Страница 7 из 11
– А вы откуда приехали? – поинтересовался Дато, взяв Казбека «под уздцы» – за руль то есть.
– Из Москвы. Папу моего министром пищевой промышленности Грузии назначили и перевели сюда. Он рад. Мама тоже. Такое повышение! А я здесь несчастна. Все новое, незнакомое…
– Привыкнешь. У нас хорошо.
– Жарко, – вздохнула она тяжело. – Конец апреля, а уже дышать нечем.
– Это только на проспекте. А если чуть выше подняться… – Он остановился, развернулся и показал на Мтацминду. – Была там?
Маша отрицательно мотнула головой.
– Там знаешь, как прохладно? Даже в жару. А вид какой! Хочешь, сейчас туда поедем?
– Нет, мне домой нужно, – неуверенно проговорила она.
– Тебе все равно влетит за то, что ушла без спросу.
– Да, но если я ненадолго задержусь, меня просто отругают…
– А если надолго?
– В угол поставят.
Давид фыркнул. Подумаешь!
– Мы недолго? – с надеждой спросила Маша.
– За час управимся.
– Тогда поехали! – азартно выкрикнула она.
– Уже не боишься?
– Боюсь. Но все равно… – И смело запрыгнула на раму.
Давид забрался в седло. Казбек закряхтел. «Только не развались, – мысленно взмолился Дато. – И не захромай, пожалуйста… А то не доедем, там же в гору…»
Они благополучно добрались до горы. Давид бросил велосипед и взял Машу за руку.
– Сейчас в гору подниматься будем. Держись за меня. А то упадешь и испачкаешься… – На ней был белоснежный костюмчик с яркими кармашками. Дато такие наряды только по телевизору видел на девочках из иностранных фильмов.
Маша кивнула. Лицо у нее в этот момент было очень серьезное и сосредоточенное. Как будто ей предстояло покорить Эверест. Давид улыбнулся ей ободряюще, и они полезли в гору.
На Маше были красные туфельки с золотыми пряжками и белые гольфы. И то, и другое тут же покрылось пылью. Но она, казалось, этого даже не заметила, упорно взбиралась по тропе вверх. Ее ладошка вспотела, и Давид боялся, как бы она не выскользнула из его руки. Но все закончилось благополучно, и они поднялись на излюбленное место Дато. Оно находилось не на самом верху, но вид с него открывался не хуже.
– Ну, как? – спросил Давид у Маши.
– Здорово! – восхитилась она, обозрев панораму.
– Присаживайся. – И он указал на поваленное дерево, которое использовал вместо лавочки. – Отдохнем и будем спускаться.
Они сидели, глядя на Тбилиси сверху. Давид показывал ей на крыши некоторых домов и купола церквей и рассказывал о них. Его отец был гидом, и мальчик многое знал о своем городе. Маша слушала его с интересом. А когда речь зашла о ресторане у телевышки, где подавались вкуснейшие пончики (отец пару раз водил сыновей туда), девочка захлопала в ладоши и воскликнула:
– Обожаю пончики! Пойдем туда?
– Пешком долго подниматься. На велосипеде тоже. На фуникулере надо.
– Поехали на нем!
– Ты же домой хотела через час попасть.
– Все равно влетит, ты же сам говорил!
– Да, но…
Давид замялся. Ему стыдно было признаться, что поездка на фуникулере и покупка пончиков для него непозволительная роскошь. Его карманы были совершенно пусты.
– У меня пять рублей есть! – сообщила Маша, вынув из красного кармашка на груди купюру. Она как будто прочитала его мысли. – Давай их промотаем!
В желудке Давида было совершенно пусто, как и в карманах. Он умирал от голода. Но даже если б был сыт, не отказался бы от пары пончиков с заварным кремом и стакана молочного коктейля. Пяти рублей им хватило бы и на подъем, и на пир…
Но он не мог позволить девочке заплатить за себя! Это не по-мужски.
– Нет, давай вернемся. А пончики есть пойдем в следующий раз.
– Хорошо, – тяжко вздохнула она.
– Мы грязные оба, посмотри! Да и тебя дома заждались. Волнуются.
– Ты прав. Давай спускаться?
Давид кивнул и, взяв Машу за руку, последовал к тропе.
Они быстро спустились, сели на велик и поехали к Машиному дому. Улица Плеханова была застроена красивыми зданиями разных эпох: как старинными, дореволюционными, так и более-менее современными, построенными в сороковых-пятидесятых годах двадцатого века. Маша жила во внушительном сталинском доме с колоннами. Когда Давид затормозил у ее подъезда, из него выбежала красивая женщина с заплаканным лицом. Увидев ребят, она бросилась к ним. Давид понял, что это мама его новой подруги.
– Маша! – закричала она. – Ты что творишь? Я уже в милицию звонить хотела!
– Мама, успокойся, пожалуйста. Со мной все в порядке.
– Я же запретила тебе уходить далеко от дома! Во дворе гуляй, пожалуйста, но шастать по незнакомому городу опасно!
– Как он станет знакомым, если дальше двора и школы, которая по соседству с нашим домом, ты мне запрещаешь ходить?
– Я все расскажу отцу!
– А я позвоню бабушке и сообщу ей, что вы меня взаперти держите! – Маша топнула ногой. Ее некогда белый гольф тут же сполз до щиколотки, явив взору Давида грубый шрам на голени. – И попрошу, чтоб она меня забрала к себе!
Лицо Машиной мамы еще больше помрачнело.
– Не впутывай бабушку, – воскликнула она. И только тут заметила Давида. – А что это за мальчик с тобой?
– Его зовут Дато. Он показал мне город. И многое о нем рассказал. Вот ты, мама, знала, например, что свое название Тбилиси получил благодаря теплым и горячим лечебным источникам? «Тбили» в переводе с грузинского означает «теплый».
– Это все очень интересно, но тебе, Маша, пора учить уроки.
– Мы что, Давида даже лимонадом не угостим?
– Нет, спасибо, я не хочу, – торопливо выпалил мальчик. Он представил себя грязного, в линялой одежде в хоромах москвичей и засмущался. – Я поеду. Мне тоже уроки нужно учить.
– Подожди! Оставь мне свой телефон, я тебе позвоню, – попросила Маша.
– Лучше ты мне свой.
Маша продиктовала номер, Давид запомнил. В их дворе телефон имелся только у одной семьи. К ним все соседи бегали звонить. Теперь и Давид будет наведываться, чтобы с Машей связаться.
Они распрощались, и Дато поехал домой. Теперь он не мчался. И не трюкачил. Просто крутил педали, думая о Маше…
Какая она все же замечательная! Умная, красивая, открытая… и не зазнайка!
Давид относился к категории пацанов, которые мало интересовались девочками. У него не было ни дам сердца, ни подруг, ни сестер. Он избегал женского общества. Чувствовал себя в нем некомфортно. Не знал, как себя вести, о чем говорить. Ведь девочки так отличались от пацанов. Но Дато никогда не обидел ни одну из них. Даже противную Зойку, сестру его друга Серого, которая вечно его задирала.
И вот появилась Маша…
Ему хотелось позвонить ей в тот же вечер. Но Дато сдержался. Однако утром, придя в школу, он забежал в кабинет завуча (видел, что тот вышел и там никого не осталось) и набрал заветный номер. Ему не ответили…
Как и днем! Дато решил, что неправильно запомнил номер, и сразу после школы, оседлав Казбека, поехал к Машиному дому. Он провел у подъезда несколько часов, да только напрасно. Девочку он так и не увидел. Он уже решил, что она пригрезилась ему. Но женщина, вышедшая из подъезда, подтвердила, что в дом вселилась русская семья, приехавшая из Москвы, и в ней есть девятилетняя девочка.
Дато вернулся домой только поздним вечером. Тут же получил нагоняй от мамы, но это его расстроило меньше всего. Хуже, что он так и не увидел Машу.
– Что с тобой такое? – спросил Зура, заметив странное состояние брата. – Натворил что-то?
– Нет.
– Заболел?
– Нормально все…
– Не похоже, – покачал головой Зураб. – Я тебя таким потерянным всего два раза видел. Первый, когда ты разбил окно в кабинете директора и маму в школу вызвали, а ты ей об этом сказать боялся…
– А второй?
– Когда ангиной заболел, но терпел боль, потому что иначе тебя бы на футбол не отпустили. Так что с тобой?
– Ничего, – упрямо мотнул головой Дато. – Тебе кажется…
Даже брату он не мог признаться в том, что влюбился. Да что там брату… Самому себе!