Мето. Мир

Она заставляет себя улыбнуться, но отвечает серьезным тоном:

— Если хочешь знать, я думала о тебе всю ночь. Мето, ради тебя я предам свою семью.

— Ты о ком? О тех, кто лишил тебя прошлого, манипулирует тобою и подвергает твою жизнь опасности? Ты же хорошо разбираешься в людях, Каэлина! Твоя семья — это твоя подруга Люсия и… я. Нам ты можешь доверять, потому что мы искренне тебя любим. Пока ты не нашла свою настоящую семью, тебе придется создать новую.

— Я никогда не узнаю о настоящей, если даже она существует.

Я чувствую, что она вот-вот расплачется. Я кладу руку ей на плечо и добавляю:

— Когда-нибудь узнаешь, Каэлина. Даю тебе слово.

Отправление назначено на ноль часов четыре минуты для Каэлины и на час тридцать семь для меня. Наши хозяева настоятельно советуют нам не выходить из дома: в утренних газетах опубликовано довольно точное описание парочки юных террористов. Дело в том, что на подступах к заводу нас зафиксировала камера наблюдения.

Иероним ненадолго заходит в дом и приглашает меня одного в подвальную комнату. Моя подруга корчит при этом недовольную гримасу.

— Мы подготовим вылазку в дом Марка-Аврелия, расположенный в загородном районе Зоны № 17. По нашим сведениям, это была его главная резиденция, а также резиденция его семьи, пока он не поселился в своем официальном жилище. Теперь он приезжает туда исключительно на выходных. Поэтому мы думаем, что ты тоже там жил, пока тебя не сослали на Гелиос. Мне хотелось узнать, сохранились ли у тебя какие-то воспоминания об этом месте?

— Я помню только запах смазки, которую иногда используют в механике, и запах котельной, где я прятался. Но откуда мне знать, насколько эти детали соответствуют реальности?

— Возможно, речь идет о секретной мастерской Марка-Аврелия… Тебе непременно нужно участвовать в осмотре, Мето. Надо будет устроить так, чтобы тебя снова отправили на задание через неделю. Есть идеи, как заставить их это сделать?

— Да, я должен завершить операцию по твоему «возвращению», Иероним.

Когда я открываю дверь, Каэлина отворачивается: ей не нравятся все эти секреты. После нескольких минут неловкого молчания она интересуется:

— Ты мне не расскажешь?

— А ты хочешь?

— Нет, не очень. Боюсь, что им удастся меня расколоть.

Мы решаем немного вздремнуть, и я смотрю, как она спит. Пользуясь возможностью, я пишу маленькую записку и засовываю в ее вещи:

307153751. Съешь после прочтения.

Глава VIII

На обратном пути у нас с Хуаном завязывается беседа. Он сообщает, что его брата Суля два дня назад арестовали и завтра ночью он собирается устроить ему побег. Я рассказываю о наших подвигах в ночь Большого пожара.

— Я не сомневался, что это были вы. Теперь, в целях устрашения, власти введут комендантский час, проверку документов и массовые аресты. Надеюсь, в конце концов население отреагирует на это и присоединится к нашей борьбе.

— Мне нужно, чтобы через пару дней ты помог мне эвакуировать еще одного человека.

— Снова красивую девушку?

— Нет, взрослого мужчину. Его насильно удерживают Рваные Уши, и он называет себя Черпаком.

— Если это твой друг, нет проблем.

Затем Хуан рассказывает о своих родителях, от которых он ушел в день своего восемнадцатилетия: не смог смириться с тем, что они так легко подчинились закону и отказались от его брата.

— Теперь-то я думаю, что у них просто не было выбора, — все равно это лучше, чем всей семьей покончить с собой, как мои соседи.

— Какой кошмар!

— Их флигель служит теперь «фальшивым домом», где прячутся дети, а взрослые активисты приходят туда во время полицейских проверок, чтобы загримироваться и прикинуться любящими родителями.

— Как твой брат сумел избежать отправки в Дома?

— Его предупредил сосед, и ему удалось скрыться. Моих родителей долго подозревали в сообщничестве и укрывании, так что власти чуть было не увезли меня вместо него. После нескольких недель розысков и дознаний следователи наконец убедились, что родители говорили правду.

— Ты еще видишься с ними?

— Нет.

Мы больше не произносим ни слова до самого острова и даже стараемся не смотреть друг на друга. От него веет глубокой грустью: я слегка касаюсь его плеча на прощание и замечаю в ветровом стекле отражение его натянутой улыбки.

— Ну что, Мето, уже вернулся? Без Иеронима?

— Да, Цезарь, но это вопрос времени. Я дважды встречался с ним, и он поверил в мою искренность. Захват власти обитателями острова пока что кажется ему невозможным, но я убедил его дать мне шанс. К нашей следующей встрече нужно будет представить ему реалистичный проект. Если хотите, с вашей помощью я разработаю правдоподобный план нападения. В случае успеха он обещал вернуться на остров и помочь мне.

— Если я правильно понимаю, от меня требуется, чтобы я позволил тебе идеально подготовить наше собственное уничтожение?

Внезапно Цезарь разражается нервным смехом, что становится для меня полной неожиданностью. Но вскоре он берет себя в руки и вновь обращает ко мне свое гладкое лицо и непроницаемый взор.

— Расскажи во всех подробностях о своем пребывании на континенте.

Я начинаю обстоятельный рассказ о своей вылазке, умалчивая о конфиденциальных (как я надеюсь) разговорах с Каэлиной и своем визите к Марку.

— Это все? Хорошо. Мы получили аналогичные сведения, и у нас нет никаких оснований сомневаться в твоем докладе… если не считать одной детали: ты снова намеренно прошел мимо резиденции Марка-Аврелия в тот самый момент, когда он выезжал со своим эскортом. Опять совпадение? Может, объяснишь, наконец, почему тебя туда так влечет, Мето?

— Я пошел туда… из-за вас.

— Как это? — спрашивает Цезарь, резко повышая тон.

— В прошлый раз ваши подозрения и требования сознаться в том, чего я не понимаю, вызвали у меня желание пойти и присмотреться. Я убежден, что вы скрываете от меня какие-то факты моего прошлого, и этот человек, возможно, связан с моей прежней жизнью…

— Довольно! Не забивай себе голову всякой ерундой. Перестань фантазировать и просто повинуйся. На сегодня все.

Он решительным шагом выходит из комнаты.

Жан-Люку получше, но при ходьбе он все еще спотыкается. Остальные продолжают его игнорировать.

— Мне разрешили ежедневно гулять с тобой на свежем воздухе. Я пока еще не в форме, но делаю успехи.

Мы бредем пару минут молча, но когда немного отходим от Дома, я спрашиваю:

— Что интересного произошло за время моей поездки?

— Дом полнится слухами о Юпитере и его преемнике. Уже несколько раз объявляли о его смерти, а затем опровергали эти сообщения. Цезари только об этом и твердят. Ромул появляется все чаще и чаще. Однажды после обеда я проснулся из-за бурного спора в коридоре. Ромул кричал, угрожал и оскорблял своих собеседников. По-моему, даже вмешались солдаты.

— А что члены группы «Э»?

— Им не дает покоя другая проблема — ты. Они считают тебя внутренним врагом. По их мнению, ты — опасный человек, за которым нужно следить.

— Это мы уже проходили у Рваных Ушей. Ты не в курсе, не нападают ли они на моего друга Клавдия?

Он отрицательно качает головой в ту самую минуту, когда нас догоняют двое членов группы в комбинезонах для бега. Я узнаю неуклюжую походку Стефана. Они останавливаются поодаль, но все же достаточно близко, чтобы можно было нас слышать. Мы молчим, и, хотя искаженные звуки, доносящиеся из-под масок, разобрать невозможно, понимаем, что они нам угрожают. Поскольку мы демонстрируем безразличие, их агрессия выливается в удары по ногам и тычки в спину. Наши коллеги идут на открытый конфликт, мой товарищ не в силах дать отпор, а один я с ними не справлюсь. Мы решаем ускорить шаг и побыстрее вернуться в Дом. Я иду сзади, чтобы подгонять своего друга и заслонять его собственным телом. Я отчаянно пытаюсь совладать с приступом гнева, который поднимается у меня в груди. Нужно соблюдать спокойствие, если я хочу остаться целым и невредимым и довести свой план до конца — это мой долг перед собратьями. Как только мы ступаем в коридор, удары прекращаются. Жан-Люк просит не провожать его до санчасти. Я захожу к себе в комнату, чтобы переодеться, и решаю навестить Цезаря 1.