Танцующая с Ауте

Учитель обходит вокруг меня, досадливо морщится. Взмах руки — и ткань одежды полностью меняет свою текстуру. Теперь это уже не тусклое золото, а то же изменчивое многоцветие, что переливается у меня во лбу. При ближайшем рассмотрении обнаруживаю, что ту же расцветку приняли глаза оплетающих плечи драконов и даже моя верная аакра. Алебастр, золото и изменчивость. Слишком броско. Ловлю себя на мысли, что мне будет недоставать классической утончённости жемчужно-серого.

Раниэль-Атеро отступает на пару шагов, окидывает меня взглядом художника, довольного новорождённым шедевром. Воздух сгущается вокруг, образуя изогнутое зеркало, и я замираю, удивлённо рассматривая странное, незнакомое существо в его глубине. Высокая, дивная, сильная. Волшебная. Да, именно волшебная. Когда отчим умудрился применить глемуар так, что я не заметила?

Поворачиваюсь к нему, и моё дыхание перехватывает где-то в горле. Раниэль-Атеро не стал особенно менять ни одежду, ни причёску, они у него и так всегда безупречны, но абстрактные узоры, асимметрично разбегающиеся от одной из бровей всеми оттенками синего, удивительно изменили его и без того прекрасное лицо. Потрясающе.

Сен-образ преклонения перед чужим мастерством награждается тенью улыбки и аристократическим наклоном ушей, одна рука протягивается ко мне в приглашающем жесте. Двумя стремительными тенями несёмся в сплетении туннелей.

Воздух проникнут тревожным ожиданием и неопределённостью. Возбуждённые сен-образы спешат доставить бесчисленные сообщения, передать приветственные улыбки или завуалированные оскорбления. Их хозяева переливаются всеми цветами радуги, а также теми, которых в человеческом спектре нет и быть не может. Волосы, кожа, крылья, глаза — самые невероятные сочетания расцветок, самые сногсшибательные стили. Удивительно, но это беспорядочное роение отнюдь не режет глаз, а, напротив, создаёт впечатление соразмерности, гармонии. То, что на первый взгляд кажется растревоженным муравейником, на самом деле пронизано скрытым смыслом и чётко структурировано.

Стремительнейший поворот, вверх, буквально на палец разминуться с летящими тебе навстречу сизокрылыми заклинателями линии Бедар, ещё один поворот, вперёд по пустынному туннелю, глубже в недра онн. Наконец приземляемся в небольшой комнате, чем-то напоминающей малые гостиные Эйхаррона. Стук высоких каблучков — входят великолепнейшая Вииала и окутанная тенями и блеском алмазов Даратея. Моё тело вдруг само бросается вперёд, расстояние исчезает, будто его и не было, и я нахожу себя в бережных объятиях Аррека. Знающая ухмылка мамы заставляет в смущении спрятать лицо. Ну да, я помню, я должна всё ещё дуться, но, во имя Ауте, как же мне хотелось, чтобы в течение последних часов он был рядом!

Отступаю, окидываю его взглядом. Кто-то определённо взял шефство над гардеробом человека, и, судя по всему, этим кем-то может быть лишь Вииала. Стиль, знаете ли, чувствуется. Всё те же обтягивающие чёрные штаны и сияющая чёрным шёлком свободная рубашка, но какова разница! Что-то в линии бедра, в полоске перламутровой кожи, выглядывающей из-под воротника, заставляет тело казаться более обнажённым, чем если бы на нём не было одежды вообще. Аррек всегда был потрясающе красив, но теперь в этой красоте появился какой-то неуловимо-чувственный, будоражащий оттенок, помимо воли пробуждающий грешные мысли в любом существе женского пола, случившемся рядом. Может, нам не стоило столь бездарно тратить недавнюю ночь на сон?

Судорожно сглатываю, поспешно отвожу глаза. Против воли к щекам приливает краска, и понимающий смех Вииалы совсем не помогает справиться со смущением.

Аррек мягко отстраняет меня на расстояние вытянутых рук, внимательно оглядывает. В стальных глазах с круглыми зрачками светится что-то странное, смесь потрясения с восхищением. Что такое? Разве он, Видящий Истину, не понимает, что это всего лишь глемуар, иллюзорное заклинание, наложенное отчимом? Человек осторожно, точно чего-то опасаясь, проводит кончиком пальца по моей ключице, по спине пригревшегося там дракона. Ящерица, которой вроде как полагается быть нарисованной, благодарно изгибается, прикрывая веками сияющие глазищи. Прикосновение посылает волны тепла, цвета крылатых созданий, оплетающих плечи, становятся на порядок интенсивней. Где-то в груди зарождается довольное кошачье ффр-р-р-р, всем телом подаюсь вслед за его рукой. Затем всё-таки отступаю, вспомнив о важности момента.

Дарай осторожно потирает палец, точно он ощутил нечто большее, чем моё тепло. В принципе так оно и должно быть, с его-то по-аррски обострённой чувствительностью к прикосновениям.

Так, мне нужно отвлечься, причём срочно, иначе все жизненно важные проблемы окажутся отосланными куда подальше, а наследница клана Дериул отправится справлять медовый месяц. Старая, как небо, истина: хочешь избавиться от женщины, подари ей нового мужа. Эффект потрясающий, проверено поколениями эль-ин.

Возвращаюсь к остальным. Мама полностью отключилась от происходящего в руках Раниэля-Атеро. Началось это, должно быть, как передача информации, но сейчас скорее напоминает медленный, очень личный танец, под музыку, которую слышат только двое. Горло перехватывает при виде болезненной нежности, с которой его руки прикасаются к её волосам. Мне вдруг становится ясно, что он испуган. Что он до умопомрачения, до дрожи боится потерять её. Что после зрелища разрушительной агонии Зимнего ему просто физически необходимы эти прикосновения, это молчаливое заверение, что вот она, здесь, никуда не исчезла и не собирается исчезать.

— Г-хум, — звук прочищаемого горла нарушает идиллию. Мама отлетает от Раниэля-Атеро, точно обжёгшись, виновато смотрит на картинно подпирающего собой дверной проём отца. Отчим улыбается ну-очень-пакостной-ухмылкой и демонстративно кладёт руку ей на талию. Папа издаёт нечто вроде тихого рычания.

Устало возвожу глаза и уши к потолку. Опять. Невероятно. Эти трое вот уже столетие как представляют собой единое целое, и им до сих пор не надоело устраивать сцены по любому возможному поводу. Или без повода. Причём всё на полном серьёзе, мужчины на самом деле дико ревнуют, Даратея и правда мучается, разрываясь между ними. Нет, наверно, есть что-то ужасающе скучное в бесконечной жизни, вот они и ищут развлечений такими… экстравагантными способами.

Аррек с интересом наблюдает за представлением, я же имела счастье лицезреть подобное множество раз. Беру его за рукав рубашки, тяну в направлении выхода. Вступаем под своды очередного туннеля, лучи золотистого света ложатся на кожу стремительно скользящими пятнами.

— Если я правильно понял: всё не так просто, как хотелось бы?

Скупо киваю. Не думать сейчас о Эвруору, не плакать, не мучаться. Для всего этого будет время. Когда-нибудь потом.

— И что теперь?

Коротко и благодарно сжимаю его ладонь. Спасибо, что не стал расспрашивать о деталях. Вряд ли бы я это сейчас выдержала.

— Теперь будет собран Совет Эль-онн. В принципе он уже собран, я чувствую присутствие почти всех кланов, а вот представителей других рас, не связанных так или иначе кровными узами, мягко, но решительно выставили на пару дней. С минуты на минуту Хранительница уйдёт, и будет избрана новая.

— То есть здесь сейчас собрались все Эль-ин?

— Все? Ауте, нет, конечно. Примерно десятая часть. Разве можно собрать ВСЕХ в одном месте? А что, если кто-нибудь уронит на Шеррн-онн темпоральную бомбу? Это же будет полное уничтожение расы. Нет, по крайней мере, один представитель каждой линии остался дома, таковы правила. Вы ведь не привезли с собой Виор?

— Нет, девочка осталась дома. Это даже не обсуждалось.

— Разумеется. И если она услышит, что ты называешь её девочкой, можешь нарваться на дуэль, даром что Целитель. В таком возрасте мы бываем очень чувствительны к собственному статусу взрослости.

Это вызывает у него улыбку.

— «В таком возрасте»? Означает ли это, что тебя я могу называть девочкой беспрепятственно?

Философски поднимаю уши: