Решающий шаг

После разгрома под Айдином деникинцы были уже не в состоянии остановить наступление Красной Армии. Это наступление задерживало только работы по восстановлению разрушенного белыми железнодорожного полотна.

Штаб Чернышева, с одобрения Куйбышева, решил использовать временное затишье на главном фронте для нанесения удара контрреволюционным бандам Джунаид-хана. В Хорезмский оазис был направлен конный полк Артыка

Артык знал, что один из сотников Эзиз-хана — Кельхан, бежавший в свое время с фронта, давно нашел приют у ташаузского хана. Теперь его банды свирепствовали между Ташаузом и юным оазисом — Дарвазой. Артык неожиданным налетом окружил весь лагерь бандитов. Кельхан склонил перед ним голову:

— Артык, я сбился с пути, обещания, данного тебе, не выполнил. Ты волен пролить мою кровь. Но если ты простишь меня, всю остальную жизнь я отдам тебе.

У Артыка не было времени долго разговаривать с Кельханом, поэтому он сразу объявил ему свое решение:

— Ошибающегося можно простить и исправить. Но ты потерял совесть, ты изменил народу, а от изменника хорошего ждать нельзя. Если я сегодня прощу тебя, завтра ты можешь вонзить мне нож в спину. Все же я сам не буду расправляться с тобой, как это делал ты и Эзиз, — на это у меня нет права. За свои преступления ты будешь отвечать перед судом революционного трибунала.

Один из джигитов, особенно возмущенный насилиями, которые творила банда Кельхана, потребовал немедленного наказания главаря:

— Наш ответ — кровь за кровь!

Тыжденко раньше Артыка остановил его:

— Кто дал тебе право вмешиваться в распоряжения командира? Расправляться, как дикарь, — дело дикарей! Ты забыл, что ты боец Красной Армии?

После того как Кельхана отправили под конвоем в Ашхабад, к Артыку пришли жалобщики. У одного бандиты угнали баранов, у другого забрали верблюдов, у третьего дом разорили. Девушки, насильно уведенные из казахских селений, заливались слезами. Артык объяснил, что не может задерживаться для разбора жалоб. Он назначил в аульный совет своего представителя, приказал вернуть потерпевшим отнятый у них скот и имущество, отправить к родным увезенных бандитами девушек и двинулся с полком на Ташауз.

Джунаид-хан половину своих сил держал на восточномберегу Амударьи, где они вели бои с частями Красной Армии, наступавшими из Чарджоу, а с другой половиной отряда находился в Хиве. Артык встретился сним около Батырбента. Ошеломленный неожиданным ударом, Джунаид-хан с небольшой группой конников отступил в пески, надеясь пробраться в Афганистан. Услышав о бегстве хана, разбежались и все его банды. С частями Красной Армии, которые разгромили белогвардейцев в Каракалпакии под Нукусом, Артык встретился в Куня-Ургенче. Увидев впервые знаменитую семидесятиметровую башню возле мавзолея Шейх-Шерефа, он с удивлением подумал: «Как же это она стоит и не падает?» И спросил у старого дейханина:

— Отец, ты не знаешь, когда это выстроено?

— Кто знает! Говорят, миновала уже тысяча лет.

Тыжденко вмешался в разговор:

— Нет, отец, этой башне всего шестьсот лет. Артык недовольно посмотрел на комиссара и продолжал спрашивать старика:

— А кто строил?

Старик не успел ответить, как Тыжденко сказал:

— Кутлук Тимур.

— Алеша, ты отвечай, когда тебя спрашивают. Если никто из предков твоих здесь не жил, никто тебе об этом не рассказывал, откуда можешь ты это знать?

Тыжденко улыбнулся:

— Артык, ты сам говорил, что много знает тот, кто много видел, а не тот, кто много жил. Правда, я еще не много видел, но много читал.

Ответ комиссара задел за живое Артыка. Он подумал: «Эх, если б мне быть таким ученым, как он!..» Вместе они долго еще смотрели на суровый памятник прошлого. Артык подошел к башне и постучал по блестящим камням рукой:

— Сколько времени прошло, а как новая! Честь и хвала твоему мастеру!

Старик, вытерев слезящиеся глаза, пояснил:

— Сынок, кирпич для нее приготовлен на кобыльем молоке. Камень дает трещину, а этот нет.

Объяснение старика вызвало улыбку у Тыжденко, но он промолчал, чтобы его не обидеть.

Когда Артык забирался на башню, он насчитал сто пятьдесят широких ступеней, а когда посмотрел сверху вниз, — старик показался ему не больше муравья. У него захватило дух от такой высоты.

Артык осмотрел и мавзолеи Тёребек-Ханум и Шейх-Шерефа. Он был в восторге от их архитектуры, красок, узоров на изразцах и еще раз пожалел о том, что так мало знает.

— Оказывается, я ошибался, когда говорил, что наши предки могли только ездить верхом да кочевать. Смотри, какие прекрасные строения! Алеша, ты много читал, может, что-нибудь и про это расскажешь?

Тыжденко тотчас же ответил:

— В тысяча двести двадцатом году арабский историк Якут ибн Абдулла, побывав в Ургенче, сказал: «Я больше этого, богаче этого, красивее этого города не видел». А ведь знаешь, Артык, он был построен почти за две тысячи лет до нашего времени. Много прошло здесь разных народов. Хорошо строили города родоначальники туркмен, — трои предки, Артык.

— Я слышал о Салырчагане, но о сельджуках ничего не слыхал. Значит, эти места — наши?

— Теперь — ваши.

— А раньше?

— Я уже сказал, что было раньше.

— Где же тот город?

— Его семьсот лет назад разрушил Чингиз-хан.

— Алеша! Раньше разрушали, теперь разрушают,— когда же мы будем строить?

— Будем, Артык, будем. Наша дружба, наша борьба — порукой тому. Новый мир будет прекрасен!

— А сумеем ли мы выстроить такие города?

— Подожди, вот завоюем мирную жизнь, — будем строить еще красивее!

Мечта, овладевшая Артыком, вдруг унеслась в будущее... Вот протянулся от Амударьи через всю пустыню Кара-Кум широкий канал. Сколько воды! По берегам цветущие сады, города. Аула Гоша не узнать!.. Безудержный полет его фантазии вдруг замедлился. Дымящаяся линия фронта встала перед глазами. Алеша заметил, как на лицо Артыка легла тень. Но раньше, чем он успел спросить, Артык сказал:

— Алеша, на коней!

И пришел, наконец, долгожданный день — день, когда Красная Армия вышла на подступы к Красноводску.

Красноводск с двух сторон окружен горами, с третьей раскинулось Каспийское море. Надо было атаковать врага в лоб. Но здесь была крепость. Многочисленные ловушки, колючая проволока, батареи дальнобойной артиллерии были похожи издали на муравьиные кучи. Пятнадцать вражеских военных кораблей стояли на рейде под парами. «Дивизия тигра», полк «Волк», «Дикая дивизия» — таковы были названия белых частей. Деникинские генералы считали, что Красноводск неприступен.

В ночь на 6 февраля 1920 года Красная Армия начала атаку. После полуночи на полуострове Уфра послышалась редкая перестрелка. Но в следующую минуту ущелья гулким эхом отозвались на грохот орудийной пальбы.

Воздух наполнился запахом пороха. Загремели батареи над ущельем Гипс, куда прорвались пехотные части Красной Армии. Загрохотали пушки с полуострова Уфра. Занимая удобные позиции на высотах, белые видели передвижение частей Красной Армии. Захватив чуть свет первые неприятельские окопы, красноармейцы не могли двинуться дальше, — снаряды и пули сыпались отовсюду дождем, преграждая путь. В особенности силен был шрапнельный огонь с кораблей. Но вот красноармейская батарея выдвинулась на высоту и повела огонь по судам, стоявшим на рейде. От одного удачного попадания загорелось судно, груженное боеприпасами. Густой дым поднялся к небу. С оглушительным грохотом начали взрываться ящики со снарядами, разливая огонь на другие пароходы, на берег. Пехота снова пошла в атаку. Это решило дело — среди белогвардейцев поднялась паника. Джигиты Артыка прорвались в город. Кони шли полным наметом. В руках всадников блестели обнаженныe сабли. С кораблей били шрапнелью. Один из снарядов разорвался под ногами у Мелекуша. Конь, подброшенный взрывом, опрокинулся, увлекая за собою Артыка. Тыжденко спрыгнул с седла, обнял за плечи и приподнял Артыка. Не отводя глаз от потускневшего лица друга, он повторял, почти не надеясь, на отклик: