Страница 103 из 122
Я застыл и стоял неподвижно, как статуя, сделав свою кожу настолько черной, насколько это вообще возможно. Ящерица сделала шаг мне навстречу и коснулась языком чешуи на моей ноге. Она лизнула меня еще несколько раз — должно быть, я ей понравился.
Я не мог стоять здесь всю ночь ради удовольствия экзальтированного дракона. Поскольку он мог перемещаться лишь в пределах длины веревки, я стал потихоньку отступать. Дракончик тем не менее попытался следовать за мной. Его путы, прикрепленные к запястью спящего человека, натянулись и разбудили часового. Уставившись на меня, он издал дикий вопль и вскочил на ноги.
Я заколебался, не зная, как лучше поступить — убить его или просто сбежать. На моем собственном уровне меня учили оценивать обстановку с точки зрения разума и логики, но ни разум, ни логика не могут особо помочь, когда нужно мгновенно принять решение. Ответный крик решил все за меня. Если тревога уже поднялась, нет никакого смысла задерживаться ради того, чтобы убить одного часового. Так что бегство оказалось единственно возможным решением. Итак, я перескочил через вал, миновал ров и устремился на север. Проснувшийся лагерь был заполнен гудением, похожим на то, какое издают потревоженные насекомые Первого уровня. Начали появляться конные паалуане с горящими факелами в руках. Скакуны прыгали, пламя факелов колебалось в темноте, и вся картина живо напомнила мне огненный мост через реку мрака.
Однако как сами обитатели Первого уровня, так и их скакуны ночью почти слепы. Я, прекрасно видящий в темноте, без особого труда избегал столкновения с ними. Как говорят у нас: хорошее начало — половина дела.
Равнина, лежащая к северу от города Ира, была почти пустынной. Большая часть ее обитателей, не захотевшая укрыться в Ире, бежала в Метуоро или в Солибрию. Те немногие, которые не успели скрыться, уже были пойманы и засолены для будущих каннибальских трапез.
Я бежал всю ночь и почти весь следующий день. В моем бумажнике была маленькая карта, на которой были изображены главные дороги, соединяющие город Ир с горным Эллорнасом. Впрочем, я, как правило, не пользовался дорогами, стараясь двигаться к северу по возможности прямиком. Я рассудил, что паалуанские разведчики скорее всего устроят засады на дорогах, а не в стороне от них.
Так что мне приходилось карабкаться на крутые склоны, прокладывать себе путь через болота, продираться сквозь заросли. Все эти препятствия, возможно, лишили меня того преимущества во времени, которое я мог бы получить, путешествуя по прямой. С другой стороны, это позволило мне избежать встреч с паалуанами.
Я затратил куда меньше сил, чем это потребовалось бы хилым и нежным уроженцам Первого уровня. Едва ли кому-нибудь из них удалось бы за несколько секунд взлететь по крутому каменистому склону, ни разу не переводя дух. И все же, хотя мы, демоны и сильнее, чем люди, но даже мы не можем постоянно находиться в движении. И нам нужно время от времени останавливаться, поглощая подходящую еду, и погружаться в пищеварительный ступор.
В конце второго дня я приметил одинокую овцу, каким-то чудом избежавшую веревки палуанских обжор. Я поймал ее и большую часть следующей ночи провел, переваривая пищу. Когда я закончил этот процесс, от овцы ничего не осталось, кроме разве что кожи и кучки костей. Я опасался, что нарушил инструкции Хвора относительно повиновения правилам Первого уровня, но, как говорится, необходимость не знает законов.
Потом я впал в пищеварительный ступор. Я спал весь день и всю следующую ночь. Проснувшись, я был удивлен, увидев, что солнце стоит над восточным горизонтом ниже, чем когда я уснул, — только потом я понял, что миновали целые сутки.
Не желая больше задерживаться и все еще чувствуя тяжесть проглоченной овцы, я задумался над необходимостью транспорта. Если бы, к примеру, я мог скакать на животном — лошади, например, то добрался бы до Солибрии за один хороший перегон, прерывая его лишь для коротких остановок, необходимых для отдыха. Если верить моей карте, скоро я должен был уже пересечь границу Солибрии.
Я принялся рыскать по окрестностям в поисках лошади. Довольно скоро мне удалось увидеть одну — так же, как покойная овца, она поедала траву в лощине. На лошади была уздечка, но седла не было.
Я наблюдал за наездниками Первого уровня, так что в теории представлял себе, как это делается, а вот практического опыта у меня не было никакого. На 12-м уровне животных используют только для перевозки грузов. Наши вьючные животные напоминают тех, кого на Первом уровне называют «черепахи». Они тащатся и тащатся вперед, и не нужно особого умения, чтобы заставить их тронуться в путь или остановиться. Лошади Первого уровня — это нечто совсем иное. Но, как гласит пословица, мы не знаем собственных возможностей, пока не примемся за дело.
Я начал подкрадываться к пасущемуся животному, двигаясь медленно и бесшумно, чтобы не вспугнуть его. Я изменил свой цвет, приспособив его к цвету травы. Лошадь, тем не менее, заметила мое приближение. Бросив на меня понимающий взгляд, она рысью двинулась прочь.
Я ускорил шаг, но и лошадь пошла быстрее. Я побежал — лошадь перешла на галоп. Я остановился, и лошадь тоже остановилась и принялась невозмутимо щипать траву.
Я преследовал животное несколько часов, но так и не смог к нему приблизиться. Я утешал себя лишь тем, что, по крайней мере, все это время двигался к северу, к конечному пункту моего назначения. Так что время не было потеряно напрасно.
Когда солнце склонилось к западу, лошадь, наконец, стала выказывать признаки усталости. При моем приближении она отходила уже медленнее. Приближаясь к ней против ветра, чтобы ее не пугал незнакомый запах, я подошел достаточно близко для внезапного прыжка и, пока ее голова была наклонена над травой, я метнулся вперед и вскочил ей на спину. Я прижал ноги к ее бокам, как это делали обитатели Первого уровня, и изо всех сил вцепился ей в гриву.
Едва лишь я оказался на лошади, как это животное буквально взбесилось. Оно низко нагнуло голову и принялось взбрыкивать задними ногами, прыгая то вправо, то влево и беспорядочно крутясь на месте. Я сделал кульбит в воздухе и с такой силой врезался в кустарник, что человек, окажись он на моем месте, мигом испустил бы дух. Освободившись от своей ноши, лошадь немедленно перешла на галоп. Я выбрался из кустарника и бросился за ней. К тому времени, когда солнце спустилось к горизонту, я еще раз настиг ее. Лошадь стояла, опустив голову, с тяжело вздымающимися и опускающимися боками. Но для того, чтобы подойти к ней вплотную, мне понадобилось несколько попыток. И все же я это сделал. В этот раз я буквально опоясал животное ногами и изо всех сил прильнул к его шее. Лошадь снова пустилась галопом, но на сей раз мое пребывание на ее спине увенчалось большим успехом.
Но… нет, хватки я не ослабил, дело было в моих ногах — они потеряли точку опоры, хотя руки все еще продолжали сжимать шею лошади. В результате я опять сделал кульбит в воздухе, стискивая при этом шею животного. Оно потеряло равновесие и упало, причем часть его туловища оказалось на мне. Я продолжал мертвой хваткой сжимать лошадиную шею, но потому, как животное хватало воздух, я понял, что слишком сильно стянул ей дыхательные пути. Вскоре лошадь успокоилась, и я смог схватиться за уздечку.
Ребра лошади продолжали мерно ходить под кожей, из чего я сделал вывод, что не нанес ей смертельных увечий. И действительно, вскоре она вскочила и попыталась убежать, таща меня за собой по песку и траве. Несколько раз она сильно лягнула меня и укусила за руку, но я все же не выпустил из рук уздечки.
Борьба продолжалась до темноты, и силы наши были уже на исходе. В конце концов лошадь успокоилась, и я повел ее за собой, держа на поводу. Я крепко привязал ее к толстой, низко растущей ветке ближайшего дерева и прилег отдохнуть. Лошадь, подумал я, тоже ведь нуждается в отдыхе. Кроме того, я не решался скакать на ней ночью, опасаясь, что в темноте мы оба можем сломать себе шеи.