Князья Эльдорадо

– Мальчишки, а вы возьмите дворянство на шпагу, сейчас в Европе столько войн, – подала идею Искин.

Парни оживились:

– Отличная идея, это мы могем. Нам только давай.

– А что, собственно, значительного происходит или произойдет по исторической хронологии?

– Осада Ла-Рошели во Франции в 1627 году, – ответила Искин.

– Я предполагал то же самое, – кивнул Кошкин.

– Ага, вы думаете, что гражданин Ришелье вот так вот на блюдечке преподнесет графские титулы?

– Почему бы и нет? Иначе им торчать у крепости целый год.

– Мальчики, не ссорьтесь. Иван прав, Ла-Рошель для вас – отличный шанс.

– Вопрос закрыт, давайте двигаться дальше.

– Ваня, как твои успехи?

– Извини, Искин, но пока глухо, нет для тебя подходящей кандидатуры. Город я прошерстил, теперь возьмусь за сельскую местность.

Послышался тяжелый вздох.

– Хорошо, я подожду. Идем дальше, ребята. Как вам не стыдно, а еще миллиардеры!

– Чево такое случилось? – вскинулись парни.

– Что случилось? – язвительно заметила Искин. – Да у вас люди ходят полуголые, нищие лучше одеваются. Неужели вы такие жадные?

Кошкин с Юсуповым слегка покраснели.

– Ты совершенно права, замотались и совсем упустили из виду внешний вид подчиненных.

– Не беспокойся, в ближайшее время будут выглядеть с иголочки, – встрял Мачо.

– Ладно, хватит нас критиковать уже. На следующей неделе будем заказывать на верфях клипер. Голландцы строят быстро, сделают к лету.

– Одна заковырка – вооружение. К нашей автоматической пушке снаряды в конце концов кончатся, да и слабенькая она, всего на тридцать миллиметров. «Корд» хорош по живой силе, а не вражеские борта проламывать, да и боезапас ограничен. Короче, требуется создать казнозарядную пушку в восемьдесят-сто миллиметров. Опять же, морока с производством снарядов, тот же капсуль.

– Ребятки, а ведь я вам могу помочь, надо посмотреть в памяти, что есть по пушкам.

– У меня в ноутбуке тоже кое-что имеется, – обрадовался Илья.

Примерно через час общими усилиями составили рабочий чертеж затвора пушки, а позже расписали технологию изготовления капсуля – покрытия внутренней части донца гремучей ртутью.

– Относительно снарядов, вам, ребята, понадобятся различные станки для обработки его боевой части. Для получения латуни потребуется цинк, если не ошибаюсь, там пропорция с медью в тридцать процентов. Гильзы получите методом протягивания трубки определенного диаметра.

– Это все хорошо, но у нас нет электричества, чтобы приводить станки и прочее оборудование в движение, – вздохнул Кошкин. – Есть, правда, два генератора: что же, для их запуска паровую машину изобретать?

– Ванечка, не ломай раньше времени голову. Помните, вы грузили на каракку круглые металлические шары?

– Угу, бомбы складировали в каретном сарае, в кладовке с надежным замком.

Раздалось хихиканье:

– Нет, ну в крайнем случае их можно использовать в качестве разрушительного оружия. Но, вообще, это своего рода топливо для энергоустановки. Одного шарика хватит на сто лет беспрерывной работы.

– Идея, конечно, отличная, но каким образом совместить ваше так называемое топливо с нашими генераторами? – уныло заметил Илья.

– А голова вам для чего нужна – чтобы пищу пережевывать? Думайте, – язвительно заметила Искин.

Техническое решение нашли через неделю. Распределили обязанности: на первом этапе Илья занимается всяким разным железом, а Иван – верфью и ищет местную девчонку, лишенную разума.

Дней через десять собрались за круглым столом, поделились успехами.

Илья нашел двух толковых кузнецов – начали строить тигельные печи для выплавки стали. Сделаны первые шаги по отливке формы затвора.

Ствол решили делать гладкоствольным – слишком много мороки с нарезным, да и сама пушка пока будет безоткатной.

Местным кузнецам, оказывается, знакома протяжка труб, правда, следует кое-что доработать. Илья показал чертежи станков – Иван его похвалил за прекрасно сделанную работу.

– Теперь осталось сделать их в натуре!

– Оптимист ты, Романыч, как я погляжу. Здесь работы непочатый край.

– Илюша, – подозрительно мягко начал Кошкин. – За тобой еще винтовка, у тебя чертежи «мосинки» есть?

Мачо свирепо глянул на Ивана.

– Ты совсем обалдел, все на меня свалить хочешь?

– У меня другая задача. Пришла мысль, а зачем, собственно, нам клипер. Ну, будем мы носиться по волнам с жуткой скоростью, аж в четырнадцать узлов. Меня лично такая перспектива не устраивает.

– А что ты предлагаешь?

– Думаю, Ваня хочет построить винтовой корабль, – вклинилась Искин.

– Правильно, девочка, в самую точку.

Поднялся галдеж, успокоились минут через десять.

Посовещавшись часа два, разбежались. Собственно, ушел один Илья, а Иван остался пообщаться с Искин.

Эти посиделки стали входить в некий ежедневный ритуал, им никто не мешал – прислуге под страхом увольнения запрещалось заходить в эту комнату. Влажную уборку раз в неделю осуществлял сам Кошкин. Теперь датчик на его груди выглядел как крупный бриллиант, вставленный в золотой медальон тонкой работы. Так что Искин всегда была рядом с ним и нередко помогала дельным советом.

Дело шло к декабрю, над Амстердамом постоянно висели тучи и редкий день обходился без дождя. По рукотворным каналам двигались груженые баржи, развозя различные грузы и товары по складам и магазинам.

На верфи Кошкин озадачил местных корабелов, подсунув им невиданный чертеж. Те долго чесали затылки, но желание богатого клиента – закон, а то, что линейный корабль по размерам имеет всего две мачты и одну пушечную палубу – плевать.

Иван на карете ехал с верфи, бездумно глядя на беленькие дома с веселыми крышами из красной черепицы:

«Молодцы голландцы – живут в эдакой мокроте и не унывают, работяги и мореходы отличные. Ближе к весне необходимо набрать команду, ее к тому же обучить придется. Заботы, заботы. Завтра по плану поеду в местечко Утрехт, что находится на юго-востоке. Один плотник говорил невнятно: вроде слышал, что у некой вдовы имеется юная дочь. Так вот, не в себе она с малолетства, такое горе для матери».

Иван, когда услышал это от плотника, подпрыгнул на месте и с большим трудом взял себя в руки. Искин решил пока ничего не говорить – чего заранее тревожить, вдруг девчонка не подойдет.

Вечер провел с темнокожей командой, обучая их строевому шагу и ружейному артикулу. Они с Ильей менялись через день, гоняя тсонга в хвост и в гриву. Никите доставалось вдвойне: кроме всего прочего он учился грамоте, математике и прочим нужным наукам. Иван твердо решил сделать из бывшего казачка отличного боевого офицера.

У задней высокой каменной стены устроили тир – боевые стрельбы из мушкетов и кремневых пистолетов проводились регулярно. Справа, метрах в шести, обустроили полосу препятствий, где молодые бойцы осваивали нелегкую армейскую науку. Весь отряд переодели в специально сшитую форму, да не одну. Полевая – из парусины с двойными швами и накладками на локтях и коленях.

Марш-броски – чуть ли не ежедневно под командованием Никиты. Выходной – один день, в воскресенье. С утра шли в православную часовенку с греком – священником отцом Григорием – на заутреню.

Негров крестили три месяца назад – грек случайно подвернулся. За хорошие деньги уговорили остаться в Амстердаме. Нанятые плотники живо срубили часовенку в квартале от особняка. Несколько икон написали местные художники по предоставленным наброскам. Богатые оклады из золота и серебра сотворили ювелиры. Они же изладили остальную церковную утварь. Любопытные горожане, заглядывавшие сюда, поражались богатому убранству и благолепию.

Иван с Ильей частенько захаживали к отцу Григорию, испрашивали, не терпит ли в чем нужды. Через какое-то время поселили священника у себя во флигеле: чего ему мотаться на службу через весь город. По его просьбе заказали малый колокол. Отлили его к марту.

В Утрехт Кошкин приехал к двенадцати дня, изрядно помотавшись по городку, прежде чем вышел на искомый адрес. Вдова Маргарита Хове – симпатичная женщина лет тридцати с хвостиком – развешивала в небольшом дворике постиранное белье. Ей неуклюже помогала молодая девушка с приятной внешностью – из-под чепца выбивались непокорные белокурые локоны. Внезапно девушка застыла, уставившись в небо, забыла про таз с бельем у себя в руках. Парнишка лет десяти, сопя в углу, сосредоточенно строгал дощечку, видимо, получая от этого процесса огромное удовольствие. Семейство проживало в небольшом домике. Во дворе на прямоугольной клумбе летом, видимо, росли цветы. Сейчас же остались лишь остья. Двор и одежда свидетельствовали об аккуратной и чистенькой бедности. Кошкин постоял у забора минут двадцать, давая возможность женщинам завершить свои хозяйственные дела. На его деликатный стук открыла хозяйка, удивленно уставившаяся на богато одетого иностранца. Иван вежливо поздоровался, отпустил пару комплиментов, после чего был вежливо приглашен в дом. Кошкин и Юсупов для лучшего общения с местным населением давно прошли курс обучения и насобачились ловко «плести кружева» на местном диалекте. В большой комнате, застеленной домоткаными половиками, сели за квадратный искусно сделанный стол. Маргарита, познакомив Кошкина с детьми, и, видимо, подумав, что иностранец очередной клиент (вдова работала прачкой на дому), поинтересовалась объемом работы и оплатой.