Страница 5 из 13
— ХАМАС обстреливал мирные города, сам нарушил перемирие.
— Да и Израиль точно так же нарушал, тоннель там разбомбил. Его все время нарушают, не в этом дело. Вы спросите лучше, почему они стреляют? Чего хотят-то? Евреев в море сбросить? Хотят, чтобы блокаду сняли. «Перестаньте душить — не будем стрелять», — сто раз это заявляли. Но блокаду держали, чтобы свергнуть ХАМАС, — считали, что палестинцы поголодают-поголодают и одумаются. Такое вот идиотское предположение. Конечно, популярность ХАМАС только выросла.
— Но если снять блокаду, ХАМАС закупит оружие.
— А почему вас не пугает, что Израиль закупает оружие? ХАМАС — законное правительство Палестины, больше вам скажу: единственное демократически избранное правительство в арабском мире.
— ХАМАС хочет уничтожить Израиль.
— А Израиль хочет уничтожить ХАМАС. Это вас смущает? Над Израилем — что, нависла угроза уничтожения? Знаете, все эти разговоры сводятся к тому, что евреи правы потому, что они евреи, а арабы неправы потому, что они арабы. Даже если их убито в сто раз больше. Жизнь еврея и палестинца равнять нельзя. Понимаете, в основе еврейского сознания лежит глубокое сомнение в равенстве еврея и не-еврея. Хороший еврей хорошо относится к животным и гоям — но есть же граница. Крестьянин любит барашка, но к празднику зарежет. Вас же не мучит совесть, если вы кошку с дивана согнали. Вот и евреи спокойно относятся: понадобилось место — палестинцам пришлось уйти, что поделаешь.
Вообще причина в том, что евреи воспринимают себя как жертву. Это основа национального самосознания. И оказавшись с новыми соседями, они тут же воспроизвели привычные отношения — только в роли мучителей. Такая месть не по адресу. А жертве все можно, что ни сделаешь — все защита. Но, знаете, можно ведь победить это в себе, отказаться от мелкого племенного эгоизма. Я это называю: «убить в себе еврея». Мне кажется, каждый должен это сделать.
Я знаю, что израильские левые не очень любят Шамира. Он хулиган, трикстер, провокатор, пишет в газету «Завтра». Он обожает ломать стереотипы, выворачивать наизнанку, смотреть на вещи с других ракурсов. Ему скучно стоять на месте. Недаром он перевел Лоуренса Аравийского — Шамир и сам авантюрист и гедонист, ему интересно жить, воевать, путешествовать, заниматься политикой. Он похож на еврея-революционера 20-х годов — из тех, что делали революции из интереса.
Власти Израиля его очень не любят. Через день после нашей прогулки фотокор «РР» Юрий Козырев обратился в правительственное бюро по связям с прессой за аккредитацией в сектор Газа. Директор бюро Дани Симан ответил, что, по их сведениям, Козырев встречался с «врагом народа Исраэлем Шамиром» и никаких аккредитаций в Израиле никогда больше не получит. В Газе мы собирались поговорить с палестинскими правозащитниками, тоже имеющими критический взгляд на свое общество. Но израильские власти оставили Шамира без оппонентов.
Шура Буртин (Русский Репортер)
Война духа [1]
Апокалипсис — сейчас
I
По зеленым лужайкам Гайд-парка бродит старый бродяга с потрепанной картонкой, на которой написано «Конец света близок». Он бродит уже много лет, если это тот же бродяга, который попался мне на глаза тридцать лет назад. Но и остановившиеся часы рано или поздно покажут правильное время. Неужели этот зловещий момент наступил?
Волшебная пентаграмма Пентагона сломана, и Вавилонская Башня Близнецов рухнула одиннадцатого сентября 2001 года. Евреи правят в Святой земле. Доллар высок, но творческий потенциал христианского мира достиг своей самой низшей точки; в магазинах — столпотворение, но церкви — пусты; кругом полно дилеров и брокеров, но нет новых художников, поэтов и святых. Наводнения и ураганы, летом снег, зимой — жара, отравленные реки и пересохшие озера напоминают нам, что наша Мать-Земля тяжело больна. Апокалипсис — сейчас, и многие люди остро чувствуют это в последние годы.
Джастин Раймондо написал о статье в «Еженедельных Мировых Новостях», («этой аляповатой бульварной газете, в чтении которой никто не признается даже у кассы супермаркета»), с ее странно-пророческим сообщением: «Лик Сатаны сфотографирован над американским Капитолием!» Была даже приложена картинка, излучавшая откровенное зло: тонкое, издевательское лицо глядело из плывущего черного облака, горящие безумные глаза, и рот, искривленный в сатанинской глумливой усмешке. «ЕМ Новости» цитируют «одного неназванного бывшего оперативника ЦРУ»:
«Тут изображено олицетворение ужаса, ничего подобного мы никогда не видели в этой стране. Имеем ли мы дело со сверхъестественным явлением? Является ли «это» иной формой жизни? Либо, что за черт, я спрашиваю — это был Дьявол собственной персоной?»
Подобное чувство, некогда разделяемое только очень чувствительными индивидуумами с развитым воображением, либо преданными читателями «Еженедельных Мировых Новостей», сегодня растекается по всей шахматной доске социума. В Москве и Нью-Йорке, Иерусалиме и Багдаде, Париже и Берлине, нерелигиозные и практичные люди обращаются друг к другу с вопросом: «Неужели это конец света?»
«Да, он самый», ответил на этот вопрос известный американский философ, Иммануэль Валлерштейн, но добавил осторожную оговорку в заглавие своей книги с весьма точным названием: «Конец (известного нам) Света». Он пришел к выводу, что продолжительный период человеческой истории подошел к своему непредсказуемому финалу. Мир, каким мы, наши родители, наши дедушки и бабушки его знали, и в самом деле приходит к концу.
Он полагает, что «известный нам мир» сложился примерно 500 лет назад в Западной Европе и достиг своего апогея в Соединенных Штатах Америки. Он характеризовался специфическим феноменом развития человечества, называемым «капитализмом» или «рыночной экономикой». Валлерштейн смело отклонил аксиому «неизбежного прогресса», и заявил, что подобный феномен не был неизбежным или полезным, но случайным и отрицательным процессом, аберрацией в истории человечества. Практически все общества содержали и содержат капиталистические элементы, но обычно они остаются маргинальными. Здоровое общество умеет их ограничить и сдержать. Как только капиталистические элементы успешно пытались прорваться от периферии к центру, их сдерживали путем экспроприации или погромов. Ведь капитализм — это болезнь, и ее надо уметь остановить, пока она не уничтожила организм общества.
Неизбежность экспроприации заложена в самой сути капитализма. Предположим, что Иуда Искариот не выбросил свои тридцать сребреников, но отдал под процент в банк. К нашему времени его вклад стоил бы больше, чем вся земля, если бы она была сделана из чистого золота. Этого не может быть, потому что время от времени происходят экспроприации.
Валлерштейн сравнил этот механизм с иммунной системой организма. Расцвет капитализма в Западной Европе был аномалией, внезапным коллапсом иммунной системы европейского общества. Вирус капитализма прорвался, и Европа стала на путь политического и военного успеха.
Чтобы понять характер европейского преуспеяния, возьмем для примера осажденный город. Пока голодные и слабые граждане ощущают единство своей судьбы, чувство братства поддерживает их. Но когда побеждает индивидуализм, когда клич «каждый — за себя!» открыто звучит на улицах, некоторые люди замечают, что с голодом можно справиться, если заняться людоедством. Сильное и спаянное общество ликвидирует людоедов. Но если чувство общности судьбы и братства подведет, людоеды овладеют городом. Их поведение можно будет считать успешной стратегией выживания. Люди последуют их примеру, потому что люди обычно следуют успешной модели поведения.
Так западная пропаганда призывает не-западные народы (в том числе Россию) избрать парадигму индивидуализма, чтобы следовать западной модели. Но эта тенденция губительна, она разрушает общество и природу, и может привести нас на край пропасти. Вероятно, мы уже давно оказались бы под Железной Пятой олигархии, как Джек Лондон предчувствовал еще в 1910 году, если бы Русская Революция 1917-го не потрясла мир и не предложила альтернативу, пишет Валлерштейн.
1
При участии Юрия Козырева