Страница 10 из 13
– А как дочки ваши? – непринужденно щебетала тем временем Ирина.
– Ленка только что школу окончила, на той неделе выпускной был, – гордо отвечала тетя. – Поступает в медицинский институт при Мордовском университете, на лечебное дело. Должна пройти, баллы по ЕГЭ у нее высокие, и в олимпиадах она побеждала, и на подготовительных курсах она там училась заочно. А Наташа занимается фигурным катанием в нашем ледовом дворце.
– В вашем – где? – широко открыла глаза Алика. Факт наличия в Атяшево ледового дворца был для нее чем-то сродни появлению океанского лайнера в Чистых прудах.
– В ледовом дворце, – снисходительно улыбнувшись, повторила Ольга. – У нас его пару лет уже как открыли. Тренер на Наташу не нахвалится, говорит, от природы есть способности, грех такие не развивать. Вот, думаем ее в ДЮСШ отдать, осенью будем пробоваться.
– «Пробоваться!» – фыркнул Владимир. – Ты, мать, что, сомневаешься, что ее возьмут?
«Небось дворец этот – какой-нибудь сарай переделанный, – раздраженно думала Алика. – Или просто каток на зиму заливают на пустыре. Дворец, конечно…»
– Ну а ты, Алика, как? – неожиданно спросил дядя. – Учишься где-то? Ты, кажется, в театральный поступила?
Алика смутилась и отвернулась к окну, а Ирина сурово заявила:
– Отчислили ее из театральной академии еще той зимой. Вот думаем, что дальше делать.
Ольга тактично промолчала. Алика уставилась в окно. Ну, мать дает! Она бы еще про драку и суд рассказала! Кстати, странно, что про суд тут никто ничего не знает… Тут что, совсем от жизни оторванные все? Ни Интернета, ни газет, ни журналов?
Ей вдруг неожиданно стало стыдно. Хотя, казалось бы, чего стыдиться-то? Ну, поступит Ленка в свой мединститут, ну, катается Наташа на коньках в этом своем «дворце» – ей-то, Алике, что с того? На коньках она и сама каталась в детстве, а институт – для заучек. Зато ее сестры – провинциалки дремучие, а она – настоящая столичная штучка, стильная и гламурная.
– А мама как себя чувствует? – нарушила вынужденное молчание Ирина. – А то она мне по телефону ничего не рассказывала особо, клещами из нее не вытащишь ни про здоровье, ни про что…
– Но ты ж ее знаешь, – усмехнулась Ольга. – Не любит она о себе ничего говорить. Но, слава богу, все у нее в порядке. Здоровье неплохое, зимой, правда, переболела бронхитом, ну так мы все слегли тогда. Работает до сих пор, на той неделе в Саранский роддом ездила консультировать молодых специалистов, а позавчера вызвали почти в полночь аж в Алатырь: рожала там внучка какого-то большого человека… В общем, она у нас молодцом. Постоянно все роддома по области объезжает, контролирует. У нас половина акушеров считаются ее учениками. Да и дома она нами всеми командует. В общем, все по-прежнему.
– Да уж, мама у нас – огонь, – подтвердил Владимир, обернулся на мгновение и озорно подмигнул. – У нее даже и кавалеры имеются…
– Какие еще кавалеры? – удивилась Ирина.
– Вот ведь балаболка! – Ольга шутя ущипнула Владимира за плечо.
– Эй-эй, ты поосторожнее, я все-таки за рулем, – хохотнул тот.
– Так какие кавалеры-то? – не унималась Ирина.
– Да просто к ней старый знакомый в гости заходит, дед Игнат, – пояснила Ольга. – А эти и болтают невесть что… Мужики, а сплетничают – хуже баб!
– Это Игнатий Андреевич, что ли? – уточнила Ирина. – Офицер бывший? Так я его помню.
– Ну да, он самый и есть…
От этих самых что ни на есть деревенских разговоров Алика скучала и всей душой жалела, что оставила и планшет, и плеер с наушниками в сумке, которая теперь лежала в багажнике вместе со всеми вещами. Даже нормальную музыку не послушать… В окно смотреть тоже было неинтересно, отечественные провинциальные пейзажи – это вам не Ривьера. Судя по указателям, они въехали в какую-то Чамзинку, и Владимир слегка сбросил скорость.
– Хорошую дорогу у нас сделали, – не без гордости произнес он. – Хотя зимой такой гололед был – мама, не горюй! А так почти автобан. У нас молодежь лихачить начала, бьются, переворачиваются. За весну три аварии было, куда это годится?
Ирина улыбнулась:
– По аварии в месяц? Для Москвы это вообще не статистика.
– Ну, так то же Москва! – ответил Владимир. – Большой город – большие проблемы. Народу много, машин много, да и дураков, прости, пожалуйста, тоже хватает…
«А у вас тут, можно подумать, одни интеллектуалы живут!» – хмыкнула про себя Алика, но вслух этого говорить, конечно, не стала.
– Как же все изменилось! – воскликнула Ирина, всю дорогу не отрывавшая взгляда от окна. – Знаете, по-моему, в маленьких городах есть что-то особенное… Какой-то свой, неповторимый уют. Это и у нас так, и за границей. Но за границей – я сейчас про Европу говорю – там всегда чистота, все такое аккуратненькое, ухоженное, жители приветливые… А у нас люди все больше хмурые, озлобленные, замкнутые в себе. А в городках – разруха, нищета и грязь…
– Ну, знаешь!.. – возмущенно начала было Ольга, а Владимир в один голос с ней, но более спокойно объявил:
– А вот и Атяшево. Я вас специально немного по городу покатаю, чтоб вы полюбовались на нашу «нищету и грязь».
Ирина, а вместе с ней и ее дочь с интересом глядели в окна. Удивительно, но в пейзажах, мелькавших за ними, не было и намека на провинциальную разруху, о которой только что говорила Ирина. Городок был невелик, но выглядел на удивление своим, родным и уютным. Симпатичные одноэтажные домики частного сектора были окружены ухоженными дворами и утопали в зелени садов. Вскоре «уазик» миновал красивый тенистый парк, радующий глаз яркой зеленью листвы и цветущими клумбами, напротив которого расположилось невысокое, но обширное современное здание, с глухими стенами в белых и синих тонах.
– Тот самый ледовый дворец, – пояснил Владимир.
Следом за окнами промелькнула новая центральная площадь с фонтаном, скамеечками и памятником, и начался зеленый микрорайон с двух– и пятиэтажной застройкой. Алика вздохнула с облегчением. Все-таки оказалось, что Атяшево – не совсем глухая деревня, тут и кафе есть, и магазины, и кинотеатр… Что же касается Ирины, то она испытывала целую гамму смешанных чувств, одновременно и узнавая, и не узнавая родной город. Вроде бы он стал совсем другим, осовременился, выглядит ухоженным и помолодевшим – но в то же время остался по-прежнему родным и не растерял ни капли своего уюта. Ирина вдруг почувствовала себя усталым странником, который после долгих скитаний по хмурому враждебному миру наконец-то возвращается домой, к теплу родного очага и свежести родниковой воды. Внезапно она осознала, какими же чужими для нее всегда были большие города… Мегаполисы сдавливали ее, она чувствовала себя в них, как в тюремной камере, путь даже и комфортабельной, а теперь ощутила непривычную и непередаваемую свободу, как у птицы, которой мешали взлететь прутья клетки, – и вдруг они исчезли. Ирина скосила взгляд на Алику, сидевшую с отрешенным выражением лица, и подумала: а сможет ли ее дочь когда-нибудь почувствовать что-то подобное? Сейчас наверняка нет. Но может быть, как-нибудь потом, со временем…
Машина несколько раз повернула, пересекла промзону возле железнодорожных путей и въехала на тихую улочку с преимущественно одноэтажной застройкой. Вскоре «уазик» приблизился к одному из участков, почти на окраине. За невысоким, примерно в метр высотой, свежевыкрашенным голубой краской забором виднелись пышные деревья и большой двухэтажный дом из белого кирпича; на улицу выходили ворота с калиткой.
– Ага, мама дома, – отметил Владимир, притормозив у ворот. – Это хорошо. А то бывает, что она и на сутки уезжает. Нечасто, к счастью.
Ирина улыбнулась. Владимира она знала не слишком хорошо, Ольга начала встречаться с ним уже после ее отъезда в Москву. Но Ире понравилось, что он называет тещу мамой – причем без ехидства и иронии, как некоторые ее знакомые, и не в обязаловку, а явно от души. Ее второй муж Игорь уж точно не был способен на подобное. За те четыре года, которые они прожили вместе, он так и не познакомился с Татьяной Сергеевной лично, но заочно ее не любил, причем безо всяких на то оснований – мать Ирины им не докучала, они и созванивались между собой редко, в основном на праздники. Впрочем, Татьяна Сергеевна, как человек проницательный, сразу предостерегла Ирину, после того как увидела фотографию Игоря, – Ира прислала снимки Оле по электронной почте: