу.

- Я так не считаю.

- Что вы сделаете с остальными врагами?

- Я провел реформу папской гвардии. Ты видел среди новых солдат швейцарцев? Это лучшие наемники из всех! К тому же они не зависят от Священной Римской Империи и императора Максимилиана уже лет пять-шесть, и с удовольствием идут на службу. Они преданы и не очень эмоциональны - не то, что наши дорогие соотечественники. Я намерен сделать один из их отрядов своей личной охраной. Я вооружу их алебардами и другим оружием, а еще собираюсь дать им мушкеты Леонардо, - он помолчал. - Но мне нужно придумать для них имя, - он вопросительно посмотрел на Эцио. - Есть идеи?

- Может «швейцарская гвардия»? - предложил немного уставший Эцио.

Папа обдумал предложение.

- Не особо-то оригинально, Эцио. Честно говоря, мне больше нравится «юлианская гвардия», но это звучит слишком эгоистично. - Он усмехнулся. - Ладно! Возьму твой вариант! По крайней мере, на первое время сойдет.

По Ватикану прокатился стук молотков.

- Несчастные строители! - заметил Папа. - Но работа должна быть закончена, - он пересек комнату и подошел к шнурку колокольчика. - Пошлю кого-нибудь попросить их не работать, пока мы не закончим. Иногда я думаю, что в руках строителей - величайшая разрушительная сила, которую Человечество не может себе даже вообразить.

Вошел слуга, и Папа отдал ему приказ. Несколько минут спустя они услышали приглушенный звук откладываемых инструментов.

- Что вы делаете? - поинтересовался Эцио, зная, что архитектура - такая же великая страсть Папы, как и война.

- Заколачиваю апартаменты и кабинеты Борджиа, - ответил Юлий. - Они слишком роскошны. Больше подходят императору Нерону, чем главе Церкви. Еще я снес все их комнаты наверху замка Сант-Анджело. Разобью там один большой сад. Может, поставлю беседку.

- Хорошая идея, - похвалил Эцио, улыбаясь себе под нос.

Без сомнения, беседка будет местом для свиданий Папы с одним из его любовников - мужчиной или женщиной. Но личная жизнь Папы не интересовала Эцио. Важнее было то, что он был хорошим человеком и преданным союзником. По сравнению с Родриго, порочность нового Папы была слишком незначительна. Кроме того, он продолжил реформу нравственности, начатую его предшественником Пием III.

- Я решил переделать потолок Сикстинской капеллы, - продолжил Папа. - Он такой... скучный! Я поручил многообещающему юному художнику из Флоренции - его имя Микеланджело - нарисовать на потолке несколько фресок. Какие-нибудь религиозные сцены, ты знаешь, о чем я. Я хотел попросить Леонардо, но у него в голове столько идей, что он вряд ли еще будет серьезно заниматься живописью. Жаль. Мне понравился портрет жены Франческо дель Джокондо...

Юлий оборвал себя на полуслове и посмотрел на Эцио.

- Но ты пришел сюда не для того, чтобы выслушивать мое мнение о современном искусстве.

- Нет.

- Надеюсь, ты не принимаешь всерьез угрозу возрождения Борджиа?

- Я думаю, что мы обязаны отнестись к этому серьезно.

- Эцио... Мои армии возвратили Ватикану большую часть Романьи. Там нет армий Борджиа, способных нам противостоять.

- Но Чезаре все еще жив! Он остается номинальным лидером...

- Надеюсь, ты не подвергаешь сомнению мои решения, Эцио! Тебе известны причины, по которым я сохранил ему жизнь. В любом случае, можешь считать его похороненным заживо там, где он сейчас находится.

- Микелетто все еще на свободе.

- Ха! Без Чезаре Микелетто никто.

- Микелетто хорошо знает Испанию.

- Я уже сказал, он - никто.

- Он знает Испанию. Он родился в Валенсии. Он незаконнорожденный племянник Родриго!

Папа, не смотря на свои годы бывший крепким энергичным мужчиной в расцвете сил, во время всего спора ходил взад-вперед по комнате. Он подошел к столу, оперся на него руками и угрожающе склонился над Эцио. Он был довольно убедителен.

- Не позволяй худшим опасениям завладеть тобой, - сказал он. - Мы даже не знаем, жив Микелетто или нет.

- Думаю, стоит это выяснить, раз и навсегда.

Папа обдумал слова Эцио, слегка расслабился и сел. Указательным пальцем правой руки постучал по тяжелому перстню на левой.

- Что ты задумал? - хмуро спросил он. - Не жди от меня подмоги. Мы и так почти исчерпали бюджет.

- Сперва надо найти и уничтожить последних сторонников Борджиа в Риме. Возможно, среди них мы найдем того, кто знает о местонахождении или судьбе Микелетто. Потом...

- Потом что?

- Если он все еще жив...

- Ты убьешь его?

- Да, - сказал Эцио, но подумал: если, конечно, он не окажется более полезен живым.

Юлий откинулся в кресле.

- Я впечатлен твоей решимостью Эцио. Она немного пугает. Я даже рад, что я - не враг Ассассинам.

Эцио вскинул голову.

- Вы знаете о Братстве?

Папа скрестил пальцы.

- Я всегда считал, что нужно знать врагов своего врага. Но твоя тайна умрет вместе со мной. Как я уже говорил, я не дурак.

ГЛАВА 50

Твои инстинкты не ошибаются. Я буду направлять и оберегать тебя. Но я тебе не принадлежу, и скоро тебе придется отпустить меня. У меня нет власти над тем, кто мной управляет. Я повинуюсь воле хозяина Яблока.

Эцио сидел в одиночестве в своем жилище и держал в руках Яблоко, пытаясь с его помощью отыскать в Риме нужную ему цель, когда снова услышал таинственный голос. На этот раз он не мог с уверенностью сказать, мужской он был или женский, исходил от Яблока или звучал прямо в его сознании. Твои инстинкты не ошибаются. И еще: У меня нет власти над тем, кто мной управляет.Почему тогда Яблоко показало ему лишь туманные образы, связанные с Микелетто, которых оказалось достаточно лишь для того, чтобы понять - ставленник Чезаре все еще жив? И оно не смогло - или не стало - показывать местонахождение Чезаре. По крайней мере, пока что.