Дивизионка

Читал он со странными ударениями, тихо и певуче, как уж водится у сказителей. Лик сиял благолепием и мудростью.

Дубицкий не слушал. Он сокрушенно поглядывал на недопитую кружку, не переставая в мыслях проклинать себя за то, что пришел сюда.

Коновалов вдруг прервал чтение и сообщил:

— В редакции армейской газеты один фрукт предложил мне бросить эту рукопись в корзину…

«Похоже, умная голова у того фрукта», — подумал Андрей, а вслух спросил, пытаясь, видимо, скрыть свое полнейшее равнодушие к этому факту:

— Ну и что же?

— Так и сказал, прохвост: брось, говорит, в корзину… Нет, думаю, шалишь. Я брошу, а ты, подлец, подымешь. Пускай, говорю, уж лучше она у меня в портфеле полежит… Охрименко, ты помнишь фамилию того голубчика? Я тебе говорил…

— Шось не помню. Мабудь, Зильберов або Петров… похоже на те…

— Ну и похоже! — осерчал майор.

— А вы читайте, — нетерпеливо попросил Дубицкий, хорошо зная, что ему не миновать слушания былины до конца: так лучше уж не терять времени!

Коновалов вновь склонился над тетрадью. Андрей с ужасом заметил, что прочитано всего лишь десять страниц, а осталось не меньше семидесяти. Это открытие повергло его в еще большее уныние. Но деваться было некуда.

— Значит, родился наш пионер, — констатировал глубокомысленно Коновалов. — Теперь пойдем дальше…

«Бред собачий! — опять подумал Андрей, взглянув на углубившегося в чтение Коновалова почти с откровенной ненавистью. — Вот так и погибают хорошие люди. Ведь отличный же был командир!»

В комнате было тихо-тихо. Лишь журчал себе да журчал монотонный голос Коновалова. Охрименко, осушив незаметно третью кружку, замер в царственной неподвижности. В его хитроватых хохлацких глазах без труда можно было прочесть: «Схитнувся товарищ майор, та що зробишь! Не можу я казаты ему про те…»

На кровати, из-за подушки, появился огромный кот. Он круто выгнул спину, высунул длинный язык, зевнул. Дубицкий едва удержался, чтобы тоже не зевнуть. Потом он стал глядеть на кружку с пивом, где, моргнув, один за другим угасали пенные пузырики; пиво как бы подмигивало Андрею, издевалось над ним: «Что, брат, влип? Ну так слушай, а я вот выдыхаюсь и очень скоро сделаюсь совсем невкусным».

«Выдохнется, конечно», — горестно заключил Дубицкий, осторожно поднося кружку к своим губам.

Коновалов продолжал читать. От волнения его начали душить спазмы. Майор сильно закашлялся.

— А вы, товарищ майор, выпейте. Оно и пройдет, — посоветовал Андрей, незаметно пододвигая свою пустую кружку поближе к ординарцу. Охрименко не понял этого маневра и продолжал сидеть в прежней позе.

«Нет, надо удирать отсюда», — опять тяжко вздохнул Андрей, чувствуя, что терпению его приходит конец. Чтобы как-то принудить себя к слушанию сказителя, он начал внимательно следить за его толстыми, вытянутыми от великого усердия губами:

«„Во погончиках“? Эк хватил! — поморщился Андрей. — И долго я буду внимать этой чертовщине?! За какие же грехи мои тяжкие бог наказал меня? Завтра же Юрку Кузеса командирую сюда. Пускай и он усладит свою душу. Не одному ж мне нести сей крест». — Последняя мысль несколько развлекла Дубицкого, и теперь он слушал Коновалова даже с интересом, предвкушая, как будет мучиться Юра.

Вскоре хозяин умолк и вопрошающе посмотрел на Андрея. На раскрасневшейся физиономии новоявленного сказителя было определенно написано: «Ну как?» И чтобы не отвечать на этот коварный вопрос, Дубицкий поспешно поблагодарил:

— Спасибо, товарищ майор…

Таким образом, Коновалову самому приходилось решать, за что его благодарят: за пиво аль за былину…

Андрей поскорее надел пилотку и направился к двери.

— Завтра обязательно ко мне! — крикнул вдогонку хозяин.

Андрюхе страшно хотелось повернуться и показать ему дулю, но он все-таки пробормотал:

— Непременно.

Он выскочил на улицу и почувствовал себя так, словно бы вырвался из тюремного застенка, где подвергался жестоким пыткам. В самую последнюю минуту услышал у себя за спиной, за дверью:

— Охрименко, убери со стола… Ну, что я тебе говорил!..

Дубицкий уже подходил к редакции, когда вдруг, будто вспомнив что-то крайне неотложное, резко повернулся и не пошел, а побежал к особнячку, в котором обитал Коновалов. Приблизившись к раскрытому настежь окну и не заглядывая в него, закричал звонким, свистящим на высокой ноте, умоляющим голосом:

— Товарищ майор! Товарищ майор! Не пишите… прошу вас! Ничего у вас не выйдет. Слышите? Ерунда все это. К черту былины! Пропадете ни за что. Поезжайте в военную академию. Сейчас же пишите рапорт и поезжайте!

Выпалив все это единым духом, Андрей широким нервным шагом направился в дивизионку.

А майор?

Мы так и не узнали, послушался ли он Дубицкого, потому что слагатель злополучных былин вскоре уехал из дивизии и след его навсегда пропал для нас.

Как я писал приключенческую повесть

Обычно литераторы не любят рассказывать о священном процессе создания своих книг. На вопросы любознательных читателей они отвечают туманно и многозначительно:

— Знаете ли, все это очень сложно. Трудно, знаете ли, вот так, сразу, в нескольких словах…

Да простят мне соратники по ремеслу, но я с большой охотой расскажу о том, как писал приключенческую повесть — первую в своей жизни и, к счастью для читателей, кажется, последнюю…

Было это в мае 1945 года. Война кончилась, и наша дивизия находилась какое-то время на рубеже, занятом ею 9 мая. Солдаты отдыхали. Отдыхали и мы, сотрудники газеты.

На третий день после войны меня вызвал к себе редактор и объявил:

— Войска на отдыхе. Ваша задача?

Он сказал это таким тоном, каким обычно командиры дают «вводные» на важных тактических учениях. Обескураженный, я молчал. Впрочем, редактор и не нуждался в моем немедленном ответе, потому что тотчас же сам поставил передо мной боевое задание:

— Срочно требуется читабельный материал. Нужна приключенческая повесть, с продолжением на десять номеров, по три колонки в каждом номере. Немедленно приступайте к работе. И чтобы через два часа первый кусок был у меня на столе. Ясно?

— Ясно, товарищ майор! Но…

— Никаких «но»!

Однако, видя мою растерянность, редактор счел необходимым сделать некоторые предварительные указания:

— Я знаю, вы любите всякие там пейзажи. Так вот: в приключенческой повести они ни к чему. Динамика, динамика и еще раз динамика!

— А как же с характерами?

— Характер проявится в действии. Ясно?

Теперь, после столь исчерпывающих указаний, конечно же, все было ясно.

На какую тему должна быть повесть, редактор не говорил. Но это и так было понятно: немецкий шпион, с одной стороны, наш разведчик — с другой. Вот главные действующие лица моего будущего произведения. Над заголовком тоже не пришлось долго ломать голову. Сами собой возникли слова: «По следам… волка». Теперь нужно было только придумать: какого волка? Может, «фашистского»? Не годится — штамп. «Гитлеровского»? Банально! Нет, надо идти от самого героя — от шпиона, от его клички, ведь должен же шпион иметь свою кличку? И вот окончательное название повести: