Страница 20 из 28
Лайби знала, что Кемп ходил к Виолетте, но, занятая своими мыслями, не придавала этому значения, а оказывается вот в чем дело!
— Надо сказать Курту, — вздохнула Лайби. Она все же сомневалась, что Джанет ни в чем не виновата, несмотря на уверения Кемпа. Ей захотелось поделиться своими сомнениями с братом. Она отпросилась у Кемпа, сказав, что у нее разболелась голова, и пошла домой.
Курт уже был дома, и она рассказала ему новости, в том числе и про отца Виолетты, хотя Кемп попросил ее пока не говорить об этом никому. Курт как мог успокаивал ее, но главное, им обоим было ясно, что вопрос о наследстве остается открытым. Джанет, которой отец поручил вести все дела по имению, скрывается, и у них связаны руки, они не имеют никаких прав.
Лайби пошла приготовить что-нибудь на ужин, и проходя мимо телефона, машинально посмотрела на автоответчик. Нажав кнопку, она услышала слова, от которых у нее все внутри задрожало. Чиновник Джексонвилльского земельного банка сообщал, что срок уплаты займа истекает через три дня. Он просил позвонить и сообщить, что они собираются предпринять.
Она села рядом с телефоном и заплакала. Денег у них нет, и занять не у кого. Все потеряно!
Она пошла в конюшню, где стояла их единственная лошадь, старый Бейли. Чтобы хоть немного отвлечься от тяжелых мыслей, Лайби достала тяжелую старинную скребницу и стала чистить Бейли.
Конюшня была старая, ее надо было чинить, а если честно, то сломать и построить новую, но где взять деньги? Начинался дождь, и кое-где с потолка уже капало. Надо хоть солому обновить, завтра скажу Курту, пусть привезет, подумала она. В конюшне царил полумрак, и ей казалось, что кто-то осуждающе смотрит на нее из угла.
— Что нам делать, Бейли? — Лайби потрепала коня по боку и прислушалась: ей показалось, что кто-то подъехал к конюшне. Выглянув в полуоткрытую дверь, она почувствовала, что у нее бешено заколотилось сердце: на дороге стояла машина, в которой сидел Джордан. Он вышел из машины, потянулся и так низко поклонился Лайби, что с широких полей его шляпы полилась вода.
— Джордан? Вот уж кого я не ожидала. Что тебе надо? — сухо спросила она, не отвечая на поклон.
Он остановился в дверях конюшни, облокотившись о притолоку.
— У меня пропали две чистокровные телки.
Она удивленно осмотрела на него.
— Ты думаешь, что это мы украли твоих телок? Ты действительно так думаешь? — Лайби была вне себя от унижения.
Джордан поморщился, как будто это его заподозрили в краже.
— Немедленно уезжай! Такого я от тебя не ожидала, — прошептала Лайби, еле сдерживая слезы.
Но Джордан засунул руки в карманы и подошел к ней.
— Лайби, не сердись, я просто пожаловался тебе, а ты сразу ощетинилась. — Он глянул на Бейли. — Ну и кляча…
— Этот конь — единственное, что осталось от отца, он еще послужит нам с братом и здесь. И вообще… — Но она не успела договорить, так как Джордан уже стоял почти вплотную к ней. Его руки обнимали ее плечи.
— Лайби, я слышал, что вам звонили из земельного банка, — начал он. — Президент банка близкий друг Мериллов и…
Лайби мгновенно вырвалась из его объятий и отскочила в сторону.
— Благодарю за внимание, но мне не нужна ни твоя помощь, ни помощь Мериллов. До тех пор, пока закладная на имение у Джанет, они ничего не смогут сделать с нами.
— Да знаю я все это, — с досадой сказал он. — Но банк найдет выход, как вернуть свои деньги, неужели ты этого не понимаешь? Они заставят тебя оплатить закладную, а у тебя нет денег!
— Но тебе-то какое дело?
— Повторяю, он друг Мериллов, и я могу договориться… мне пойдут навстречу. Не упирайся, Лайби, я хочу тебе помочь. В конце концов ты можешь продать оставшийся скот…
Мы не можем ничего продать. Все полномочия у Джанет, она единственный наследник, нам придется только смотреть, как… — у нее задрожали губы, и она замолчала, боясь расплакаться при нем.
Джордан обнял ее за плечи и прижал к своей груди. Лайби не сопротивлялась, она чувствовала себя такой несчастной, ей так хотелось, чтобы кто-нибудь взял на себя ее заботы и искренне пожалел ее. Она прижалась к широкой мужской груди, и громко зарыдала.
Он еще крепче обнял ее, ожидая, пока она выплачется.
— Детка, тебе надо еще немного потерпеть. Все уладится, я уверен, — шептал он ей в ухо.
Лайби судорожно всхлипнула. В объятиях этого желанного, но чужого мужчины, она испытывала облегчение и почти счастье. Она расслабилась и уткнулась в его грудь.
— Ну а что слышно из криминалистической лаборатории?
— Отец действительно умер от инфаркта, но отца Виолетты она отравила. Так что, как только ее найдут, то сразу же арестуют по подозрению в убийстве.
— Бедная Виолетта, — сказал он, поглаживая ее по голове. — Удивительно, и в грязной конюшне ты пахнешь розами. — Он наклонился, спускаясь все ниже и ниже, пока не нашел ее губы.
Лайби затрепетала, почувствовав его жар, она уже обнимала его, но вдруг ее обожгла страшная мысль. Что она делает? Ведь совсем недавно он безучастно стоял в стороне, наблюдая, как Джулия бесновалась… Он взял сторону Джулии, он встречается с ней, и тоже целует ее, так же задыхаясь от страсти. Она стала вырываться, но Джордан сжал ее еще крепче и прошептал:
— Зачем ты сопротивляешься? Ведь ты же хочешь меня, я уверен!
Она нашла в себе силы уколоть его.
— Я? Ты ошибаешься… А как же Джулия?
— Я хочу тебя, и ты не можешь мне запретить этого!
— А я, Джордан, хочу горячего шоколада, но у меня от него сразу начинается мигрень, поэтому я стараюсь не думать о нем.
— Очень остроумно, но ты не убедила меня и не охладила моего пыла. Кстати, а почему ты так дрожишь? Я склонен думать, что ты сгораешь от желания.
— Здесь довольно прохладно, — покривила душой Лайби.
Джордан весело расхохотался.
— Тогда мне придется тебя разогреть, — и не дожидаясь согласия, он прижался к ее губам и стал целовать все более страстно и нежно, пока ее стиснутые губы не раскрылись и не начали предательски оживать. Джордан почувствовал, что ее сопротивление сломлено и стал более настойчив и дерзок.
— Нет, Джордан, — слабо запротестовала Лайби под напором его губ, языка и рук. — Нет… — стонала она, стараясь вырваться.
— Да! — выдохнул он, просунув ногу между ее ногами, задыхаясь от желания. — Чего ты боишься? Я не сделаю тебе больно.
— Нет… нет… я боюсь тебя.
Но он не слушал ее и стал покусывать ее губы, осторожно ласкать затвердевшие соски. Лайби вздрагивала и почти не сопротивлялась, позволяя ему самые откровенные ласки. Он посмотрел на ее запрокинутое лицо, ждущее и сладострастное, и снова стал целовать ее, вкладывая в поцелуй всю страсть, которая накопилась в нем за последнее время и все больше пьянея от запаха ее волос и тела. Он чувствовал, что ей нравятся его бесстыдные ласки.
Лайби чувствовала, что она больше не в силах сдерживать себя, что вот-вот она отдастся ему прямо на соломенной подстилке, лишь бы он только не кончал свою любовную игру. Она обвила его бедра ногами и застонала, ритмично двигаясь вместе с ним. Ее губы были послушными, грудь выскользнула из блузки. Где-то в подсознании она уже отдавалась ему, она ждала…
— Да, Лайби, сейчас… здесь я возьму тебя. Я доставлю тебе такое наслаждение, что ты забудешь этого проклятого Чарли.
Чарли? Причем здесь Чарли? Она сразу отрезвела и еще затуманенными глазами глянула на Джордана. Причем здесь Чарли, если она целуется с Джорданом?
— Чарли? — повторила она.
— Но он же хочет тебя! Я видел, как он пожирал тебя глазами, там, в кафе. — Он попытался притянуть ее к себе, весь во власти неутоленного желания, распаленный и злой. — Зачем ты мучаешь меня и себя? Дай мне губы! Цыпленок неопытный!
— Разумеется, я не могу сравниться с Джулией. Лайби продолжала вырываться из его железных объятий. — Вот бы она увидела тебя сейчас!
Джордан разомкнул руки и посмотрел на нее, прищурив глаза. Если она хотела причинить ему боль, то добилась своего. Но с каким бы наслаждением он сейчас швырнул бы ее на эту соломенную подстилку и изнасиловал. Да, именно изнасиловал! Что она себе позволяет? Она, что, слепая? Не видит, как он мучается? Он больше не хочет слышать ни о Джулии, ни об ее отце… Ему нужна Лайби, и только она.