Час расплаты

Из одной комнаты человек прямиком попадал в другую. Повсюду были расставлены «сокровища», которые Сиси и Лорен вместе приобретали на блошиных рынках и во время распродаж вещей, доставшихся кому-то по наследству после смерти хозяев. Полы в доме были сделаны из широких, потемневших от времени досок. Их специально для этого доставили в Калифорнию с восточного побережья страны. Камины в гостиной и общей комнате украсили речным камнем, взятым, возможно, из той самой речки, что текла позади особняка.

Несмотря на подчеркнуто сельский дизайн остального дома, хозяйскую ванную комнату выложили белым с вкраплением серого мрамором, обставили новенькой белой мебелью, украшенной декоративными рифлеными панелями. Стены были выдержаны в светло-голубых тонах. Лорен и Сиси неплохо поработали над тем, чтобы превратить это место в храм отдохновения, и теперь можно было понежиться в глубокой ванне с бокалом вина в руках, почитать на досуге книгу.

Лорен слишком нервничала, поэтому не могла расслабиться. Пить в такую рань нельзя. Если она напьется, то не сможет поехать в супермаркет за едой к ужину. Лорен уже несколько лет ничего ради собственного удовольствия не читала. Мысль об удовольствии вызывала у нее сильнейшее чувство вины.

Она быстро приняла душ. Прикасаться к собственному телу было неприятно. Лорен всю жизнь была стройной, атлетически сложенной женщиной. Теперь же она настолько похудела, что под кожей проступили ребра. Ей казалось, что она сможет на ощупь сосчитать свои ребра так же легко, как слепой читает текст, написанный шрифтом Брайля. Ей с трудом удавалось заставить себя что-нибудь пожевать. Мысль о полноценном обеде вызывала у женщины непроизвольные спазмы и тошноту. Сейчас она жила на протеиновых батончиках и напитках для спортсменов. Выйдя из-под душа, Лорен быстро накинула на себя халат из толстой ткани и укуталась в него до самого подбородка.

Ей сорок два года, можно сказать, расцвет жизненных сил. Вот только лицо, которое смотрело на нее из зеркала, казалось, принадлежало женщине, бывшей гораздо старше ее. Кожа приобрела болезненный желтоватый оттенок, две глубокие морщины, словно скобки, протянулись вниз из уголков ее губ. В некогда черных волосах появилось множество седых нитей. Проведя пару раз расческой по волосам, Лорен подумала, что не мешало бы их покрасить. Через секунду женщина и думать об этом забыла.

Она не заслужила права хорошо выглядеть. Она не заслужила права следить за своей внешностью. В любом случае она сама виновата в том, что так рано поседела. По-своему Лорен даже гордилась преждевременной сединой.

До исчезновения дочери Лорен проявляла ничуть не меньше суетного тщеславия, чем любая другая женщина ее возраста. Она любила ходить по магазинам, при этом всегда отдавая предпочтение самым модным вещам. Сейчас Лорен натянула на себя джинсы и черную футболку, которая висела на ней мешком, волосы собрала сзади в конский хвост, нацепила на нос солнцезащитные очки с огромными стеклами и вышла из дома, даже не подкрасившись.

В Оук-Кнолле проживало около тридцати тысяч человек. Это был, по определению Лорен, «городок бутиков»… Живописный… богатый… красочный… Не слишком большой, но и не слишком маленький… Центр городка возводился вокруг отведенной исключительно для нужд пешеходов площади, обсаженной по краям старыми дубами. По двум сторонам площади тянулись стильные кафе, книжные магазинчики, художественные галереи и рестораны. К югу и западу от площади находились колледж и примыкающие к нему живописные окрестности.

Сиси Бристоль окончила Мак-Астерский колледж в шестидесятых. Будучи одним из наиболее привилегированных учебных заведений страны, колледж особенно славился своими достижениями в области музыки. В Оук-Кнолле жили как представители искусства, так и преподаватели. Именно это обстоятельство побудило Сиси вернуться в город, когда они с мужем стали обдумывать перспективу обзавестись собственным загородным домом.

Расположенный в часе езды вглубь материка от Санта-Барбары и в часе с половиной езды к востоку от Лос-Анджелеса, Оук-Кнолл привлекал к себе внимание ушедших на покой, хорошо образованных людей с отнюдь не маленьким доходом, а также молодых работников умственного труда из северных предместий, которые нуждались в тихом и безопасном для их семей местечке.

В результате экономика городка процветала, всюду витал дух предприимчивости, а школы и коммунальные службы были выше всяких похвал.

Даже продуктовые магазины отличались высоким качеством своих товаров. Лорен оставила машину на недавно заасфальтированной стоянке нового супермаркета «Павильон» с его каменными колоннами и затемненными окнами. Взявшись за ручку тележки, женщина вкатила ее внутрь, туда, где композиции флористов на шатких подставках приветствуют и искушают покупателей.

Разумный подход к маркетингу. Купи букет, бутылочку вина, накрой красивый стол… Зачем самой готовить пищу? Выбери что-нибудь из деликатесов в кулинарии.

Лорен без сопротивления поддалась искушению. Салат из орзо. Сваренная на медленном огне лососина с укропом. Свежий фруктовый пирог прямо из пекарни.

Лия недавно решила стать вегетарианкой, но Лорен настояла на том, чтобы дочь оставила в своем рационе рыбу и яйца. Без белков никак нельзя. В ответ Лия взяла с матери обещание, что Лорен каждый вечер будет есть на ужин хлеб. Девочку очень волновало то, что ее мама сильно похудела в последнее время… В тележке оказался каравай ароматного хлеба.

Ужин был объявлен временем взаимного перемирия. Дочери уже почти шестнадцать. Лия отнюдь не горела желанием перебираться в Оук-Кнолл. Она сердилась на мать за то, что та разлучила ее с подругами, и обвиняла Лорен, что той наплевать на ее чувства. Последнее было неправдой.

Лорен считала, что в Санта-Барбаре ее дочь не оставят в покое. Для всех она будет всего лишь младшей сестрой похищенной девушки. Лия навечно останется выжившим ребенком в семействе, разрушенном страшной трагедией. Бедная девочка! Какая жалость! Привкус сострадания всегда будет присутствовать в ее жизни, что бы Лия ни делала, чего бы ни достигла.

Именно эти мысли не давали покоя Лорен. Именно эти доводы она приводила себе в оправдание, когда, сорвав дочь с насиженного места, перевезла ее в Оук-Кнолл. Но было и еще кое-что… В этом году Лии исполняется шестнадцать лет. Лесли тоже было шестнадцать, когда ее похитили. Эту мысль Лорен держала при себе.

Где-то она прочитала, что больные на голову люди приурочивают свои поступки к определенным датам, например к годовщине совершенного ими преступления. Шестнадцатилетие младшей сестры жертвы может быть достаточным поводом, чтобы похитивший Лесли преступник почувствовал нездоровое возбуждение…

Знает ли он, когда у Лии день рождения? Видел ли он девочку в новостях после того, как похитил ее старшую сестру? Тогда их семья оказалась в центре внимания средств массовой информации. О возрасте Лии писали в газетах. Журналисты посвящали подобного рода данным многочисленные колонки.

Постоянно проживающий в Санта-Барбаре архитектор Ланс Лоутон 39 лет… его супруга Лорен 38 лет… их младшая дочь 12 лет…

Конечно же, он следил за появляющимися в новостях сообщениями, читал газеты… Прошло уже четыре года с тех пор, как он похитил Лесли. Следит ли он за их судьбами? Лорен верила, что да, следит. Знает ли он, что они переехали в Оук-Кнолл? А если он сейчас здесь, в супермаркете?

Он следил за Лесли так скрытно, что никто не обратил на это внимания. Он похитил и скрылся с девочкой. Он следил за ее семьей после похищения. Никому не удалось вывести его на чистую воду. Почему бы ему не попробовать провернуть это еще раз?

Все знали, кто виновен в похищении. Полицейские… управление шерифа… Они на девяносто процентов были уверены, кто преступник. Лорен тоже знала. Она свято верила в это. Однако не было главного — доказательств. Ничего, кроме гипотез и предположений. Словно злой чародей похитил ее девочку, а затем по мановению волшебной палочки она растаяла в чистом воздухе. Преступник вышел сухим из воды, а Лорен, по ее ощущениям, превратилась в узницу.