Страница 8 из 22
– С этим обождем!
– С этим переждем!
И тут чувствуешь, как у тебя второе дыхание прорезается. Легкость в теле необыкновенная. Упругость удивительная. Ножки напружинил и пошел по кругу!
Отказать – хорошо!
Подождать – хорошо!
Переждать – мирово!
Мчишься по городу крепкий, легкий, закаленный и только слышишь: хлоп-хлоп! Буль-буль! Слабенькие отпадают, хрум-хрум – косточки ихние хрустят…
Но остаются самые-самые! Самые зубастые, самые жилистые. Вы мне: «Отказать!» А я с женой, с детьми – в приемную! Хлоп на пол!
– У меня течет.
Вы мне: «Убирайтесь вон!» А я из колодца:
– Здрасте! Это у меня…
Вы мне: «Пошел вон!» А я из-под машины, из-под колеса:
– Здрасте, это у меня промокает.
Вы самолетом, а я через винт.
Вы за границу. А я в Монтевидео из-под пальмы:
– Здрасте, это у меня…
– Ах, чтоб ты пропал! Откуда ты такой выискался?
– «Откуда»? А путем вашего искусственного отбора. Скорость как у гепарда, кожа как у хамелеона, челюсть своя и запасная, справа автобиография, слева справка о состоянии здоровья, в зубах прописка, в глазах вид на местожительство!
И плотным строем пошел! Только ветер в ушах, только пыль по дороге, и жилмассив в одну линию сливается.
Отказать – хорошо!
Отложить – хорошо!
Переждать – можно!
Табличкам не верим. Мест нет – найдешь! Билетов нет – поищешь!
Самолеты не летят – отправишь!
Ни черта не страшно нам, закаленным, перченым, проверенным. Мужчины поджарые, женщины стройные, население красивое!
Не трогайте бюрократов! Большая польза от них происходит.
Сколько лет мы их терзаем. А они все есть. Знаете почему? Мы их породу улучшаем – съедаем самых слабых!
В век техники. (Для А. Райкина)
Мы живем в век техники. Выходим на международные рынки. Машины у нас хорошие, отличные, но их надо рекламировать.
Вот на заводе номер восемь дробь шесть, в общем, на одном из наших предприятий, изобретатель Серафим Михайлович… В общем, один чудак изобрел машину для этого… В общем, не дураки сидят!
Целый год работал над машиной, и решили машину в Париж на выставку отправить! Правда, самого не пустили, у него кому-то чего-то не понравилось в рентгене, анализы у него не те. Так что поехал я, у меня в этом смысле не придерешься – все качественное и количественное. И девчушка еще из колхоза поехала, ей давно обещали во Францию. Девчушка как раз еще кое-что в физике помнила. А я сам, понимаешь, подустал… Все это мотаешься, гоняешься, перевариваешь эти процессы, все это осваиваешь, так что уже элементарные законы начинаешь подзабывать. Не то что там Джоуля – Ленца или Ома, но и Архи… этого… меда уже конкретно себе в лицо представить не можешь. Вот так! Но дядя я представительный, сами видите, черная тройка, баретки, шляпа сидит, как на гвозде.
Перед отъездом с изобретателем переговорили: выяснили там, какие заряды, какие притягиваются, какие оттягиваются… Ну, в общем, сели, поехали! Приезжаем, слышу на платформе: «Пардон, пардон». Что же это, уже Париж? Ну, прибыли в павильон, распаковались. Народу набежала уйма. Машина – всеобщий восторг!
Я уже речь толкнул и закончил по-французски. Так и сказал: «Селяви!» В смысле – есть что показать! Народ мне кричит: «Включайте!» Я уже через переводчика говорю: «Нам понятно, граждане французы, ваше нетерпение…»
Только это я сказал…
И вот тут мы куда-то что-то воткнули…
Потом меня спрашивали: «Куда ты воткнул, вспомни давай!»
Комиссия приехала из Москвы, меня спрашивала: «Куда ты втыкал, ты можешь вспомнить?» Какое вспомнить, когда врачи ко мне вообще два месяца не допускали, у меня состояние было тяжелое.
Девчушка, та покрепче оказалась, но у нее что-то с речью случилось и не может вспомнить, как доить. Принцип начисто забыла! Откуда молоко берется, не помнит. Сейчас ее колхоз за свой счет лечит, врачи говорят, есть надежда.
Ну, павильон-то быстро отремонтировали, там ерунда, только крышу снесло.
Машину собрали… в мешок и привезли уже другие люди. Хотели изобретателя под стражу взять, но я в это время в больнице лежал, тут за него коллектив поручился, так что просто взяли подписку о невыезде. Легко отделался…
Я вот, как видите… Маленько перекос, и вот не сгинается. Говорят, могло быть и хуже. Ну, ничего, я подлечусь. Живем в век техники! Так что, может, еще и в Японию поеду!
А что вы думаете? Селяви!
Как лечат стариков. (Для Р. Карцева и В. Ильченко)
Кабинет поликлиники. Действующее лицо – Доктор, бездействующее – Старик.
– Здравствуйте, доктор.
– Хорошо-хорошо, папаша, на что жалуетесь и домой.
– Знаете…
– Знаю. Быстренькуа…
– Меня по ночам что-то схватывает за талию и держит.
– Жена у вас есть?
– Умерла жена.
– Видите. Жена уже умерла… А вы на что жалуетесь?
– Знаете…
– Знаю. Быстренькуа… Вам сколько лет?.. (заглядывает в карточку.) Ого! Семьдесят три! Мы точно не доживем. А вы чего еще хотите. Я бы уже сказал спасибо.
– Понимаете, доктор…
– Понимаю. Быстренькуа!
– По утрам. Понимаете.
– Понимаю, папаша, по утрам и по вечерам. Это все возрастное, папаша. Иди спокойно. Не загромождай.
– Но этого раньше не было.
– Конечно, не было. Вам когда-нибудь было семьдесят три? В первый раз. Мне когда-нибудь было тридцать два? Никогда.
– Может быть, послушаете?
– Что слушать? Я наизусть знаю. Ну, поднимите рубаху. Побыстрее, папаша. Так и быть. Не дышите, отче… Теперь дышите, дитя мое… Теперь согнитесь пополам…
– Тяжело.
– Видите, уже тяжело. Начинаем перекличку! Ревматизм?
– Есть.
– Радикулит?
– Есть.
– Ревмокардит?
– Есть.
– Желудок?
– Нет.
– (Поет.) Все нормально, старик, все в порядке!
– Как же? Оно же?
– Оно. Оно. Возрастное оно от времени, понимаете? От истечения…
– Может, выпишете что-нибудь?
– Что ж выписывать, рецепт тратить. Иди спокойно, папаша.
– Может быть, греть?
– А как же. Грей! Сядь на печку, приободрись!
– Паровое у меня.
– Возрастное, папаша, возрастное. Семьдесят три года громыхал. А тут соученик в тридцать два гикнулся. Иди, отдыхай, борец. Мне молодежь лечить надо. Скажи молодому, который за сердце держится, пусть войдет. Пожалуйста, молодой человек.
Личный опыт. (Для Р. Карцева)
Ничто так не приободряет человека, как личный опыт… Билеты у спекулянта взял в кино. Оказалось, на вчера, в другом городе и не в кино, а куда-то в планетарий. Черт с ним. Но опыт приобрел. Теперь дудки меня объедешь… Теперь билеты – намертво! Пока сам не обожжешься, никто тебе не докажет.
Копил на машину. Предупреждали! Ничего, купил. Подержанную. Всего пятьсот тысяч прошла, прогрохала. Доехал домой, а из дому – ни колесом. Ни гудком! Даже дверцу не откроешь. Что с ней ни делал – не идет, стерва! Все, что накопил, в нее вбухал и продать не могу… Вдряпался, конечно. Но опыт приобрел. Теперь на машину веревкой не затянешь. Даже разговоров избегаю.
Все самому надо испытать. Только на себе. Ничто так не убеждает, как собственный затылок. Говорили, готовый бери. А я сшил… Портной, как летчик. Он ошибется – я погиб. В общем, снять не могу. Трещит. Под горячей водой снимали. Дудки я теперь шить буду. Убедился. Конечно, средств на все эти опыты уходит – будь здоров. От еды временно отказался… Но неоценимый опыт приобрел. Багаж. Мудрость. Будет что молодежи рассказать!
Пошел к зубному технику одному. Они со стоматологом вместе. Ай!.. Чего они там?.. Ой, они там чего-то плавили вдвоем, в тигле… Чего-то там автогеном варили… Гипсом заливали… Еле отодрали… Вместе со своими зубами отодрали… И выколотить не могли, так и выбросили. Теперь, конечно, «с», «ж», «з», «ф», «к», «п», «ч», «ш», «щ» не выговариваю, но опыт приобрел. Теперь я к этим двум жукам ни ногой. Хо-хо! Теперь ты меня там увидишь?! Я у них первым был, оказывается… Ничего, зато они у меня последние. Без зубов и без букв как-нибудь проживу, а они меня теперь увидят!.. Задним умом буду крепок, если передним не прошибаю.