Страница 12 из 56
В этом же году, важность которого для дальнейшего развития событий несомненна, Помпей и Красс отбросили свои разногласия и, объединившись с Цезарем, который также был отторгнут лагерем традиционалистов, заключили частный, но всесильный и диктаторский по устремлениям союз, известный как первый триумвират. Из троих триумвиров Цезарь был всё ещё намного менее влиятелен, но он гораздо лучше умел вести переговоры, кроме того, он принадлежал к лагерю Мария, что привлекало к нему новых сторонников, опасавшихся Помпея — командующего у Суллы и Красса, занимавшегося для него же финансовыми махинациями. К тому же именно Цезарь взялся за сложнейшую задачу объединения этих двоих. Вероятно, Цезарь и Помпей уже достигли ограниченного соглашения перед выборами (в июле 60 года до н. э.), благодаря которому Цезарь сохранил за собой должность консула в течение следующего года. Привлечь Красса к их союзу удалось позднее. Это не вызывает сомнения, поскольку если бы соглашение было достигнуто ещё до выборов, то Цезарь едва ли искал бы финансирование проведения своей кампании в другом месте. Во всяком случае, к концу года трёхсторонний союз был заключён, хотя в то время это всё ещё оставалось секретом.
Цицерон узнал о планах Цезаря урегулировать отношения Помпея и Красса от Луция Корнелия Бальба, который сыграл важную роль как в этом соглашении, так и в большинстве основных событий в течение ряда следующих лет. Бальб был одним из наиболее важных, одарённых и колоритных сотрудников Цезаря. Он родился в Гадесе, и среди его предков, без сомнения, были семиты (финикийцы), основавшие этот город. Бальб начал свою политическую карьеру как клиент Помпея во время его испанских кампаний против Сертория в 70-х годах. Услуги Бальба имели настолько большую ценность, что позволили ему получить римское гражданство. В то время Бальб был исключительно привлекательным юношей, одарённым литературным и философским талантами. Ему покровительствовал историк и богач Теофилан из Метилена, доверенное лицо Помпея в Греции. Он усыновил Бальба во время заключения первого триумвирата, а позже оставил ему всё своё состояние. Но наиболее ценной для Бальба оказалась дружба с Цезарем. За время двух своих сроков службы в Испании тот сблизился с наиболее значительными людьми Гадеса, там же познакомился и с Бальбом, неоценимым организатором, вдохновителем новых предприятий и посредником.
Весьма полезным в этом свете оказалось и то, что Бальб был близок как к Помпею, так и к Цезарю, который и поручил Бальбу привлечь в триумвират четвёртого участника, Цицерона. Это должно было придать союзу более представительный вид. Общественное положение и несравненное красноречие Цицерона были бы значительным вкладом в общее дело, несмотря на суетность и нерешительность оратора. Итак, приблизительно в декабре 60 года до н. э. Бальб посетил Цицерона, и его дипломатические усилия едва не увенчались успехом. Цицерон был погружен в горестные размышления. Его возмущало то, что консерваторы столь бескомпромиссно оттолкнули Помпея, Красса и Цезаря и тем самым разрушили национальное единство, установившееся, по его «оптимистичному» утверждению, в период эпопеи с Каталиной. Но эти трое раздражали его ещё больше. Красс, по общему признанию, похвально отзывался о выполнении Цицероном своих консульских обязанностей, но Красса небезосновательно подозревали в соучастии в заговоре Катилины, кроме того, он помешал Цицерону преследовать Клодия по суду за осквернение святынь. В отношении Помпея Цицерон вёл себя достаточно бестактно, направив ему объёмистый документ, в котором его достижения на Востоке сравнивал со своим участием в деле Катилины. Помпей, разумеется, холодно встретил предложенный труд, а это привело к тому, что обычного восхищения, которое Помпей вызывал у Цицерона, поубавилось, а «идеальный Помпей» на время перестал для него существовать.
Что касается Цезаря, то заключительные версии речей Цицерона, посвящённых Каталине, были вежливыми, а колкости тщательно обдуманными. Впрочем, следует учесть, что они готовились к изданию в то время, когда Цезарь должен был стать консулом. Но Цицерон никогда не мог преодолеть своего глубокого отвращения к этому человеку. Он утверждал, что первым понял, что в действительности представляет собой Цезарь, и страшился его, как можно страшиться спокойного в штиль, но устрашающего во время шторма моря. Язвительные суждения оратора относительно людей и ситуаций непрерывно менялись, но в одном он сохранял постоянство: Цицерон всегда поддерживал республиканскую форму правления и в самые критические, поворотные моменты своей жизни, а это как раз был один из них, он сопротивлялся давлению извне и жил ради своего идеала. Цицерон отказался присоединиться к вызывающему у него отвращение союзу, независимо от того, во что мог обойтись его отказ, а расплата оказалась тяжёлой.
В течение последующих десяти лет триумвират оставался доминирующим фактором управления в римской политике. Это не было поражением демократии, хотя иногда именно так и оценивалось. Борьба шла не между сенаторским правительством и демократией, которой в Риме, по существу, никогда и не существовало, а между надменной, реакционной, коррумпированной олигархией и не менее безжалостной тиранией, проводимой в жизнь триумвирами. Победила тирания. Позже Катон и его последователи рассматривали этот момент как критический, который привёл консервативную партию к краху. Вовсе не вражда между Помпеем и Цезарем, возникшая много позже, а их зловещий союз разрушил основу, на которой базировались учреждения Республики.
Когда несовместимая пара, Цезарь и Бибул, приняла консульские полномочия в канун нового года, Цезарь первым делом представил на рассмотрение закон о перераспределении сельскохозяйственных земель в Италии. В число бенефициариев, то есть лиц, которые получали бесплатную землю, должны были войти представители столичных люмпенов, обременённых долговыми обязательствами. Но в основном бенефиции предназначались для отставных солдат, в первую очередь для ветеранов Помпея, чьё предложение было блокировано в предыдущем году. На первом этапе предполагалось использовать для распределения то небольшое количество общественных земель, которые ещё оставались в Италии, за исключением Кампании, области к юго-востоку от Рима, где такие земли были особенно обширны и представляли большой интерес. В проекте также предполагалась возможность дополнительной закупки частных имений и их раздел на небольшие участки при условии согласия владельцев. При этом гарантировалось, что цены закупки будут не ниже рыночных. Планировалось создать специальную земельную комиссию, состоящую из двадцати членов и возглавляемую внутренним исполнительным комитетом из пяти человек.
Хотя предложенный закон под влиянием внешних обстоятельств оказался достаточно противоречивым, полномочия комиссии были гораздо более ограниченными, чем в отклонённом четырьмя годами ранее законопроекте Красса и Цезаря, да и вообще предложения были достаточно умеренны и вполне разумны. Таким же был и способ представления законопроекта. На этот раз Цезарь не пытался обойти сенат, напротив, перед тем как подать проект на рассмотрение, он направил его сенаторам для комментариев. Цезарь, без сомнения, предвидел яростное сопротивление своих противников во главе с Катоном, рассматривавшим эту инициативу как опасный заговор, в котором одинаково активно участвовали и революционеры, и их исконные враги финансисты. Катон также был уверен в том, что консул, выдвинувший такое провокационное предложение, которое традиционно выдвигали народные трибуны, злоупотребил своими полномочиями. Цезарь обычно сохранял внешне непроницаемое спокойствие, но Катону иногда удавалось проникать за эту завесу. В данном случае Цезарь допустил редкую для него ошибку — он потерял самообладание и отправил Катона в тюрьму, положив таким образом конец его попыткам заблокировать закон. Он вскоре отменил своё решение, но дело было сделано, и этот шаг отозвался в будущем самым зловещим образом. Сенат потерял последний в его истории шанс действовать разумно и конструктивно.