Страница 14 из 57
— Я Гейл Шугармэн, — представилась она, неуклюже вылезая из машины.
— Всего доброго, Гейл, — вежливо простилась я. — Я Ви.Ай. Варшавски.
— Ви? — воскликнула она. — Какое странное имя! Уж не африканское ли оно?
— Нет, — серьезно ответила я, — итальянское.
Отъезжая, я наблюдала за ней в зеркало заднего вида: она поднималась на крыльцо своего дома. После общения с ней я чувствовала себя просто старухой. Даже и в двадцать лет у меня не было такого простодушия, непринужденности и дружелюбия; и сейчас меня не покидало ощущение циничности и замкнутости. Честно признаться, мне было совестно, что я обманула ее.
Глава 5
Блюзы Золотого Берега
Лейк-Шор-Драйв — некое подобие большой канавы — как раз ремонтировалась. Открыты были только два переулка, ведущие на север, представляющие собой нечто вроде раздвоенной пробки, растянувшейся на много миль. Я решила свернуть на скоростную дорогу, на запад, а затем выехать на Кеннеди, которая шла по промышленному северному району к аэропорту. Был час пик, к тому же еще масса людей стремилась выбраться из города в этот душный пятничный вечер. Понадобилось больше часа, чтобы я достигла улицы Белмонт и проехала пятнадцать кварталов к востоку, добравшись наконец до своей квартиры. К этому времени у меня осталось лишь одно-единственное желание: напиться холодной воды и принять долгий успокаивающий душ.
Я не заметила, чтобы кто-нибудь поднимался за мной по лестнице, но когда я повернула ключ в замке, на мое плечо опустилась чья-то рука. На меня уже нападали сзади в этом коридоре. Инстинктивно развернувшись, я нанесла резкий удар ногой по бедру нападающего. Он охнул и попятился назад, но тут же хотел ответить мне ударом в лицо. Я уклонилась и приняла удар на левое плечо. Хоть мне и удалось ослабить силу удара, тем не менее он отбросил меня назад.
Это был приземистый, коренастый человек в плохо пошитом клетчатом пиджаке. Он тяжело отдувался, и это меня порадовало, ибо означало, что он в плохой форме, что увеличивало мои шансы. Я ждала, будет ли он продолжать нападение, или убежит. Но он не сделал ни того, ни другого, а просто вытащил пистолет. Я замерла на месте.
— Если ты хочешь ограбить меня, у меня всего тринадцать долларов в кошельке. Стоит ли убивать за такую сумму?
— Твои деньги меня не интересуют. Я хочу, чтобы ты поехала со мной.
— И куда же?
— Узнаешь, когда приедем. — Он помахал пистолетом, а другой рукой сделал знак, чтобы я спустилась по лестнице.
— Никак не могу понять, почему так хорошо оплачиваемые бандиты одеваются так нескладно, — съязвила я. — Пиджак не налезает, рубашка не заткнута в брюки — да у тебя просто вид оборванца. Вот если бы ты был полицейский, я могла бы тебя понять — они...
— Не хватало еще, чтобы какая-нибудь стерва указывала мне, как одеваться, — заревел он как бык, схватил мою руку и изо всех сил потащил меня вниз по лестнице. Но он держался слишком, близко от меня. Я смогла повернуться и ударила его рукой по кисти с пистолетом. Он отпустил меня, но не выронил пистолет. Я сделала полуоборот, так что мой правый локоть оказался у него под мышкой, и, превратив мой правый кулак и предплечье в некое подобие клина, ударом левой руки с открытой ладонью вогнала его точно, как и рассчитывала, между пятым и шестым ребрами. Послышался приятный — для моего слуха — хруст. Завопив, он уронил пистолет. Я попыталась его схватить, но он наступил на мою руку. Я ударила его головой в живот, и он отпустил меня. Но я потеряла равновесие и села на ступеньку. За моей спиной на лестнице слышались чьи-то шаги, и, прежде чем оглянуться, я отбросила пистолет ногой.
Я надеялась, что это какой-нибудь сосед, привлеченный шумом, но это был его напарник, так же неряшливо одетый, но более крупный. Он увидел, что его приятель, постанывая, стоит около стены, и бросился на меня. Мы покатились, и я уперлась обеими руками ему под подбородок, закидывая голову назад; он отпустил меня, но вмазал мне по правой стороне головы. Этот удар отдался болью по всей моей спине, но я не сдалась. Скатившись вниз, я вскочила спиной к стене. Чтобы не дать ему времени вытащить пистолет, я ухватилась руками за край панели для опоры и ударила его обеими ногами в грудь. Он потерял равновесие, рухнул, но я упала на него. Он едва не свернул мне челюсть, но я успела уклониться. Он был, разумеется, сильнее, но я в лучшей форме и проворнее, и, вскочив первая на ноги, я изо всех сил ударила его в левую почку. Он весь съежился, и я хотела повторить этот удар, но к этому времени его партнер оправился достаточно, чтобы схватить револьвер и ударить меня им под левое ухо. В тот же миг я лягнула его обеими ногами, а сама стремительно покатилась вниз по лестнице, не забывая, однако, что я должна катиться, а не падать как попало.
В самом низу они наконец меня поймали. Недурная работенка для двух покалеченных людей. Слышал ли кто-нибудь из соседей этот шум на лестнице? Если и слышал, то, вероятно, прибавил громкость у своего телевизора, чтобы ничто не мешало ему слушать передачу.
Первые проблески сознания вернулись ко мне, когда они уже впихивали меня в машину. Я попыталась удержать рвоту, но все же меня стравило прямо на одного из них, и я тут же опять вырубилась. Очнулась я не сразу. Мы все еще ехали. За рулем сидел тот, кому я поломала ребра. Меня вытошнило на другого, и пахло в машине отвратительно. Он сидел с напряженным видом, и у меня было такое впечатление, что он с трудом сдерживает слезы. Для мужчин должно быть унизительно накинуться вдвоем на женщину и так пострадать, да еще сидеть потом с облеванным пиджаком, не в силах подвинуться или вытереть его. На их месте я тоже была бы не в восторге. Я вытащила из кармана несколько бумажных салфеток, но была все еще слишком слаба, даже не могла разговаривать, поэтому я бросила салфетки на него и откинулась. Со злобным рычанием он сбросил их на пол. Остановились мы уже близко от Мичиган-авеню, как раз возле Астора, где в прекрасных старых викторианских особняках или больших современных многоквартирных домах живут богатые люди. Мой сосед с правой стороны высунулся из двери, снял пиджак и выбросил его на улицу.
— У тебя торчит пистолет, — сказала я. Он посмотрел на пистолет, затем на пиджак. Его лицо покраснело.
— Чертова сука, — сказал он. Он попробовал пристроиться, чтобы дать мне хорошего тумака, но поза была явно неудобная.
— Уже поздно, Джо, — сказал водитель со сломанным ребром, — а Эрл, ты знаешь, не любит ждать. — Эта простая фраза оказала сильнейшее действие на Джо. Он перестал раскачиваться и с помощью Сломанного Ребра выдворил меня из машины.
Мы вошли в один из тех величественных старых домов, которые мне всегда очень нравились. Я даже думала иногда: вот спасу от похитителей какого-нибудь нефтяного магната, а он в благодарность подарит мне такой особняк. Дом был из неброского красного кирпича, с элегантными чугунными перилами вдоль крыльца и перед фасадными окнами. Первоначально он был построен для одной семьи, но затем расширен в трехквартирный дом. Прихожая и стены над лестницей были оклеены веселенькими обоями с черно-белыми узорами. Перила — резного дерева, скорее всего орехового, тщательно отполированные. Ну и непрезентабельный же у нас был вид, когда мы поднимались по устланной дорожкой лестнице на второй этаж. Сломанное Ребро с трудом шевелил руками; Джо, которому я отбила почки, прихрамывал. Да и сама я не очень хорошо себя чувствовала.
Дверь на втором этаже открыл еще один вооруженный телохранитель. Одет он был лучше, чем мои похитители, но все же не походил на одного из жителей этого района. На голове у него была целая копна черных волос. На щеке у него багровел глубокий рубец в форме буквы "Z". Казалось, кто-то нарисовал его губной помадой.
— Почему вы так долго задержались? Эрл сердится, — сказал он, вводя нас в широкий коридор. На полу здесь лежал коричневый палас, с краю стоял премиленький столик в стиле Луи Пятнадцатого, на стенах висело несколько картин. Выглядело это просто очаровательно.