Страница 14 из 17
Таким образом, из пяти выделенных нами уровней правовых систем, три (всеобщий, международный и внутригосударственный) носят обязательный, а два (региональный и местный) – факультативный характер. Наличие или отсутствие последних из названных обусловлено спецификой государственно-территориального устройства суверенных публичных организаций политической власти. Такая увязка предопределена тем, что в современных условиях государственная организация общества является, «мягко» говоря, доминирующей. Именно поэтому онтология правовых систем на данном этапе не может быть надлежащим образом рассмотрена вне «согласованности» с названными формами социальной организации; она «связана» с таковыми (особенно в контексте концентрации у них значительной части нормотворческих полномочий, компетенций, функций). Вместе с тем надо учитывать, что о самостоятельности правовых систем, особенно регионального и муниципального толка, можно говорить лишь в условном, сугубо классификационном значении.
Предложенная и продемонстрированная нами пятизвенная уровневая юридикосистемная градация способствует полноте установления правового действия, учету его общих и особенных показательных свойств. Кроме того, она отображает и должные и реально наличествующие данные о функционировании юридических формально-источниковых, практических и восприятивных данных, и, по этим причинам представляется оптимальной.
В порядке обобщения заметим, что по нашему представлению система любой позитивной правовой общности (структурирующаяся на основе интереса, воли и цели) может быть представлена триадой «основное право (право принципов права) – частное право – публичное право». Поясним, что основное (базовое, базисное) право аккумулирует в себе значимые именно для всех специальных проявлений принципы. Оно объединяет основоположения о справедливости, правозаконности, гуманизме, формально-юридическом равенстве участников правового общения (и т. д.). Здесь же «располагаются» общеправовые идеи аксиоматического характера и те принципы права, которые имеют фундаментальное, формирующее (образующее) значение. Кроме того, поскольку право призвано регулировать именно общественные отношения, то неоднородность последних предопределяет наличие и еще двух компонентов – частного и публичного, функционирование которых осуществляется на основе не механического обособления, а «переплетения» и «взаимоперехода». Практическая направленность правового содержания предопределяет и существование пластов материального и процессуального (в том числе и процедурного) порядков.
Обозначенная модель носит основополагающий, структурный характер. В ее рамках возможно и целесообразно проведение дальнейшей градации. Нельзя забывать и о том, что вычленение трех названных элементов не свидетельствует об отсутствии в системе права структурных компонентов иных «полярно-граневых» пластов. Но наиболее значимо в данном контексте то, например что, материальность и (или) процессуальность (процедурность) норм права не препятствует их одновременной принадлежности к какому-либо из названных структурных элементов «принципной» системы, притом что указанное триадное (трехчленное, или трехзвенное) строение будет наличествовать в рамках правовой системы любого уровня.
Более того, полагаем, что основное право и само по себе должно быть подразделено на три основных разноуровневых составляющих блока. Первый блок – основное право правовой системы международного уровня. Второй блок – основное право правовых систем национального уровня. Третий блок – общее (всеобщее) основное право, т. е. то, которое присуще и международной, и национальным правовым системам. Последний из перечисленных блоков в иерархическом смысле должен приматировать над двумя первыми, т. е. выступать своеобразной «вершиной пирамиды».
1.3. Формально-юридические правовые источники: понятие, виды, системообразующее значение
Представляется, что аналитическое исследование тематики структуризации и систематики права требует обязательного обращения к вопросам о формах выражения правовых норм. Это обусловлено тем, что право как таковое познается нами через свои внешние проявления, к числу которых, безусловно и в первую очередь, относятся именно формальные показатели существования правовых норм. Кроме того, и строение права, и систематика его объективированных проявлений не могут быть должным образом исследованы и осуществлены без учета отображающей их формы (особенно в контексте того, что последняя весьма многогранна, имеет не только сходные, но и отличные, и «пересекающиеся» черты).
Надо сказать, что в настоящее время в юридической науке и практике наблюдаются все большие расхождения по вопросу о трактовке и восприятии форм выражения или, говоря по-иному, источников права. Это обусловлено не только неоднозначностью названных категорий, но и постоянным стремлением к установлению их четкого видового перечня и сочетания (обусловленном нуждами как научного, таки практического, прикладного характера). При обращении к словесным оборотам «источник права» и «форма права» в юриспруденции обоснованно отмечается, что содержание и соотношение указанных понятий дискуссируются уже давно. Серьезные научные споры вызывают и вопросы классификации форм юридизированного выражения правовых норм.
Вместе с тем уже в начале прошлого столетия основатель психологической теории (школы) права Л.И. Петражицкий отметил: «…если бы зоологи стали называть собак, кошек и т. д. «источниками животных» и спорить по этому поводу, что такое источники животных, в каком отношении они находятся к животным, представляют ли они формы создания животных, или основания их существования, или признаки их животной природы…, то это представляло бы явление мысли, совершенно однородное с теми, которые имеются в теперешнем правоведении в области учения о так называемых источниках права» [64] .
Не давая оценок непосредственно самому процитированному высказыванию, скажем, что актуальность установления соотношения «форм» и «источников» права вытекает хотя бы из того факта, что данная проблема до сих подвергается научным исследованиям (причем самого различного уровня, типа (вида), содержания, направленности). Востребовано оно и в увязке с решением вопросов системного правового действия (особенно при рассмотрении структурного ряда корреспондирующего явления непосредственно с позиций формовыражающего строения).
В современной же юридической литературе, в свою очередь, встречаются указания на то, что «формирующаяся правовая система государства, стремящегося стать правовым, социальным, демократическим, не может складываться исключительно на началах юридического позитивизма. Основы правовой государственности – справедливое право – вновь требует обращения к источникам права и к способам его объективирования» [65] .
Здесь понимание права определенного типа «напрямую» увязывается с отсутствием или ненадлежащим уровнем правового, демократического и (или) социального развития общественно-правовой системы. В данном контексте не ясно, каким образом юридико-позитивистское правопонимание может препятствовать становлению и развитию правовой модели общественного образования, демократическому публично-политическому режиму, выполнению государством социальных функций. Не ясным представляется и указание на то, что «справедливое право вновь требует обращения к источникам права», ведь вопрос о формах бытия правовых норм никогда не исключался из сферы юридической гносеологии, а необходимость адекватного использования специальных терминов и разграничения понятий «источник права» и «форма права» отмечалась в отечественном правоведении неоднократно [66] .
Неоднозначность интересующей нас области, в числе иного, обусловлена и тем, что категория «форма» в мировоззренческом, философском смысле, является многоаспектной. «Форма (лат . forma ) – прежде всего внешнее очертание, наружный вид предмета, внешнее выражение какого-либо содержания…, а также и внутреннее строение, структура, определенный и определяющий порядок предмета или порядок протекания процесса в отличие от его «аморфного» материала (материи), содержания или содержимого. С этим различием связано философское понятие формы, играющее важную роль в логике, теории познания, онтологии, этике, эстетике, философии природы и истории… Понятие формы в ряде случаев употребляется для обозначения внутренней организации содержания и получает свое развитие в категории структуры» [67] .