Страница 11 из 128
– Весьма возможно, – уныло согласился Геннадий. – Темнеет. Думаю, нам лучше остановиться и переждать до утра.
– Ладно. – Теудас тут же опустился на землю и положил рядом алебарду. – Я проголодался.
– Если хочешь есть, попробуй найти что-нибудь. Только не думаю, что в этих болотах можно отыскать какую-то живность, кроме, разве что, солдат.
Племянник помотал головой:
– Я ничего не видел.
– Тогда придется потерпеть. Постарайся ни о чем не думать. Особенно о еде.
– Ладно.
Через пару минут мальчишка уже спал. Геннадий закрыл глаза, но толку было мало, сон упрямо не шел. Когда же он наконец уснул, то легче от этого не стало.
– Геннадий?
Он снова оказался в том же сне: горели тростниковые крыши, рушились балки, вздымая в небо облака пыли, искр и черного дыма.
– Алексий? Что ты здесь делаешь?
Так и есть, Патриарх уже стоял перед ним.
– Не знаю. Я не был здесь очень давно. Где ты?
– А я надеялся, что ты мне скажешь, – ответил Геннадий. – Что ты видишь?
– Что я вижу? Падение Перимадеи. А что ты хочешь, чтобы я видел?
Геннадий нахмурился:
– Я с племянником. Мы заблудились в болотах где-то между Ап-Эскатоем и Ап-Амоди. Я рассчитывал, что ты подскажешь, что нам делать?
– Извини. – Алексий пожал плечами. – Ты сказал Ап-Эскатой? Любопытно. Я был там недавно.
– Интересно. Восхитительно. С нетерпением жду возможности прочитать твою монографию по этой теме. А ты не можешь поднапрячься и попробовать определить, где мы? Это нам очень помогло бы.
– Я бы с удовольствием, но ты же знаешь, как это делается. Кстати, чисто из любопытства, что ты делаешь в болотах на спорной территории? Насколько я знаю, у тебя была тихая, спокойная работа в Шастеле.
Алексий по-прежнему стоял на фоне горящей Перимадеи. Геннадий старался не смотреть.
– Надеюсь, она у меня и осталась, хотя если я не вернусь в ближайшее время, там решат, что я умер, и отдадут ее кому-то другому. Нет, я ездил на Остров, повидаться с племянником.
– Племянник? Ах да, помню. Тот мальчик, которого Бардас Лордан спас в Городе и взял с собой в Скону. Что ж, тоже любопытно.
– Да, конечно, – с ноткой нетерпения сказал Геннадий. – Дело в том, что Эйтли Зевкис… ты помнишь ее?
– Конечно, она служила у Бардаса, а сейчас торгует чем-то на Острове, да?
– Так и есть. В общем, когда несколько лет назад Бардас попал в полосу невезения, она взяла мальчишку с собой на Остров и тогда же открыла банк Шастела. После этого у нее все шло хорошо, и ей даже потребовалось открыть корреспондентское отделение в Шастеле. Ну вот она и решила, что будет неплохо, если юный Теудас…
– Твой племянник.
– Да. Названный в мою честь и…
– А разве ты Теудас?
– Да. Теудас Морозин.
– О боги! Мы знали друг друга столько лет, а я и не догадывался, что… Извини, продолжай.
– Так вот, Эйтли решила, что было бы неплохо, – терпеливо продолжал Геннадий, – если бы молодой Теудас провел какое-то время с ее агентом в Шастеле, открыл там отделение, научился кое-чему, освоил дело и, конечно, побыл рядом со мной, потому что я практически единственный живой родственник – ну, если не считать, конечно, его отца, который снова исчез. Впрочем, он никогда и не был-то настоящим отцом.
– Прекрасная мысль. И что случилось?
Геннадий вздохнул:
– Как всегда, моя удача. Через день или два после того, как мы покинули остров, Шастел начал войну с провинцией из-за какого-то несчастного, заброшенного островка – хотя на самом деле все произошло из-за проблем с Ап-Эскатоем. Очевидно, в Шастеле испугались того, что может произойти дальше, – и вот теперь флот провинции блокирует пролив в Эскати. Будь у нас головы на плечах, мы бы просто вернулись и отправились в окружную или в крайнем случае отсиделись бы потихоньку в Ап-Амоди до того времени, когда стихнет звон сабель. Но нет же, нам ведь надо показать, какие мы умные и ловкие, и обойти блокаду. И вот в результате корабль напоролся на скалы, а потом мы наскочили на патруль и теперь сидим на болоте.
– Понятно. Вот уж невезение. Жаль, что я не могу помочь.
– Мне тоже жаль. Но раз не можешь, то ничего не поделаешь. Ну а как ты? Все хорошо?
Алексий – не настоящий, конечно, а тот, которого чувствовал Геннадий – пожал плечами.
– Неплохо. — Умирающий копейщик стал заваливаться на него, и он отступил в сторону. – Плохо лишь то, что почти не высыпаюсь. Знаешь, постоянно какие-то кошмары.
– И у тебя тоже? Те же, что и у меня?
– Нет, нет. После нашей последней встречи началось другое. Постоянно вижу осаду Ап-Эскатоя. Наверное, это как-то связано с Лорданом, хотя не помню, чтобы его там видел. Просто какие-то очень мерзкие подземные тоннели, темнота, проваливающиеся потолки и дерущиеся во мраке люди. Ну, теперь осада закончилась, так что, может быть, и сон прекратится.
– Будем надеяться, – сказал Геннадий, стараясь подпустить в голос нотку сочувствия. – Рад сообщить, что у меня уже…
– Дядя?
Геннадий открыл глаза:
– Что? А, это ты.
Юноша смотрел на него:
– Вы с кем-то разговаривали.
– Да? – Геннадий уклонился от прямого ответа. – Наверное, что-то приснилось. И… хм, что я говорил?
Племянник улыбнулся:
– Понятия не имею. Вы что-то бормотали, мне показалось, на каком-то другом языке. У вас такое часто бывает? Я имею в виду, вы часто разговариваете во сне?
Геннадий нахмурился:
– Откуда же мне знать. Видишь ли, если я о чем-то говорю во сне, то я же не знаю об этом.
Глава 3
– Так это вы, да? – спросил писарь, глядя на Бардаса снизу вверх. – Герой.
На подоконнике сидел скорпион, самка с только что родившимися детенышами, вцепившимися ей в спину. Бардас насчитал девять штук. Самка сделала несколько шажков, остановилась и замерла, настороженно подняв клешни. Писарь то ли ничего не видел, то ли уже не обращал внимания на такие мелочи.
– Это я, – сказал Бардас. – По крайней мере я Бардас Лордан, а называли меня словами и похуже.
Писарь поднял бровь.
– Ну-ну, – сказал он. – Чувство юмора, да? Тогда вы поладите с префектом, у него тоже есть чувство юмора, во всяком случае, он отпускает шуточки. Скорее производитель, чем потребитель, если вы понимаете, что я имею в виду.
Бардас кивнул:
– Спасибо.
Писарь пошевелил длинными ухоженными пальцами.
– Мы здесь тоже слышали о вас, – сказал он. – Вы, конечно, человек интересный. Префект коллекционирует интересных людей. Исследователь человеческой натуры. – Писарь отмахнулся от надоедливой мухи.
Интересный объект для изучения.
– Мне так и говорили.
Самка скорпиона продолжала путь по подоконнику, но писарь уже заметил ее периферийным зрением, подняв полукруглую костяную линейку, лежавшую перед ним на складном столе, приподнялся, подался вперед и нанес сокрушительный удар, в результате которого и самка, и все ее девять отпрысков превратились в бесформенное, размазанное бурое пятно.
– Не беспокойтесь, – сказал писарь, – они не такие опасные, какими их изображают. Конечно, если вас укусят, то на пару дней вы опухнете и больно будет ужасно. Но умирают довольно редко. По крайней мере я помню лишь несколько случаев.
– Приятно слышать, – сказал Бардас.
Писарь вытер линейку о полинявшие обои и положил ее на стол.
– Так, значит, вы когда-то были фехтовальщиком, – задумчиво заметил он. – Я слышал об этом. Вы убивали людей, чтобы решать судебные споры.
– Верно.
– Замечательно. Что ж, полагаю, в таком способе есть свои преимущества: возможно, он справедливее, несомненно, менее болезнен и жесток для участников. Но что касается меня, то я предпочел бы зарабатывать на жизнь иначе.
– Бывают и неплохие моменты, – сказал Бардас.
– Да, наверное, лучше, чем копать тоннели.