Трудная позиция

— Я не создаю неразбериху, а долг свой выполняю.

— Вижу, вижу. Доложите, сколько рапортов написал вам Красиков? — выждав немного, спросил Вашенцев.

— Рапортов не было, — твердо сказал Крупенин.

— Так вот и не было?

— Нет.

— А если все-таки были? — Вашенцев открыл ящик стола, но тут же быстро закрыл его, сердито блеснув глазами. — Упорно, однако, укрываете вы этого разгильдяя. Не знаю, зачем вам это нужно!

— Никого я не укрываю, товарищ майор, — краснея от волнения, сказал Крупенин. — Просто хочу помочь человеку найти себя.

— На-айти-и, — насмешливо протянул Вашенцев и откинулся на спинку жалобно скрипнувшего стула. — Воспитательный эксперимент, значит. Но вы забыли, что у нас военное училище. Да и урок мы с вами имеем... Неужели не научились?.. А потом, как вы так безответственно пишете: «Верю». Чепуха это, Крупенин! Чепуха!

Крупенин молчал, зная наперед, что все его доводы и объяснения вызовут у майора лишь еще большее раздражение. И Вашенцев, чувствуя настроение комбата, резко прервал разговор:

— Ладно, вынесем на педсовет. А вас предупреждаю: не будьте мальчишкой.

10

Курсанты после ужина отдыхали: играли в шахматы, соревновались на миниатюрных бильярдах, слушали радио. Один Яхонтов был настроен серьезно. Сегодня, после занятий, старший лейтенант Крупенин пригласил его к себе в канцелярию и, как бы советуясь, сказал ему:

— Вы, товарищ Яхонтов, единственный человек у нас в батарее, который успел побывать на большой сибирской стройке. Опыта, конечно, жизненного поднакопили там. Повидали кое-что, чего другие не видели. Не стать ли вам нашим главным агитатором?

Это неожиданное предложение несколько смутило курсанта, и он вначале не знал, что ответить командиру.

— Да вы не пугайтесь, — дружески улыбнулся ему Крупенин. — Оно ведь всякое дело поначалу кажется трудным.

— Возможно, и так, — согласился Яхонтов. — Но я не знаю даже, с чего начать.

— С чего начать-то? — Крупенин подумал, посмотрел на висевшую перед ним карту страны. — А вот и начинайте со стройки, на которой были. Проведите что-нибудь вроде пресс-конференции.

— Ну что вы, товарищ старший лейтенант. Я же не академик Келдыш.

— Ничего, зато вы, как говорится, своими руками первые камни в плотину знаменитой стройки закладывали. Об этом и расскажите. Ну и впечатлениями поделитесь.

— Так я уже давно оттуда, — озадаченно пожал плечами Яхонтов.. — За это время там многое изменилось.

— Ничего, — подбодрил его Крупенин. — Посмотрите газеты, журналы. Но главное то, что вы сами были там.

Сейчас, придвинув к себе подшивки газет, Яхонтов сидел за столом и внимательно просматривал все, что было напечатано о трудовой битве на Енисее. В ленинскую комнату, размахивая книгой, вошел Винокуров.

— Товарищи, внимание!

— А потише нельзя? — сердито спросил Яхонтов.

— Понимаешь, Серега, повесть интересная попалась.

— О чем?

— О ракетах, которых еще нет.

— Ну я же знаю, что ты, Саня, в облаках фантастики витаешь.

— Почему в облаках? Даже выше. — Винокуров открыл страницу с изображением яркой оранжевой стрелы, преодолевающей звездное пространство, и показал приятелю. — Вот посмотри: «Земля — Венера — Земля». А между прочим, гениальный Циолковский тоже писал научно-фантастические повести, и довольно неплохо.

— Читал, читал, Саня. Но прошу тебя, не мешай работать.

— Все, Серега. Молчу как рыба.

Перевернув еще несколько газет, Яхонтов подозвал оказавшегося поблизости комсорга Иващенко.

— Послушай, Олесь, — сказал он тихо, словно по секрету. — А что, если беседу ну вроде бы иллюстрировать фотоснимками?

— Но их же нема, — отозвался Иващенко.

— Да есть у меня снимки. Мои личные.

— Це ж дюже гарно, що есть. Ну як же ты молчал, Сергунь!.. Тащи, побачим.

Яхонтов сходил в каптерку, порылся в своем чемодане и вернулся с большой пачкой фотографий. В ту же минуту вокруг него собрались курсанты, стали расспрашивать:

— Это где же ты, Серега, на Енисее, что ли? А почему шалаши тут у вас?

— Верно, братцы, будущий офицер ракетных войск в образе Робинзона. А ну доложи, Серега, где это ты бродяжил?

— Ладно, ребята, — настойчиво отпирался Яхонтов. — Я же готовлюсь к беседе. Видите?

— А ты коротко, в двух словах, — попросил Богданов.

Иващенко посоветовал:

— Начинай, Сергунь. Яка ж теперь подготовка.

Яхонтов потянулся за тетрадью, в которой были и план беседы, и свежие выписки из газетных сообщений. Но теперь, когда в ленинской комнате собралась почти вся батарея, перечитывать записи было поздно. Яхонтов отложил в сторону тетрадь, взял несколько фотоснимков и начал рассказывать:

— Ну, значит, так. Приехали мы, двенадцать человек, на стройку после десятого класса, а в отделе кадров нам говорят: « Вы что же, ребята, без всяких направлений. Даже комсомольских путевок нет у вас. Нельзя разводить анархию». Мы — к самому начальнику строительства. «Так, мол, и так — поспешили, не знали порядка». Он то же самое: «Нет-нет, ребята, никаких разговоров. У нас для специалистов по договору жилья не хватает». Подумали мы, посоветовались и решили: пока тепло, поживем на берегу Енисея в шалашах, а со стройки не уйдем. Вот и соорудили...

— И удержались? — спросил Богданов.

— Не сразу. Три дня еще ходили в отдел кадров. Утром заявимся и сидим до вечера — как сычи. Потом увидел нас начальник строительства. Подозвал к себе и спрашивает: «Это что за персонал такой?» Мы, конечно, объяснили, показали свои школьные аттестаты. Он подумал, подумал и сказал: «Ладно, оформим. Но учтите, ребята, я вас под собственный контроль возьму».

— Сообразили неплохо, — заметил Винокуров. — А куда потом?

— А потом приняли нас в комсомольскую бригаду разнорабочими. — Яхонтов переложил несколько, фотоснимков и один из них показал курсантам: — Вот как раз тот самый момент, когда мы вступали в первый рабочий коллектив.

На снимке двенадцать юношей в комбинезонах стояли, как солдаты в строю, и самый рослый из них, Яхонтов, — за вожака на правом фланге.

— Счастливый ты человек, Серега, — сказал Богданов, который принимал снимки из рук Яхонтова и передавал товарищам. — По крайней мере, имеешь настоящую биографию, не просто школяр какой-то.

На него прикрикнули:

— Ты брось, Богданов, свои комментарии!

— Верно! Давай, Серега, продолжай!

— Вот наша бригада на бетоне. Компрессоры гонят раствор в грунт, заполняют пустоты, а мы следим за работой моторов. А вот и главная битва. В воду летят бетонные кубы. Они должны задержать поток и стать основанием для плотины, — все больше воодушевлялся Яхонтов.

— О це красотища! — сказал Иващенко, пристально рассматривая пенистые буруны разбушевавшейся водной стихии.

Курсанты, конечно, знали давно, что их однокурсник приехал в училище со стройки, и уже слышали о некоторых его приключениях. Однако интерес к тому, что рассказывал Яхонтов сейчас, и к фотоснимкам, которые он впервые вынул из чемодана, возрастал с каждой минутой. И наверное, долго бы еще продолжалась эта беседа, но дежурный объявил:

— Приготовиться к отбою!

И еще он сообщил курсантам, что есть приказание вывести завтра всю батарею на учебное поле.

— Зачем? — спросило сразу несколько голосов.

— А вот это уже объяснит сам командир батареи, — сказал дежурный.

Спустя минут десять, когда по всей казарме был выключен свет, Винокуров, разутый, без гимнастерки, присел на койку Яхонтова и взволнованно зашептал:

— Понял, какие дела начинаются?

— Какие? — спросил Яхонтов.

— Учебную программу, наверное, изменить первому курсу решили. Приобщать нас к технике начинают. А хорошо. Верно? Уж если ты ракетчик, то будь возле техники и чувствуй, что она твоя кровная.

— Конечно, — согласился Яхонтов. — А ты где слышал насчет изменения программы? Или так придумал?

— Слышал, честное слово. Сам старший лейтенант Крупенин говорил с майором Шевкуном. Потому-то и на учебное поле батарею выводят. Эх, Серега, ты представить себе не можешь, как я хочу к ракетам! Меня, знаешь, будто огнем обдало, когда дежурный сообщил эту новость. Наконец-то, думаю, дождались.