Бунтарь

И все же ее не могла не заинтересовать горечь, которую она уловила в его голосе, когда он говорил о женитьбе... Неужели какая-то женщина его кинула? Если так, Фрэнки не могла винить его в том, что он не захотел вдаваться в подробности. Ведь и для нее Дэвид тоже был как больная мозоль.

Она посмотрела на Нейта:

— Ненавижу с ним встречаться.

Он поднял брови.

— С Дэвидом?

— Каждый раз, когда я его вижу, у него делается одно и то же выражение лица. Как у побитой собаки. Такое было у него в тот день, когда я разорвала помолвку. Как будто он понимает, что повел себя как трус. А может, считает, что я должна испытывать извращенное удовольствие, если буду видеть, что и через десять лет ему не по себе. Но я не испытываю. Я вижу его, его детей и его роскошную машину, и мне хочется ему напомнить, что все это принадлежит ему. Так какого черта он плачется? Ему нравится большая жизнь в большом городе, а я намертво привязана к этому месту и едва свожу концы с концами. — Фрэнки резко выдохнула. Она кипела от гнева, вспоминая их встречу. — И нечего лезть ко мне с таким видом, будто ты оплакиваешь то, чем просто слегка пощекотал себе нервы. И при этом надеяться, что я позволю тебе сохранять лицо! Будь мужчиной!

 Она откинула голову на подголовник.

— Извините. Надеюсь, его нет в этой машине?

Нейт негромко засмеялся:

— Нет, разве что забрался в багажник.

— И потом, может быть, он слышал то, что я говорила за обедом. — Фрэнки глубоко вздохнула. — Извините, что я так раскричалась.

— Я бы предложил вам покричать еще, но знаю, что тогда вы замолчите быстрее, чем если бы вам заклеили рот скотчем. Поэтому я просто буду рулить дальше в надежде, что вы не скоро опомнитесь.

— Почему? — прошептала она. — Почему вы так хорошо ко мне относитесь?

Он нахмурился и, сузив глаза, смотрел на дорогу.

— Потому что вы этого заслуживаете.

Фрэнки старалась побороть прилив нелепой благодарности.

— Даже после того, что я сказала, когда вы мыли холодильную камеру? Даже после того дня на горе?

— Да. Даже после этого. Иногда вы ведете себя как настоящая заноза в заднице. Но я думаю, это оттого, что вам слишком долго пришлось быть сильной. Я не собираюсь мешать вам немного расслабиться.

В уголках ее глаз выступили слезы.

— Что ж. Пусть так.

Какое-то время они ехали в тишине, а потом Фрэнки сказала:

— Вот здесь поверните налево. Там с вершины холма потрясающий вид на озеро.

Нейт переключил передачу, и они поднялись на холм. На маленькой, но удачно

расположенной парковочной площадке стояло еще несколько автомобилей. Не требовалось

быть гением, чтобы догадаться, что происходило внутри их.

Нейт припарковался в дальнем конце и выключил зажигание.

Фрэнки посмотрела со своего места на его профиль.

— Расскажите мне о своей семье.

— Особенно нечего рассказывать.

— Это значит, что, скорее всего, можно рассказать слишком много. Так ведь?

Он улыбнулся, сверкнув в темноте белизной зубов.

— Нет. Это значит ровно то, что я сказал. Они перестали быть частью моей повседневной

жизни.

— Где вы выросли?

— В пригороде Бостона.

Фрэнки ждала, что он продолжит. Но он молчал.

— А ваш брат? Чем он занимается?

— Он работает в бизнесе. И на государственной службе.

— Это замечательно.

— Да. Я его страшно уважаю. — Нейт приподнялся со своего водительского сиденья и повернулся к ней лицом, ухватившись рукой за руль. — Теперь насчет нашей совместной работы. Кое-что вам придется изменить.

Она снова положила голову на подголовник.

Может быть, виновато вино, но Фрэнки вдруг расхотелось разговаривать. Ей хотелось, чтобы он наклонился и поцеловал ее в губы. Крепко.

— Каковы ваши условия? — пробормотала она. — Вы должны иметь в виду, что держите меня за жабры. К концу октября мне нужно сто пятьдесят тысяч долларов.

Нейт тихо присвистнул и поскреб подбородок.

— Чтобы вы смогли погасить долг?

— Если в течение еще шести летних недель дела будут идти хорошо, то, думаю, я смогу это сделать. Но это будет очень непросто. Особенно если вы уедете. Я уже закинула удочку, чтобы найти кого-нибудь вам на замену, но до Дня труда все заняты.

Фрэнки жутко не нравилось зависеть от кого-то, но она была не дура. Ей действительно нужно было, чтобы Нейт остался.

— Так чего вы хотите? — спросила она, не пытаясь скрыть раздражение в голосе.

— Прежде всего, скажите гостям, чтобы держали своих детей подальше от кухни. На этой

неделе, когда я стоял у плиты, дети дважды прибегали за чем-нибудь съестным. Этого не должно быть, понятно?

В его голосе слышалось напряжение, и ей стало интересно, с чем это связано. Она прекрасно понимала все, что касается вопросов безопасности, но чувствовала за этим нечто большее.

— Вы не любите детей?

— Второе. Если на следующей неделе нагрузка будет такой же, мне понадобится еще один повар. Ничего особенного от него не потребуется, поэтому можно взять кого-нибудь по объявлению. Джордж многому научился, но его нельзя оставлять без присмотра. Я не хочу, чтобы он поранился.

«Хорошенький ответ на мой вопрос», — подумала Фрэнки. Хотя тон его голоса достаточно ясно говорил обо всем.

Этот мужчина не хочет иметь жену. Не хочет иметь детей. Неудивительно, что его так устраивает случайный секс.

Иначе остается только жить монахом. Принимая во внимание всю силу его сексуальности, Фрэнки не могла себе представить, что он хоть на минуту задумывался о соблюдении обета безбрачия.

— У меня есть еще одно условие. — Пальцы Нейта отбивали дробь на приборной панели.

— Если я останусь, то хочу проводить какое-то время с вами. Наедине.

Фрэнки так стремительно повернула голову, что потянула шейную мышцу.

— Что?

Нейт наблюдал за ее реакцией.

— Мне кажется, вы слышали, что я сказал.

В наступившей тишине Фрэнки уставилась на него с таким видом, словно перед ней сумасшедший. Черт, возможно, так оно и было. Однако этот сумасшедший обладал мощным средством воздействия на нее. Он был ей необходим. И знал, что хочет получить взамен. Он сделал попытку действовать прямо, но получил от ворот поворот. Тогда он попробовал скрыть свое влечение и не обращать на нее внимания. И угадал — это сработало. Теперь он, видимо, решил заключить сделку.

— Я не собираюсь спать с вами ради того, чтобы удержать свой бизнес, — откровенно ответила она.

Че-ерт! Он имел в виду совсем не это.

— Проклятье, женщина, вы отлично знаете, как оскорбить человека, — буркнул он. — Вы обо всех мужчинах такого лестного мнения или это относится только ко мне?

— Бросьте. Что еще я должна была подумать? Вы напомнили мне, что дружба вас не устраивает, а потом заявляете, что хотите проводить со мной время. Так чем мы будем заниматься? Играть в скраббл?

«Но черт подери! Я же не животное».

Нейт скользнул взглядом по изгибу ее губ.

«Ну, не совсем животное».

Он упомянул ее желание оставаться в рамках дружеских отношений только для того, чтобы она не лезла в его прошлое. Его это не устраивало только в разговоре.

— Я хочу всего лишь пару раз сходить с вами куда-нибудь. Не бог весть что. Это может быть обед. Или, возможно, кино. Я не прошу вас танцевать со мной фокстрот в горизонтальном положении.

Но если бы мелькнула хотя бы...

— Но зачем это вам?

— Не важно. Я так хочу. Или вам надо снова оценить баланс сил? Кто кому больше нужен?

Фрэнки посмотрела на него, прищурив глаза.

— В данный момент вы мне не очень нравитесь.

 — Так и должно быть. Вопрос: что будет дальше?

Она молчала. Рассматривала свои руки. Отодвигала ногтем кутикулу.

— Как часто?

— Каждый вторник вечером.

Фрэнки покачала головой:

— Я просто не понимаю вас. Почему вы...

Нейт потянулся со своего сиденья, обнял ее и приник ртом к ее губам.

Боже, ее губы были мягкими.